Дальше его передавали из рук в руки, пока не достигли королевской опочивальни. Запустив лекаря внутрь, сами телохранители удалились - что также вызывало изумление. Людовик полулежал на ложе среди подушек, накрытый полостью, сшитой из волчьих шкур - Арсену очень кстати вспомнилось, что всю свою жизнь король увлекался охотой на хищников, пока не ослабел настолько, что не мог подняться в седло без помощи двух придворных.
А теперь он гляделся сущей развалиной. Из опущенного уголка рта текла слюна, лицо перекошено, веки припухли...
И - нет. Глаза были совсем молодые и пронзали стоящего перед ним, словно парный индийский кинжал-кукри.
- Сир, не затрудняйте себя красноречием, - сказал Арсен, кланяясь, - и позвольте мне перво-наперво сделать то, за чем, собственно, я и приглашён.
Он согнулся в талии ещё глубже - на случай, если подглядят в замочную скважину, - и деликатно кольнул короля за ухом, пробуя на язык тёмную кровь.
- Теперь попробуйте разомкнуть уста, мой сир. Не беда, если сразу не получится.
Людовик печально усмехнулся:
- Я ведь слыл завидным краснобаем, у которого что ни слово, то петля, а что ни фраза - хитроумная ловушка. Плетёнка. Колыбель... колыбель для кошки.
- Поистине вы великолепны, сир, - ответил Арсен, в душе удивляясь как чёткости каждого звука, так и намёку "родом из учения Добрых людей".
- Спасибо, что помог мне с моей половинной немотой, - продолжал король. Жалко, умирая, не совладать с последним королевским волеизъявлением. Косноязычный владыка - хуже, чем немощный подросток на троне. Ты знаком с моими детьми?
Арсен покачал головой.
- Разумеется, нет - откуда же. Сын-наследничек ходит дурень дурнем, младшая дочурка хромонога и горбата. Все хором поют о вырождении рода Валуа, и старшая моя дочь, Анна, даёт тому куда больше поводов, чем двое прочих. Красавица, на всех претендентов - один лучше другого - смотрела с высокой башни. Я выдал её замуж за своего лучшего друга двадцатью годами старше, который перед ней благоговеет и переносит через любой жизненный порог на руках. Умнейшая голова в королевстве - после меня, естественно; а скоро будет вообще без сравнения. Сьёр де Божё перед ней всякий раз пасует и тем гордится - нрав ему достался кротче некуда. Родила мальчишку и еле на него глянула - интерес к политике из моей дочери такой мелочью не выбьешь.
Король задохнулся.
- Сир, не тратьте столько слов, я второй раз вам так помочь не сумею, придётся делать инъекцию, - совсем тихо пояснил Арсен. - А это чревато.
- Чем? Стану бесплодным на седьмом десятке? Или как твой старший приятель? А то и сыроядцем в придачу к остальному?
Он явно знал больше, чем полагается королю.
- Пустое. Вояка обеспечил себе крепкие тылы и уходит на покой. Хотя с большой горечью. Ты бы сумел продлить мне жизнь, искусник?
- Ныне я могу молить об этом, более того - делаю такое каждым моим вздохом, потому что вы, сир, как никто заслужили подобное. Но жизнь посылает Бог... и его Матерь.
Король изобразил улыбку - слегка подвисшую с одного края.
- Вот-вот. Ты напомнил, для чего я послал за тобой на самом деле. Продлить мои часы и забить в крышку гроба предпоследний гвоздь может и мой лейб-медикус. Принять покаяние вместе с последним вздохом - мой исповедник. Но настоящая исповедь... Она для тебя, парень. Да, как вышло, что ты не повзрослел ни на каплю? Риторика...
Ты удивишься, но нынче во Франции не король при Ордене Лазаритов, а орден лазаритов при Короле. Кое во что могут посвятить новичка только они, но на самое главное решается лишь правящий монарх. Так что пододвинься и насторожи ухо.
Ты уже понял, что их две. Благородных Дам. Великая Мать и другая, рангом пониже, но значимостью кое в чём и повыше. Если говорить о народе Божием. Великая Мать родила двоих: Веспера и Христа. Названия дали люди, как понимаешь. Им бы всё сигнатурки лепить. Веспер, Темный от начала миров, породил двоих: Ворона-Лекаря и Кошку-Кормилицу. Они рождают - порознь, а не в браке, - таких, как достославный Ной. Это если не вдаваться в подробности и не перебирать варианты возможных соитий. Хочешь, расспроси любезного дружка, кто он и что он при Ордене.
Христос, Светлый от начала миров, воплощался не раз: в пророков и рабби, мессий и нищих. Как Иисус Назорей он вступил в священный брак с Марией из Магдалы, любимой ученицей. Её потом ославили, потому что она была женщиной и ткала покровы в одном из притворов Иерусалимского храма. И ни один из славящих не понимал, что такое священный брак, в отличие от плотского. Там было тоже двое ребятишек. Они с матерью прибыли морем в Марсель, тогда римскую колонию, и заключили почётные браки. Короче, то были заморские Меровинги и предки Меровингов. Их высокую кровь нельзя было заглушить более низкой - она одолевала любую и способна была даже потомство раба сделать чистым и благородным. Править эти короли с длинными, на манер назореев, волосами не должны были, воевать тоже. Это были цари-жрецы, цари - лекари и маги, как фараон или тот... на Крите. А для нечистых дел годились сенешали, кастеляны и прочая шваль, которая при поддержке Матери нашей Церкви забила копытом последнего короля и остригла налысо его потомков.
Людовик замолчал так внезапно, что слушающий его испугался.
- Ничего, обойдусь, осталось немного. Потом всё было подделкой: рукоположение, руконаложение, миропомазание, претворение одного в другое... Нет, что-то истинное во всём этом есть, но оно добавляется, а не присуще. Авось ты разберёшься в сути. Не забудешь. Уходи и - Анну мне. Всех. Не успеваю. Хочу сделать её регентом при недоноске, и чтобы свидетели на суде тому были.
Арсен отворил дверь и переступил порог. Среди кучки знатных по одному аромату выделил её: истинная дочь своего отца, выше его почти на голову, сухощавого телосложения, хороша собой, однако не красавица, никаких притираний, козлиная кожа новых башмачков, тонкое сукно платья, бархат чепца и накидки. Много позже такой человеческий тип станет попадаться Арсену всё чаще, пока не сделается распространённым по преимуществу. Но тогда он об этом не догадывался.
- Зовёт вас, сир, - этими поспешными словами врач попал прямо в лицо той, на которую любовался. Остальные воззрились на него как на диковину.
- Сир? Король Франции? - Анна подняла брови. - Вот это мне нравится. Хотя безусловно предназначалось брату, король умирает - да здравствует король, так? Всё равно, я нисколько не гневаюсь.
И прошествовала в опочивальню впереди всех.
Летели незаметно для Арсена годы. Анну Французскую, регента, которому пришлось отстаивать свои права перед Генеральными Штатами, нередко звали истинным королём, но чаще - Великой Мадам и Мадам Францией. Она устраивала династические свадьбы и самолично выигрывала войны, заставляя поверить в то, что и её предшественница Дева Жанна была не одним только боевым знаменем французов. Когда юный король стал править самолично и принял из её рук ладно устроенное королевство с покорными вассалами благородных кровей и цветущими городами, не захотела стать простой подданной своего питомца. И сотворила из домена, принадлежащего мужу, своё личное королевство в королевстве, где с таким же успехом отправляла суд, управляла торговлей, женила вассалов, вдовела сама и с неким презрением наблюдала за плодами былых трудов. Карл Восьмой Несчастливый вместе со своим войском был хорошо принят в Италии, завёз туда национальный люэс, пышно расцветший под тамошним солнцем, потерял то, что добыл силой, оставшись при одних своих болячках, промотал последнюю казну и погиб, размазав о дверной косяк проеденные сифилисом мозги. Он у Анны не удался, хотя правительница сделала, что могла.
Арсен присматривался к Ною, как посоветовал Людовик, да тот и не прятался от него - лишь не хотел говорить, как сказали бы позже, открытым текстом. Итогом обоюдных размышлений стали две фразы:
- Так ты всё время давал мне понять, что наш нынешний великий и тайный магистр - это ты?
