Всего лишь раз.

— Теперь мы одна команда, Пит! Слышал новость?

— Слышал. Спасибо, что нашла мои останки, — он закашлялся, ощущая во рту металлический привкус смерти, смешанный с кровью.

Китнисс, вытащив из рюкзака бутыль с водой, бережно поит его живительной влагой.

Скорее всего, это тоже сон, сейчас ее образ растает, он очнется и снова окажется один на один с палящим солнцем… Но девушка все еще здесь, продолжает выкапывать его из могилы, которую он сам же и соорудил.

— Катон ударил тебя кинжалом?

— Да. В правую ногу. Высоко.

— Мы сейчас спустимся к ручью и смоем с тебя грязь, чтобы осмотреть раны, — голос ее задрожал. И ежу понятно, что какой бы великолепной охотницей она ни была, лекарь из нее выйдет так себе.

Пит вдруг повинуясь необъяснимому порыву, попросил Китнисс наклониться поближе.

Она склоняется, подставляя ухо к его губам. В нос ударяет ее пьянящий запах, голова кружится еще сильнее, ему кажется, что от нее пахнет… самой жизнью. — Помни: мы безумно влюблены друг в друга. Если вдруг захочешь меня поцеловать, не стесняйся! — и откуда в нем столько смелости? Наверное, осознание скорой кончины развязывает язык.

Китнисс сердито отдернула голову и засмеялась:

— Спасибо, буду иметь в виду! — смех ее еще более притягательный, чем улыбка. Жаль, что поводов для веселья в мире, где правят Голодные Игры, не так уж и много.

Однако веселье словно смыло потоком воды, когда они, совместными усилиями попытались дотащиться до ручья…

Пит старался изо всех сил, казалось бы, тут всего два шага, чего сложного?! Но тело упрямо не слушалось его, словно заявляя — хватит!

От боли крик вырвался сам собой, и птица, сидевшая на дереве неподалеку, подхватила его, от чего волосы встали бы дыбом, не будь они сплошь покрыты засохшей грязью…

Не плакать. Не плакать. Не плакать.

Но слезы предательски текут по лицу. Быстрым движением ладони он постарался их стереть, но получилось только размазать.

— Ладно, планы меняются. Будем мыться здесь. Ты посматривай в сторону леса, хорошо? — ее голос, еще секунду назад, звеневший от смеха, вмиг стал очень серьёзным.

Пит наблюдает, как Китнисс, сменяя один за другим, поочередно набирает воду в бутыли и затем выливает содержимое ему на грудь, не забыв о лице и волосах.

Вода.

Ледяная.

Бодрящая…

Свежий ветерок лижет раны. Он с наслаждением закрыл глаза — после стольких дней сжигающей заживо жары, ему кажется, что он в раю…

Наконец, после долгого «душа», в поле зрения появилась его одежда. Китнисс аккуратно сняла с него куртку и кофту, а вот с майкой пришлось попотеть — ткань намертво прилипла к телу и не желала поддаваться…

— Я разрежу ее ножом, иначе снять не получится, — словно извиняясь, произнесла она.

— Мечтаешь меня раздеть? — пошутил он, правда, заметив, как она покраснела, уже жалеет о сказанном. Но ведь их Легенду нужно поддерживать… Глядишь, когда он помрет, несчастную Китнисс, потерявшую «любимого», спонсоры пожалеют и пришлют что-нибудь полезное…

Тем временем она уже сдирала с него прилипшие кусочки ткани, бывшие когда-то белоснежной майкой, отмочив их предварительно водой. А справившись с этим нелегким делом, даже простирала его вещи…

Вернувшись к нему, она пощупала его лоб и уверенно заявила:

— Ты весь горишь, Пит… У тебя жар.

— Это все солнце, Китнисс, это все солнце, — заплетающимся языком пробормотал он.

— На, выпей таблетку! — она вложила ему в рот лекарство и заставила запить, — Тебе нужно поесть, ты наверно голодный…

— Нет. Странно, но мне уже несколько дней не хочется есть.

— Но тебе надо…

— Не надо, все равно вырвет, — но девушка не отступает, пока он не соглашается съесть хотя бы несколько кусочков сушеного яблока.

— А теперь я тебя осмотрю…

— Я к вашим услугам, доктор Эвердин, — выдавил он из себя и вымученно улыбнулся.

Со знанием дела Китнисс вытащила жала ос из волдырей и приложила какие-то листья к укусам, а потом смазала раны лечебной мазью. Стало легче. Возможно, лекарь из нее все-таки получится. Жаль, что с ногой так просто не выйдет…

— Давай осмотрим твою ногу, — как будто прочитав его мысли, предложила Китнисс.

— Что ж. Давай попробуем… — вздыхая, он готовит себя к самому худшему.

Китнисс аккуратно стаскивает с него штаны. Опустив взгляд на рану, она не справляется с собой и зажимает рот ладошкой.

— Ужасно, да? — вопрос риторический, потому что все эмоции написаны на ее лице… Огромными буквами.

Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять — ее бы воля, и она уже мчалась бы в лес. От него подальше.

Но Китнисс собирает всю волю в кулак, напустив на себя беспечный вид, и отвечает:

— Так себе. Для начала рану надо хорошенько промыть… — да только это не помогает. По реакции Китнисс и так понятно, что все плохо. — Подождем, пока рана немного подсохнет, и тогда…

— И тогда ты меня залатаешь? — Пит, услышав растерянность в ее словах, попытался приободрить напарницу. Только получилось не очень.

— Вот именно. А сейчас съешь вот это, — она сунула ему в руку горсточку сушеных груш и отправилась к ручью, чтобы постирать остальную одежду.

Возвратившись, она призналась:

— Придется поэкспериментировать, — первое, что она сделала — приложила зеленое месиво от укусов ос-убийц, — Попробуем сначала листья, они отлично борются с воспалением.

— Хорошо… — средство приятно холодило, а спустя несколько минут, рана уже пульсировала и Пит почувствовал, как по бедру стекает что-то жидкое. Гной.

Китнисс, глядя на эту картину, позеленела. Еще немного, и она распрощается со своим завтраком. Нужно ее отвлечь…

— Китнисс, — зовет Пит. Она смотрит ему прямо в глаза, — Как насчет поцелуя? — произносит он одними губами. Предложение не блещет оригинальностью, но зато полно контрастов и кажется несуразным в этой тошнотворной обстановке. Срабатывает. Девушка смеется в голос, — А что такого? — спрашивает Пит невинным тоном, словно он здесь не причем.

— Я… я ничего не могу. Не то что моя мама. Делаю сама не знаю что и не выношу вида гноя, — объясняет она, — О-о! А-а! — из нее вырываются стоны, пока она смывает первую порцию листьев и прикладывает новую.

— И как же ты охотишься? — искренне недоумевает он.

— Убивать зверей гораздо легче, чем это. Можешь мне поверить. Хотя тебя я тоже, кажется, убиваю.

— А побыстрей убивать нельзя?

— Нет. Заткнись и жуй груши.

После трех процедур из раны вытекло, наверное, целое ведро гноя, опухоль как будто спала. Во всяком случае, Пит почувствовал себя немного лучше.

— Что дальше, доктор Эвердин?

— Думаю, можно помазать средством от ожогов. От инфекции оно ведь тоже помогает. Потом забинтуем, — так она и делает, — А теперь поспи немного…

Пит сам не осознавал насколько он устал, глаза, сами собой закрываются, веки тяжелеют и он снова проваливается в мир кошмаров.

Лес. Полный опасности. И опасаться нужно отнюдь не зверей. Вокруг рыскают другие хищники. Более жестокие и свирепые. Изощренные убийцы.

Профи.

— Китнисс, беги! Они совсем рядом!

Пит бросается на Катона, чтобы защитить ее, но в это время оба ножа Мирты попадают точно в цель…

— Неееет!.. — он подбегает к ней, забыв о Катоне, который тоже замер, глядя на трибутку Двенадцатого, и подхватывает ее на руки.

Китнисс смотрит на кровь, уже выступившую на куртке, и шепчет…

— Пит…

— Нет, нет, Китнисс…

— Пит! — странно. Жизнь стремительно покидает ее тело, а голос звучит громче и настойчивее, — Пит, проснись!

Повинуясь ее словам, Пит открывает глаза и натыкается на обеспокоенный взгляд стальных глаз.

— Я…

— Ты кричал во сне… И звал меня… — испуганный тон.

— Все хорошо… Уже все хорошо…

Она жива и это главное.

— Ладно. Пусть так. И знаешь… Раз ты проснулся, нужно уходить отсюда. Здесь мы как на ладони — отличные мишени, — она помогает ему одеться, — Может, ниже по ручью мы найдем укрытие, и ты там отлежишься.