– «Шейла», оставайтесь с ней, – велел я. – Выезжаю.

Из здания я вышел через главный вход, свернул налево и подошел к серой «Кортине», припаркованной на тесно забитой общественной стоянке. Пять машин в день дежурили на этой стоянке, постоянно сменяясь; от всех пяти у меня были ключи. Я завел мотор и сунул в ухо нечто вроде крошечного слухового аппарата – радиопередатчик, настроенный на частоту всех трех автомобилей слежения. Можно было послушать и самого Уэлли, но я решил, что вряд ли он за рулем станет разговаривать сам с собой. Я щелкнул карандашом и заговорил:

– Это «Кэрол». Где у нас вечеринка?

– На ярмарке. Похоже, едем на американские горки.

Тоже кодовые названия: «ярмарка» – Гайд-Парк-корнер, «американские горки» – Парк-лейн. Крайне маловероятно, что Уэлли нас подслушивает, однако первое правило при слежении – минимизировать риск. Частоту передач мы меняем ежедневно, иногда и чаще, и все равно существует вероятность, что объект случайно на нас наткнется и, услышав названия мест, по которым сейчас проезжает, без труда сообразит, что к чему. Поэтому у нас, как и у полиции, для слежки создан собственный язык с обширным словарем, где каждому ключевому месту в Лондоне соответствует особое прозвище.

Я поравнялся с «Этель» – коричневым «Моррис Италом», обогнал ее и сел на хвост «Мейвис» – горчичного цвета «Крайслер Хорайзону». Есть такая особенность у секретных служб: они используют только британские автомобили. Если подозреваете, что за вами следит МИ-5, но на хвосте у вас иностранная машина, можете расслабиться.

На шоссе М-1 машин было немного. Примерно в полумиле впереди маячила «Шейла» – темно-синий «Форд Эскорт». Где-то перед ней ехал Уэлли.

Прошло примерно десять минут, и «Этель» свернула на скоростную полосу, обогнала меня, затем «Мейвис» и «Шейлу», чтобы Хорас Уэлли увидел в зеркале заднего вида что-то новенькое. На шоссе разрешена скорость до семидесяти миль, но мы придерживались пятидесяти пяти. Уэлли водил осторожно – и это было нам на руку: множество машин проносилось мимо, и у объекта было еще меньше шансов заметить, что за ним следят.

Через некоторое время, чтобы разбавить монотонную картину, я выехал на скоростную полосу, пронесся мимо «Мейвис», затем мимо «Этель» – и наконец увидел «Кавальер» Уэлли. Я проехал мимо «Шейлы», затем, убедившись, что впереди нет съездов с шоссе, обогнал и «Кавальер». Проезжая мимо, взглянул на него краем глаза: Уэлли вел машину как испуганный кролик, сгорбившись над рулем, и явно ничего вокруг не замечал.

Я гнал вперед, пока «Кавальер» в зеркале заднего вида не превратился в точку. Увидел дорожный знак: техстоянка – через одну милю. На техстоянке съехал на обочину и подождал: мимо проехал Уэлли, за ним «Мейвис», а я пристроился за ней. Между собой автомобили слежения не переговаривались – не было нужды.

Проехав Бирмингем, мы свернули на А-5. Миновали Телфорд и Шрусбери, оказались в Уэльсе. Я радовался, что выехал с полным баком – ни на заправку, ни на обед Уэлли, как видно, останавливаться не собирался. Быстро темнело: я включил габаритные огни, а минут через двадцать и фары. Дорога начала нырять вверх-вниз по валлийским холмам; по обочинам виднелись туристические деревеньки с десятью сувенирными лавками на душу населения. Было уже семь вечера, и последние два часа мы ехали со средней скоростью тридцать миль в час. Еще через час в таком же режиме «Этель» пришлось остановиться на заправке.

Когда «Этель» нас догнала, остановилась заправиться «Мейвис», а на хвост Уэлли села «Шейла». В тридцать две минуты девятого «Кавальер» замигал левым поворотником и съехал во двор перед придорожным пабом. Водитель «Шейлы», видимо, усыпленный монотонностью нашей прогулки, едва не вписался ему в багажник – вильнул по дороге, завизжав шинами, затем сердито загудел, мигнул фарами и умчался вперед: именно так, согласно инструкциям, следует поступать при дорожных происшествиях во время слежки. Больше Уэлли эту машину не увидит.

Я проехал мимо паба еще ярдов сто и произнес в микрофон:

– «Дафна» ушла на войнушку.

«Войнушка» рифмуется с «пивнушкой»; как видите, в британских разведслужбах жаргон кокни жив и здравствует.

«Этель» проехала мимо, не останавливаясь. Я знал, что при первой возможности она развернется, проедет назад и остановится в каком-нибудь укромном местечке, откуда хорошо виден вход в паб. «Мейвис» уже стояла за пабом, тоже с хорошим видом на вход и подъезды к пивной.

Я выбрался из машины и бегом бросился назад, к пабу. Когда подбежал ближе – так, что меня могли увидеть, – перешел на спокойную ходьбу. Навстречу выехала с парковки «Капри» темного цвета – темно-зеленого, показалось мне, хотя в темноте было трудно судить; за рулем сидел мужчина.

– Возьми пассажира, «Мейвис», – пробормотал я себе в нагрудный карман, одновременно запоминая номер «Капри».

Теперь «Крайслер» последует за «Капри». Возможно, между этим автомобилем и остановкой Уэлли не было никакой связи, однако я проделал долгий путь и не собирался полагаться на удачу.

Отсюда мне был виден «Кавальер» Уэлли – пустой. Сам Уэлли, должно быть, зашел в паб. Я заглянул через окно и увидел просторный зал в форме буквы L, освещенный безвкусными розовыми лампами, длинную барную стойку в дальнем конце и целую батарею игровых автоматов, начиная с престарелых «Космических захватчиков». Паб был унылый и безликий, с серыми каменными стенами: индивидуальности не больше, чем у многоэтажного гаража. Уэлли стоял у стойки с пинтой пива в руке и заказывал себе еду.

Я задумался. Паб набит битком. Хорас Уэлли – явно не из тех, кого обслуживают без очереди. С того момента, когда он свернул с дороги к пабу, до того, как я проехал еще сотню ярдов, остановился, вышел из машины и бегом бросился обратно, прошло едва ли полторы минуты. Не меньше двадцати секунд Уэлли парковал машину. Шел к пабу – даже если считать, что он мчался как ветер, что после семи с половиной часов беспрерывного сидения за рулем сомнительно, – тоже не меньше двадцати секунд. И даже если он направился прямиком к стойке, обслужили его немедленно и рассчитались без сдачи, все равно он побил мировой рекорд по скоростному заказу пива. Тем более что людей в пабе полно, без очереди Уэлли явно не лез и пожилые валлийки определенно не торопились обслуживать посетителей. Нет, что-то не сходится.

Женщина за стойкой намазала маслом два ломтя белого хлеба, шлепнула на один из них кусок вареной индейки, прикрыла сверху другим, положила сэндвич на тарелку, добавила веточку петрушки, на вид как будто выросшей в пустыне Гоби, и передала это все Уэлли. Тот достал бумажник и протянул ей банкноту. Левый локоть его при этом оставался прижатым к груди, словно он что-то придерживал под пальто.

Как ни неприглядно смотрелся сэндвич, сам я сейчас готов был заплатить за него любые деньги. Ел ли я сегодня вообще? Да, точно: около половины седьмого, по дороге в Управление, сгрыз палочку «Твикса». И всё. Есть хотелось зверски, а впереди долгая ночь, и поужинать вряд ли удастся.

Взяв сэндвич и пиво, Уэлли присел в уголке. Один. Кто-то купил ему пиво: но Уэлли опоздал, и этот кто-то не смог задержаться, чтобы с ним выпить. При мне паб покинул только один человек. Выходит, правильно я сделал, распорядившись проследить за «Капри». Теперь нужно понять, что произошло: Уэлли что-то получил у человека из «Капри», что-то ему передал – или и то и другое? Судя по тому, как он прижимает локоть к груди, – определенно что-то получил.

Я отлепился от окна и побежал обратно. По диагонали от паба, глубоко в кустах, заметил «Этель» – «Моррис Итал». Подойдя, сказал несколько слов водителю, затем вернулся к своей машине, открыл багажник, достал все, что мне понадобится. Бросился обратно к пабу, снова заглянул в окно. Уэлли за столиком доедал сэндвич и допивал пиво.

Я вышел на парковку, открыл дверцу «Кавальера» ключом-дубликатом, изготовленным пару недель назад, и лег на пол за передними сиденьями, тщательно прикрывшись захваченным с собой черным одеялом. Поближе к лицу положил кислородную маску, а в руке сжал крохотный цилиндр-«брызгалку» со снятым колпачком.