Белое пламя брызнуло сперва из внешнего, белого контура, образовывая непроницаемый занавес из света. Гермионе становится жарко, но она, стиснув зубы, терпит и продолжает проговаривать слова заклинания, пока зеленый контур не вспыхивает, прибавляя жару...

Пока Гермиона проводит ритуал, она с удовольствием убеждается, что не зря ее звали в школе самой выдающейся ведьмой своего поколения и, может быть, у нее есть достаточное могущество провести до успешного конца свой переход.

Разгорание красного контура радует ее, несмотря на появившуюся внутри тела жгучую боль и прибавляет надежду, что она успеет освободиться от паутины нежеланного настоящего.

Пора было браться за хроноворот. Еще после первого оборота ее переломило от дикой жары внутри организма. Все пылало, мало-помалу сгорая, но она продолжала свою мантру, независимо от непереносимой боли и, пересчитывая обороты, продолжала его поворачивать - каждый поворот отвечал за год назад в прошлое. Она должна была дожить до последнего, предварительно выбранного оборота, потому что каждый поворот забирал у нее мало-помалу жизнь.

Магия на чердаке разбушевалась по воле ритуала и колдуньи, завихряясь и увеличивая купол своего действия, пока он не достиг магических барьеров дома.

***

Рональд Уизли спал в супружеской спальне и ему снилось, какой он счастливчик. Выбрав себе в жены богатенькую грязнокровку, маггловская родня которой в быстром и регулярном порядке стала отправляться в следующий, лучше нашего, мир, оставляя свои сбережения - и не маленькие - своей любимой племяннице, внучке, дочке, он обеспечил себе приятную безбедную жизнь.

Довольна его выбором была и матриарх рыжей фамилии, Молли Уизли, его матушка, помогающая своему непутевому сыну чарами, заклинаниями, зельями держать в подчинении и готовности к траху лохматую зазнайку. Из Гермионы Грейнджер, на удивление всем, вышла домохозяйка-загляденье, выстреливающая маленьких Уизлят с регулярностью крольчихи.

Его матушка вещала вечером им, своим детям, что то, что невозможно завоевать красотой, покупается деньгами. Когда денег нет, надо захватывать мир многочисленностью. Поэтому праздники клана Уизли напоминают краснознаменные манифестации, но Молли всего этого населения кажется мало, и она хочет еще и еще внуков.

Но самым сладким, вишенкой торта, стали денежки, которые она приносила в загребущие ручонки Рональда, и они обеспечили ему лайфффф, полный кайффффа.

Волна магической энергии так сильно встряхнула храпящего Рональда, что он в две секунды оказался разбуженным и выпрямившимся на кровати с палочкой в руках. Но ожиревшая ленивая память так проворно не помогла встревоженному волшебнику.

- Центри...Центра... Центрум! - гаркнул он, наконец вспомнив нужное заклинание, и палочка повернулась к лестницам наверх, к чердаку. - Мерлин, что она там делает, да там одни коробки и сундуки! Чердак... Сундуки... Сундуки!!!

Холодное предчувствие беды встряхнуло Рональда и он бросился, несмотря на свои крупные накопления жира в области зада, живота и всюду по телу, к узкой деревянной лестнице. Наверху, без замедления скорости, он толкнул шаткую дверь из тонких деревянных плит и замер на пороге.

То, чего он больше всего боялся, воплощалось перед его испуганными глазами.

Огненные фонтаны, устремленные ввысь, к крыше, очерчивали особенную фигуру на полу, но не она сейчас интересовала Рональда, а еле видимая сквозь пелену огня фигура его жены. Случилось то, чего он остерегался и от чего ограждал Гермиону - чтобы она сама или с чьей-то помощью не могла добраться до тех знаний, которые позволят ей освободиться от засорений своей магии и сбежать от него. Потому что вместе с ней ушло бы все Роново счастье, все его, неприхотливого рыжего волшебника, довольное, сытое и ленивое существование. Его старательно созданное гнездо обмана, в которое он запихнул после свадьбы свою школьную подругу - ту жаждущую знаний и учебы девочку и пользовался ее услужением, зарплатой, наследством, любовью, рушилось перед глазами и, чтобы не позволить этому случиться, Рональд бросился к сияющему барьеру помешать, вернуть, не дать уйти Гермионе.

Но белый занавес огня отшвырнул рыжего бычка обратно к двери и он скатился вниз по лестнице, замерев, стоная от ушибов, в ее подножии.

Когда несколько минут спустя он вернулся на чердак, чтобы посмотреть итоги событий, все уже кончилось. В центре пентаграммы остался лишь холмик белого пепла да бледные следы мелом на полу, которые быстро истаяли.

***

Позже, в волшебном мире произошел незамеченный и незримый вихрь изменения. Здесь супруг, который вернулся вечером с работы, был не тот, который ушел утром на работу. Там стая рыжеволосых голосистых ребятишек, визжащих, летая на метлах, растаяла как дым и никто этого не заметил, и не вспоминал о них.

Пожилая рыжая с проседью пара уселась за шатающийся стол в своей заполненной хламом кухне, озираясь в недоумении и не понимая как, каким волшебством они перенеслись из сказочного замка своих снов в эту убогую лачугу. Тощий мужчина встает с места и приближается к буфету, за стеклами которого в траурных рамках на него смотрят из портретов семь рыжих, как своих родителей, детей разного возраста, среди которых наблюдалась лишь одна девочка.

Совсем в другом месте возникает совершенно новая, но, видимо, счастливая, пара из высокого темноволосого мужчины, глаза которого сверкают заметной издали зеленью и стройной, но с заметно-выпуклым животом и копной каштановых кудряшек до пояса, женщины. Она смотрит на своего супруга веселыми карими глазами, которые становятся похожими на шоколад, когда перемещаются на тоненькую десятилетнюю с виду девочку между ними. Девочка смеется, а ее зеленые как у отца глаза сверкают, сверкают и заполняют мир счастьем и правильностью.

Эту семью в магическом мире знают как семью Гарольда и Гермионы Поттер-Блэк. Рядом идет их дочь - обещанная кузену Драко невестка, Лили-Роуз, а в животе Гермионы плывет и излучает довольство их нерожденный сыночек Карлус.

Гл.3. Снова в Кроули

Магический вихрь, который забрал Гермиону с чердака их с Роном дома, втянул ее в темный, узкий туннель и закрутил ее как тугую веревку, пока она не стала думать, что ее разломит посередине на две части. Когда женщина уже решила, что с Ритуалом что-то пошло не так и она будет вечность летать сквозь это место безвольной тряпкой, ее забросило куда-то вниз, впихнуло сквозь игольное ушко, ей стало тепло и она потерялась среди тысяч маленьких звездочек.

Выплеснутая на лицо холодная вода возвращает ее в себя и она судорожно вдыхает воздух. Чуть-чуть приподнимает веки и сквозь ресницы видит блеск солнечного дня, который ослепляет ее.

"Как-то стало светлее, чем на чердаке, разве я успела все сделать правильно?" - думает она и решительно открывает глаза пошире.

Над собой видит испуганное лицо матери, совсем молодое и красивое, а ее длинные каштановые кудри мягко обрамляют щеки, спускаются и щекочут лицо Гермионы. В порыве бесконечного счастья она бросается и обнимает двумя руками плечи матушки, задохнувшись от подымающихся изнутри эмоций.

- Хэтти, что произошло, маленькая моя?- нежным голосом говорит Эмма сразу же, как только карие глаза ее девочки, ее сокровища, открылись и из них хлынул поток слез. - Ты вдруг потеряла сознание и упала, как теперь себя чувствуешь? Ну, почему плачешь, милая? Давай, я тебя помогу пойти в твою комнату. Ты так много читаешь, не высыпаешься и из-за этого твое кровяное давление ниже нормы. Надо беречь себя, милая, еще начитаешься. Ты должна спать не меньше десяти часов!

Молодая спортивная женщина - ее мать - помогает своей дочери выпрямиться, одной рукой обнимает ее за талию и ведет наверх по лестнице.

Тем временем, колыхаясь от слабости, плача, но внутренне ликуя, Гермиона с гордостью думала:

"Я успела, успела! Мне это удалось - я снова ребенок, будущее еще не случилось, все еще предстоит. Все можно наладить так, чтобы та жизнь не повторилась."