Теперь вздох был полон обреченности, но Пит подошёл и сел рядом. Не совсем так. Он специально сел у другого края, чтобы ненароком не коснуться её. Он не был готов даже к мимолетным прикосновениям. Кто знает, какая реакция последует. Вдруг его руки сами собой потянутся к её шее…

— Знаешь… — голос её прозвучал глухо.

— Что? — едва прошептал он, в горле пересохло, как в том ручье у пещеры на первой Арене…

— Я все время думаю… Мы вернулись домой, но как будто нас нет. Мы существуем здесь, а наши души, точнее то, что от них осталось, где-то вне нас… Я… я хочу или умереть, или вернуться полностью. А ты?

Пита словно током ударило… Эта девушка как будто ему в голову влезла без наркоза и выудила самые сокровенные страхи…

— Я не знаю о той части своей души. Ты забыла — мне почти нечего помнить. А то, что есть — перемешалось настолько, что… Может в этом моё спасение? Наверно мне легче. Ты помнишь, какой была, знаешь, чего лишилась, это приносит страдания. А мне все равно.

— Не говори так! — в словах было столько горечи, что Питу стало жаль ее, — Давай попытаемся? Вернёмся?.. — с надеждой спросила девушка.

— Конечно… — ему не хотелось её расстраивать. Он дал обещание. Почему бы и нет? А про себя добавил…

вернёмся, лет через тысячу…

— Спасибо.

«За что?» — хотелось крикнуть ему.

«За ложь?» — Но не осмелился лишать её надежды и веры в лучшее, видит Бог, он рад, что ей хочется вернуться… хочется жить…

Небо стало совсем чернильным. Пора было расходиться. Усилием воли Пит встал и, тихо попрощавшись, направился к дому.

Комментарий к 11. Возрожденный Обескрыленный мир. Вернемся?

В общем, наверно все ждут действий уже каких-то, а не демагогию… но Остапа понесло, тормоза отказали…

========== 12. Обескрыленный мир. Задушевная беседа ==========

Дождавшись, пока в доме Пита загорится свет, Китнисс вернулась в одиночество своего дома. Есть не хотелось. Она свернулась калачиком на диване и попыталась уснуть. Увы…

Никак не получалось выбросить разговор из головы… Она отметила, что он сел подальше от нее, словно от прокаженной. Так и есть. Она для него кошмар наяву, дьявол во плоти, только Пит не желает причинять боль своему Люциферу. Как всегда, думает о других.

Едва уловимый запах корицы, перемешанный с запахом Капитолия сводил ее с ума — казалось здесь два Пита — один славный сын пекаря, добродушный и родной… Другой — отчужденный и холодный. Такой чужой.

Такой… ничей.

Она знала Пита слишком хорошо, чтобы услышать в его «конечно» только безнадежность и неверие… Он ответил так, как хотелось ей. Чувствовал он другое.

Увидев его вблизи, она заметила круги под глазами, а сам взгляд стал немного жестче со времени его приезда… Ему здесь несладко… Она понимала, что пройдет немного времени и он станет чахнуть. Как же ему помочь?

Очевидно, пришло время наконец-то подумать не о себе несчастной, а о нем? Решить, что лучше для самого Пита? Не убивает ли она его своим присутствием?

Вероятно, она ошиблась в расчетах, полагая, что необходима ему, как глоток весеннего воздуха для обретения Самого Себя.

Ему нужно уехать, нужно не восстанавливать память, а запихнуть все воспоминания подальше, тогда, возможно, он будет счастлив?..

Китнисс понимала, что эту тему ей необходимо обсудить с Хеймитчем. Завтра утром она первым делом и направится к нему. Еще бы застать его более менее трезвым. Так и пролежав всю ночь с открытыми глазами, Китнисс задремала под утро.

******

С утра, едва подскочив с дивана, Китнисс еле дождалась часа, когда будет считаться приличным «навестить друга». Не то, чтобы ее волновали приличия, особенно в отношении ментора, но для адекватного разговора нужно было дать наставнику поспать.

У Хеймитча в доме, как обычно, стоял запах перегара, но окна были открыты, с удивлением обнаружила Китнисс. На столе лежала свежая буханка хлеба — не иначе Пит уже побывал здесь и позаботился о старике. Немного кольнуло в груди — к ней он так ни разу и не зашел…

Хеймитч спал в кресле с ножом в одной руке и пустым стаканом в другой — видимо Пит не стал беспокоить ментора по пустякам и оставил все как есть. Но она-то не настолько деликатна.

— Эй, Хеймитч, вставай… — потрясла его девушка за плечо.

Но он продолжал спать мертвецким сном, сладко посапывая. Что ж, придется перейти к радикальным мерам, как тогда, перед Туром победителей. С трудом пробравшись на кухню и отыскав ковш, она набрала воды и вернулась обратно. Честно сказать, она даже испытала удовольствие, наблюдая за разъяренным ментором и даже улыбнулась.

Впервые с тех пор, как вернулась.

Эбернети смотрел на нее во все глаза — Китнисс не была частым гостем в его обители, а тут с утра пораньше (сейчас ведь утро?..) да еще стоит и улыбается.

— Заблудилась, солнышко?

— Я пришла поговорить.

— Да ну? И чем это я заслужил?

— Я хочу поговорить о Пите.

— Да уж знаю, что не о моем здоровье ты пришла справиться!

— Прости, что не заходила, просто…

— Да брось! Мы с тобой одного поля ягоды — мне нянька ни к чему. Так что с Питом? Вроде все хорошо, хлеб лежит на столе, значит мальчишка жив-здоров, насколько это вообще возможно…

— Хеймитч, а самого Пита ты воочию видел, или только по выпечке узнаешь, как он? — Китнисс начинала злиться.

Если она старалась к Питу не приближаться из-за боязни навредить, то ментор мог свободно навещать своего трибута.

— Солнышко, давай без нравоучений? Он взрослый мальчик, прошел курс лечения, ни на кого не бросается, живет себе тихо… Или… У него был приступ? Он навредил тебе?

— Нет, черт возьми! Мы не видимся с ним, я боюсь… боюсь вызвать приступ… Поэтому и пришла к тебе. Думала, ты за ним приглядываешь.

— Я решил дать ему время. Пару раз он меня будил и мы разговаривали.

— О чем?

— О погоде, Солнышко, о погоде.

— Хеймитч, я серьезно… Мне кажется, Питу здесь становится хуже… Я уехать не могу из-за… Ну, ты знаешь. Думаю, я плохо на него влияю… Да и его родные…

— Девочка, дай ему время. Но только не слишком отстраняйся. Друзья Питу не помешают… А я не самая лучшая кандидатура для задушевных бесед, как ты знаешь…

— Ладно, я подумаю… И знаешь что?

— Что, Солнышко?

— Спасибо за задушевную беседу, Хеймитч!

— Обращайся, Солнышко! — ментор издал смешок и устроился в кресле поудобнее.

Китнисс, вернувшись домой, обдумала разговор с наставником и пришла к выводу, что он прав. Нужно как-то налаживать отношения с Питом, возможно, получится стать ему другом. Надо все хорошенько взвесить и перейти в наступление.

Комментарий к 12. Обескрыленный мир. Задушевная беседа

Вот такое благородство от Китнисс - отпустить, лишь бы ему было лучше… не это ли подтверждение ее любви к нему?..

========== 13. Возрожденный. Неверие… лучшая защита?.. ==========

В доме было темно и мрачно. Очень хотелось не зажигая свет, пройти в подвал — руки чесались взять бутылку, своего рода ещё один наркотик, заменяющий и немного подавляющий тот, другой, что остался стоять на улице… Но он знал — она наблюдает за его окнами. Создание иллюзии, что все хорошо, было частью фарса, разыгрываемого им. Как все легко и просто — свет включён, значит он жив-здоров, значит она спокойно ляжет спать.

Так он и сделал. Зажег свет в кухне, а сам прошёл в подвал. Там, не включая лампу, улегся на раскладушку… Он потянулся к бутылке, стоящей на полу… Откупорив вино, глотнул прямо из горлышка… Ещё одна слабость, которую побороть было очень сложно — довольно часто после встреч с нею, и даже просто после долгих размышлений о ней, ему хотелось забыться, и вино иногда помогало.

Да, мысль, что он идёт по стопам своего ментора назойливо, словно червь, вгрызалась в его мозг, но он отмахивался от неё, как от надоедливой мухи… Алкоголь дарил долгожданное забытие.

Выпив добрую половину бутылки, он решил, что на сегодня хватит. Хотелось ещё раз обдумать состоявшийся разговор, однако довольно быстро его сморил сон — видимо беседа с ней отняла очень много сил…