– Опять врешь?

– Ничуть, – ответила Рита.

– Ну, тогда я лежу в ванне, вся в лепестках роз и пене.

– А компьютер у тебя где?

– На столе стоит, у меня только клавиатура на ИК лучах, а ванна в комнате, потому что там, где ей положено быть, она бы не поместилась. Сама понимаешь, еврокласс. Эй, Томас, у меня вино нагрелось! Томас – это мой дворецкий, он негр из северной Африки. Приехал сюда на заработки, но безнадежно влюбился. Теперь работает у меня, за это я разрешаю подавать полотенце, когда выхожу из ванной.

– Ну и как, подает? – спросила Рита.

– А куда он денется? Я обращаюсь с ним как с рабом, и ему даже нравится. Жалко, что он по-русски не понимает, выучил одну только фразу – «Да, госпожа» – и то с акцентом.

– Ты его плеткой лупишь?

– Нет, что ты, он уже немолодой.

– Фу-у! Я-то думала, он как Эдди Мерфи, – сообщила Рита.

– Нет, все-таки у тебя плохой вкус. Томас не любовник, он слуга и отец, которого я могу мучить, с которым могу капризничать. Я специально опрокидываю горячий шоколад, когда он приносит его мне в постель, или заставляю по десять раз меня переобувать, или говорю: «Мне сегодня нечего надеть», а он носит мои платья из гардероба по два и спрашивает: «Да, госпожа?», а я ему: «Нет, Томас, это не подходит к моей заколке».

– В общем, ты всегда мечтала стать стервой.

– И когда-нибудь стану обязательно, – пообещала Светлана.

– А я уже стала. Или, во всяком случае, в пути. Я раньше никак не могла понять, почему мужики западают на филиппинок? Видела я их на фотографии, страшнее атомной войны и росточком метр в кепке, а потом до меня дошло: так ведь это их самое главное оружие. Мужик думает, что раз она маленькая да покорная, то и на его свободу покушаться не будет. А недавно посмотрела фильм про то, как филиппинские няньки обращаются с детьми, его родители ребенка сняли скрытой камерой. Так даже у меня волосы дыбом встали. Эти филиппинки самые что ни на есть троянские кони – тихие, тихие, а себе на уме. Вот какой надо быть: девочка-припевочка, а внутри стерва.

– И как ты это воплощаешь в жизнь? – спросила Светлана.

– Как, как! Как получается. Даю повод мужику надеяться, а сама держу его на коротком поводке. Как только он начинает остывать, даю еще. И так далее.

– А они? – поинтересовалась Рита.

– Проглатывают. Почему-то мужики думают, что раз женщина ему уделила внимание, то обязательно ляжет с ним в постель. Бывают, конечно, сообразительные. Это те, которые больше двух раз не кусают, но еще ни один не выстроил систему с первого раза. Это у них мужское самомнение работает: «Ага, клюнула, но сорвалась. Раз с первого раза не получилось, со второго получится.» Кто со второго раза просек, те меня сразу в разряд стерв переводят, но таких мало. В большинстве своем мужика дурить можно бесконечно долго. Они даже в разряд друзей переходят. Я так и говорю одному на другого: «Ты не бойся, это всего лишь друг». Они верят, а сами про себя думают: «Этот, может, и друг, а мне больший кусочек достанется».

– А тебе их не жалко? – спросила Светлана.

– Нисколько.

– Ты действительно стерва.

– Спасибо за комплимент, ты мне тоже нравишься, – сообщила Рита.

– А как же твой парень на Новый год?

– Забудь о нем, он мне и не нравился.

– Зачем же ты его пригласила? – не поняла Светлана.

– Хотелось встретить Новый год по-человечески – с шампанским, с парнем. Традиция такая, что в этом плохого? Но я не жалею, что так получилось, во всяком случае я с тобой познакомилась.

– А ты как думаешь, мы случайно встретились? – спросила Светлана.

– Так еще не встретились. Но, вообще-то, шансов у нас с тобой было мало. С другой стороны, познакомиться с любым другим человеком шансов столько же. Природа постоянно отрабатывает эти шансы. Ты же не удивляешься, если кто-то выигрывает в лотерею? Но я не верю, что в этом мире что-то происходит случайно. Ты-то, кстати, не нашла своего тайного возлюбленного?

– Нет пока, – ответила Светлана.

– Ох, он у тебя и законспирировался. Слушай, а может этот твой «доцент» лапшу вешает? Я что-то про такие случаи никогда не слышала раньше.

– Я тоже. А Ангелов, по-моему, вполне нормальный человек. Во всяком случае, денег он с меня не требует.

– Может, ему не деньги нужны? – спросила Рита.

– Да нет, он не такой. Он, как бы это сказать, профессионал-любитель.

– Ой, как это?

– Он интересуется профессиональными вопросами, но как любитель, не за деньги, а потому что ему это интересно. Он же не врач даже, просто читает лекции, а его хобби – прикладная психология. Как он мне сказал, у них там строгая иерархия. Я, правда, не знаю, что это такое. Но, по-моему, это значит, что кто клятву Гиппократа не давал, практикой заниматься не имеет права. И с этим очень строго, поэтому он своих клиентов подпольно ведет.

– И много у него клиентов? – спросила Рита.

– Не знаю. Он рассказывал, что в основном алкоголики и наркоманы, но есть и серийный маньяк.

– Так почему он его в милицию не сдаст?

– Что ты, что ты! У них профессиональная этика не родня нашей. К тому же, этот маньяк тоже какой-то тайный, – написала Светлана.

– Ха, ха, ха! Ну и компания: тайный маньяк, тайная влюбленная, тайные алкоголики и тайный психиатр.

Светлану всегда поражало, как ее московская подруга могла смеяться. Ей казалось, что она даже слышит этот далекий смех, веселый, заразительный и по любому поводу. После чего ей самой становилось смешно, и ситуация, в которой можно было только сердиться, начинала ее забавлять.

На экран вылетело еще одно сообщение:

– Заболталась я с тобой, пора и поработать.

– Иди работай, – написала Светлана.

– Завтра в то же время? Целую, твоя Рита.

– До завтра.

Светлана выключила монитор и подошла к окну. За стеклом покачивались зеленые ветки, легкий ветерок гнал тополиный пух. Стоял жаркий июньский день.

* * *

Кто придумал телевизор, Светлана не помнила, но она знала, что это был очень несчастный человек. Может быть, у него были разлады с женой, или он просто не знал, о чем поговорить. Но придумал он именно такое устройство, которое позволяло не разговаривать с мужем, находясь в одной комнате. Времена «Сельского часа» и «Играй, гармони» прошли, и местное телевидение потчевало своих зрителей плохими новостями и американским образом жизни. Голубой экран стал таким же обычным явлением, как включенная лампа, и Светлана не обращала внимания на слова и картинки на экране. Она сразу не поняла, почему у нее вспотели ладони и засосало под ложечкой. Что-то произошло, что-то ужасное, а она не могла понять что. Она сидела за столом, листая подшивку документов, а по ее щекам бежали слезы, ноги налились свинцовой тяжестью. Казалось, что из комнаты выкачали весь воздух, и через несколько секунд она задохнется. На глаза упала белесая шапка тумана, и пол опрокинулся ей навстречу, больно ударив в лицо.

– Что с тобой? – донеслось издалека.

Светлана узнала голос Олега, он был такой далекий и тихий, будто проходил сквозь двойное стекло. Голос чужой, забытый голос ее мужа.

– Ты? – удивилась Светлана.

– Что с тобой? – переспросил Олег.

Светлана поняла, что лежит на полу, а Олег пытается приподнять ее.

– Что произошло? – спросила Светлана, и ее поразил хриплый, сухой голос, идущий откуда-то сверху.

– Я тебя хотел спросить!

– О чем? – не поняла Светлана.

– Ты упала в обморок. Ты не беременна?

– Я? – Светлана поднялась, держась за краешек стола, ее руки дрожали, где-то в спине пробегали холодные струйки, комната казалась невероятно большой. Она посмотрела на свои ладони и перевела взгляд на Олега.

– Ты слышал?

– Что, что, в конце концов?

Светлана отстранила его и включила компьютер. Ее пальцы дрожали, промахиваясь мимо клавиш, она с трудом вызывала программы и открывала меню.