Кристина побледнела.

– Ты ведь знаешь, как сильно я ненавижу этот тоннель. Уильям, я не могу.

– Еще как можешь. И должна. Если отлучишься во время фейерверка, твоего отсутствия никто не заметит.

Поколебавшись мгновение, Кристина решительно поджала губы и свирепо сверкнула глазами.

– Ладно. Но тебе отлично известно, что я думаю о встрече с Марком и его шайкой.

– Иди-ка ты лучше, приготовь комнату для незваного гостя и его камердинера. Пусть это будет синяя спальня в западном крыле, она дальше всего от выхода, которым пользуется Марк. Кто знает, вдруг ему взбредет в голову вернуться позднее? Если повезет, Рокли уедет сразу после завтрака, ничего не заподозрив. Ну а если он подозрителен по натуре, нужно проследить, чтобы ему не удалось узнать ничего конкретного. Будем надеяться, что он уберется восвояси и навсегда исчезнет из нашей жизни.

Уильям ушел. Кристина задумалась о предстоящем вечере, над которым нависла мрачная тень беды. Пытаясь подготовиться к встрече с лордом Рокли, она почувствовала мучительные спазмы в желудке, порожденные страхом. Уильям сказал, что этот человек умен. Оставалось гадать насколько. Она с пристрастием рассматривала свое отражение в зеркале, выискивая на лице признаки вины. Не притаилось ли во взгляде нечто такое, что может выдать их с братом?

Из зеркала на нее смотрело привлекательное лицо с мягкими чертами и манящими глазами. Кристина резко одернула себя. Сейчас время борьбы за выживание, а не тщеславного девчачьего любования. Она заставила себя сосредоточиться на решении насущной проблемы: как лучше всего держаться, когда своим обликом она способна заставить мужчину забыть обо всем на свете?

Один за другим по обрамленной тополями короткой аллее к парадному крыльцу Оукбриджа, ярко освещенному от подвала до крыши, медленно съезжались экипажи. Возведенный во времена Тюдоров, особняк из красного камня был очень велик, хотя не мог похвастаться упорядоченной планировкой. Печально, что со вкусом подобранная мебель и изысканные украшения со временем пришли в упадок. Обивка поблекла и обтрепалась, ковры протерлись, со стен исчезли картины, оставив бледные пустые квадраты в тех местах, где висели. Они были проданы несколько месяцев назад, но их отсутствие до сих пор постоянно напоминало Кристине о долге Уильяма перед Марком Баклоу и о том, какую угрозу представляет этот человек.

На сегодняшний увеселительный вечер были приглашены лишь сливки местного светского общества, польщенные оказанной им большой честью. Кристина не сомневалась, что прием будет иметь оглушительный успех. При жизни их деда, превосходившего богатством большинство своих современников, поместье содержалось в безукоризненном состоянии – и земли, и особняк, где проводились пышные балы и прочие торжества, запоминающиеся настолько, что о них говорили и по сей день. Традицию продолжил их отец, поэтому ожидалось, что Уильям, нынешний лорд Эфертон, поступит так же. Традиции нужно соблюдать, но, как ни печально, нынешний вечер придумал и профинансировал вовсе не он, а Баклоу.

Ослепительно прекрасная Кристина приветствовала гостей, стоя рядом с братом на пороге парадной гостиной первого этажа, одна из дверей которой вела в длинную галерею, где планировались танцы. Льдисто-синее платье идеально гармонировало с голубыми глазами, как и обнимающее шейку ожерелье из бриллиантов и сапфиров. Это украшение принадлежало ее матери. Кристина наотрез отказалась отдавать его в уплату долга брата. Драгоценные камни сверкали в ярком свете, вызывая зависть присутствующих женщин и их кавалеров. Правда, последние восхищались не ожерельем, а его владелицей.

Купаясь в волнах обожания, Кристина думала о том, с каким презрением эти люди сморщили бы носы, узнав о ее истинном бедственном положении. На сердце лежал тяжкий камень, и подобные светские приемы она выносила с большим трудом, искренне их ненавидя. Тем не менее ей удавалось держать мысли при себе и учтиво отвечать гостям, очаровательно улыбаясь. Улыбка была подобна солнечным лучам, ослепляла, но не согревала.

Вошел мужчина, высокий и широкоплечий, в каждом его движении сквозила сила, сочетающаяся с грациозностью. Никому из присутствующих он не был знаком. Отделившись от длинной череды гостей, ожидающих очереди засвидетельствовать почтение хозяевам вечера, он холодно, но внимательно осмотрел дам в вечерних туалетах и мужчин в изящных париках и парадных костюмах, танцующих под звуки скрипки. Перевел взгляд на хозяина дома, с пристрастием его рассматривая. Уильям Эфертон был стройным светловолосым мужчиной с открытым мальчишеским лицом. Наведя справки, незнакомец выяснил, что тот не женат, значит, стоящая рядом с ним леди, должно быть, его сестра Кристина. О ее красоте ходило много слухов, но незнакомец не привык верить всему, что говорят. Зато теперь, изучив ее с тщанием энтомолога, исследующего редкое насекомое, был не в силах отвести от нее глаз.

Высокая и гибкая, похожая на греческую статую, Кристина Эфертон безраздельно царила в своем маленьком королевстве. Золотые локоны собраны в высокую замысловатую прическу, несколько прядей свободно струятся по шее. Незнакомец, однако, предпочел бы увидеть ее в том виде, в каком она предстала перед ним накануне – с восхитительно спутанными волосами, в которых играли солнечные лучи, и голыми ногами, погруженными в ручей.

Его особенно влекли ее хрупкость и отрешенность, наивная свежесть в глазах, происходящая от невинности тела. Женщины его окружения давно лишились этого качества. Больше всего Кристина Эфертон, по его мнению, походила на длинную стальную рапиру. Он не мог отвести от нее глаз, любуясь ею, пока она разговаривала с гостями, положив маленькую ручку в перчатке брату на локоть. Потом его внимание привлекли прекрасные, изящно ограненные драгоценные камни, сочетающиеся с глубоким оттенком ее глаз, не озаренных внутренним светом.

Любая женщина надевала бы столь изысканные украшения с гордостью, а Кристина оставалась безразличной, почти меланхоличной. Разговаривая с гостями, она будто не видела и не слышала их. Улыбка, словно застывшая маска, намертво приклеилась к ее лицу. Мужчина не осмелился дать выход истинным чувствам, которые она в нем вызывала. Уж слишком отстраненной и обособленной казалась эта красавица.

Лорд Рокли был заинтригован.

Великолепный вечер шел своим чередом. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Кристина слегка повернула голову и увидела мужчину, который не сделал попытки подойти и представиться. Стоял у окна в нескольких ярдах от нее, сцепив руки за спиной и слегка расставив ноги. Казалось, он распространял вокруг себя смертоносную ауру – то же самое ощущаешь, подойдя к клетке с пантерой. Удачное сравнение, он действительно имел некое сходство с этим хищником.

Рокли рассматривал ее с деланым безразличием. Казалось, он попал на праздник случайно. Его кожа была щедро позолочена жарким солнцем экзотических стран, где проходила его служба, он разительно отличался от розовощеких лощеных местных джентри[3].

Густые темно-каштановые волосы он зачесывал назад, был очень высок, строен и гибок, производя впечатление опасной энергичности. Словно дерзкий ястреб среди ручных фазанов, гордый и отстраненный. Даже изящные коричневые руки в обрамлении широких расшитых манжет сюртука походили на когтистые лапы хищной птицы, а серебристо-серые глаза смотрели очень пристально.

Поймав на себе опасливый взгляд прекрасных лучистых глаз Кристины, лорд Рокли кривовато усмехнулся, обнажив белоснежные зубы, даже не потупился.

Кристина вопросительно вздернула бровь, пытаясь припомнить, где могла видеть этого человека раньше. И тут ее осенило. Не далее как вчера они встречались в лесу, и он назвался Саймоном. При воспоминании о поцелуе и довольно интимной беседе она сделалась пунцовой от смущения, а Саймон весело улыбнулся. Сердце Кристины екнуло от радости, голоса гостей на заднем плане слились в неясный гул, не имеющий к ней отношения и никак ее не затрагивающий.