Этот Малыгин возмутился, и они все наперебой начали обсуждать его.
И тут Трифонов встал. Тишина воцарилась мгновенно, точно по мановению волшебной палочки. Но он просто достал из рюкзака сигареты и вышел из класса. Лёха вскочил, хотел побежать за ним, но в дверях столкнулся с Натальей Сергеевной:
- А ты куда? Подожди. Сейчас Трифонов придет и сходишь. А то знаю я ваши перекуры.
- Да я не курить, честно, - попытался отмазаться Лёха, но она всё равно заставила его вернуться на место и начала объяснять новую тему.
Минут через семь Трифонов вернулся. Уже улыбающийся и расслабленный. От него повеяло свежестью и туманом. Но Наталья Сергеевна ничего не сказала.
Докапываться же Попова не прекратила. Много болтала и бесконечно кокетничала. Они с Емельяновой, похоже, решили принять меня в свою компанию. Но от таких я всегда шарахался, как от огня. У мамы подруга была - тётя Надя. Очень активная, ничего не стесняющаяся, наглая и язык без костей. Все её стервой называли. Прямо в глаза. Прозвище такое у неё было, которым она страшно гордилась. "А Стерва приедет?", "Мне Стерва звонила", "Стерва сказала"... Когда я был маленький думал, что это фамилия. А теперь понял, что - состояние души.
Поэтому после уроков, чтобы не идти домой с ними, я сказал, что мне нужно сходить в медицинский кабинет, насчет карты из старой школы. Это было почти правдой, просто саму карту из дома я не взял. Так что пришлось немного побродить по школе, чтобы убедиться, что они действительно ушли, и от нечего делать заглянул в столовую.
Там, за длинным дальним столом сидели Лёха, Тифон и Зоя.
Такой шанс упускать нельзя было. Я купил Сникерс и чай, походил, как дурак по полупустому залу, типа выбираю место, и уже собрался сесть за другой столик, как Лёха всё-таки помахал рукой.
Перед парнями стояли пустые тарелки из-под борща и ещё нетронутое второе: пюре с котлетой. Зоя, сидевшая напротив них со стаканом компота,
подвинулась на лавке. Я сел, и они в молчаливом ожидании дружно уставились на меня.
Что говорить, никак не придумывалось.
- Так, чего там с этим телефоном? - наконец, спросил Трифонов с той доброжелательной небрежностью, которая меня так подкупила в первый день нашего знакомства.
Всё-таки мне не показалось. Сам по себе, он был дружелюбнее, чем держался.
Я достал Нокию, раскрыл переписку и протянул ему, но он попросил Зою прочесть вслух. Сначала она читала, немного кривляясь, с наигранным ученическим выражением, но потом перестала ёрничать и посерьёзнела. Дочитывала уже совсем негромко и сосредоточенно. А когда закончила, и Лёха, вдоволь наприкаловавшись над прекрасной девушкой в башне, залип с плотоядным интересом разглядывая фотку, Тифон неожиданно сказал:
- Ну, хорошо. Завтра в два у школы. Пойдем, поищем твоего Хорька.
На радостях, что скоро избавлюсь от этого злосчастного телефона, я почесал до дома прямо по лужам. Брюки забрызгал, кеды промочил, но зато добрался минут за семь. Зашел в подъезд, ткнул кнопку лифта, и он загудел, но где-то слишком высоко. Ждать не хотелось, решил - быстрее пешком. Всего-то на восьмой. Однако успел осилить только три этажа, как на лестничном пролете увидел человека.
Он сидел, прислонившись спиной к стене и свесив голову на грудь, в какой-то странной, печальной позе. Одна рука засунута за пазуху, другая свисала вдоль тела. На нем был коричневый спортивный костюм, а из-под расстегнутой куртки виднелась оранжевая футболка. Человек был немолодой, грузный, с белой седой головой и такими же белыми пышными усами. Он мог, конечно, оказаться пьяным и просто спать, но одежда выглядела чистой, а лицо не пропитое. Я осторожно поднялся к нему. Подошел, встал напротив, несколько раз позвал "эй". Никакой реакции. Тихонько потряс за плечо, белая голова безвольно и жутковато мотнулась в сторону.
Я никогда не видел мёртвых. Только по телеку. Опустился на корточки и попытался заглянуть ему в лицо. Нужно было вызывать скорую или полицию, и я принялся шарить по карманам в поисках мобильника, а когда нашел и поднял взгляд, то от ужаса чуть не заорал. Мертвец пристально, исподлобья смотрел на меня очень светлыми, почти такими же белыми, как волосы глазами. Я вскочил.
- Не вздумай никуда звонить, - прошептал он сухими, посиневшими губами.
- Вы потеряли сознание. У вас, наверное, сердце.
- Помоги встать, - он снова пошевелился и, с усилием подняв руку, пальцами поманил меня к себе. - Только не дергай сильно.
Мужчина не был бомжом или алкоголиком, но всё равно прикасаться к тому, кого ещё минуту назад ты считал трупом, довольно неприятно. Пришлось взять его под локоть.
Медленно, опираясь спиной о стену, он поднялся, а затем, ступенька за ступенькой мы осторожно спустились до третьего этажа. Всё это время он держался за бок и иногда охал. Вызвали лифт.
Вероятно, выражение лица у меня было очень перепуганное, потому что пока ждали, он старательно делал вид, что ему лучше. Улыбался и даже подмигнул один раз.
Молча доехали до его пятнадцатого этажа. Он дал мне ключ, и я отпер дверь. А как только вошли, сразу приложил палец к губам, показывая, чтобы я не шумел. Поэтому я, как можно тише, провел его в тёмную, зашторенную комнату и уложил на диван.
- Воды принеси, - попросил он. - И лекарства. Там на кухне на столе оранжевая коробка. Тащи всю.
Я прошел прямо в обуви. Лекарства нашел сразу и воду налил из графина в круглую бирюзовую чашку из висевшего на специальной подставке набора.
Мужчина покопался в коробочке, достал свои таблетки и выпил.
- Может всё-таки врача вызвать? - предложил я.
- Ну, их, - отмахнулся он. - Чем меньше с врачами имеешь дело, тем меньше болеешь. В больницу же сразу потащат, а мне нельзя. У меня жена.
- Ну, тогда я пойду, - я несмело попятился к выходу.
- Нет, погоди, как тебя зовут?
- Никита.
- А меня Вениамин Германович. Большое спасибо, Никита, что помог.
- Да, не за что.
- А ты можешь ещё одну небольшую услугу мне оказать?
Я неопределенно пожал плечами. Соглашаться не хотелось, а отказать - некрасиво.
- Сбегай, пожалуйста, в аптеку. Я как раз туда шёл и вот, видишь, не дошел. Лекарства для жены нужны. Сама она у меня не ходит, а без них совсем туго. Я тебе за помощь заплачу. Там в куртке рецепт и деньги.
Благо аптека была в соседнем доме, и я сбегал очень быстро.
За время моего отсутствия Вениамину Германовичу значительно полегчало, цвет лица приобрел естественный розоватый оттенок, а улыбка была уже не вымученная, а вполне настоящая. Седые усы удовлетворенно топорщились, и он хотел даже сесть, но потом всё-таки передумал.
- Возьми там деньги. Купишь девчонкам конфет, - он весело подмигнул.
- Спасибо, не нужно. Я просто помог.
- А знаешь, что? - он снова попытался сесть. - Приходи к нам как-нибудь вечером. После семи. Джейн как раз к этому времени просыпается. Она будет рада. Ей позарез Ганимед нужен.
На моём лице отразилось непонимание. И он, спохватившись, пояснил:
- Джейн - Жанна. Жена моя - художница. My sweet Lady Jane... Знаешь?
Я кивнул.
- Днем спит, а ночами пишет. У неё вообще проблемы со сном. Это ей ты сейчас снотворное покупал. Она сейчас работает над "Похищением Ганимеда". Картина сложная, стилизация под классицизм, и очень нужна натура. Хотя бы на часок загляни как-нибудь. Мы заплатим, не волнуйся. Тут уже настоящая работа будет, а не помощь.
Когда я вошел в нашу квартиру, повсюду горел свет и орала музыка. И не просто музыка, а ABBA! Дятел же в темных очках и моей красной рубашке кривлялся перед зеркалом в коридоре. "The winner take it"s all", - дрожащим голосом блеял он.
Понаблюдав какое-то время за этим беспределом, я ушел на кухню и успел поесть, прежде, чем он заметил моё возвращение. Влетел перепуганный, на ходу стаскивая рубашку:
