Диапазон политических возможностей Мубарака в собственной стране ограничен: или продолжение курса Садата — тогда ему не в чем будет проявить свою самобытность, или реставрация политики Насера — и тут ему тоже не оставить собственного следа в истории, или создание политического симбиоза с ориентацией на Насера и Садата одновременно, что-то вроде просвещенного насеризма или радикального садатизма. Если Мубарак предпочтет этот путь, — а он к нему явно склоняется, — то следует ожидать усиления военного сотрудничества Египта с СССР.
Андропов не отказался и от использования ООП — он изыскивает новые условия и средства влияния на эту организацию. Одна из возможностей, уже эксплуатируемая Москвой, — давление на Арафата через Дамаск.
Что же касается самой Сирии, то ее уже посетили многочисленные советские миссии: делегация генерального штаба во главе с маршалом Николаем Огарковым, представители командования различных видов войск — танковых, сухопутных, ПВО; в Дамаск прибыли и еще 1500 военных советников в добавление к уже находившимся там 2500. Президент Сирии несколько раз вылетал в Москву для тайных встреч с советским правителем, и в арабской прессе циркулируют слухи о намерении Андропова посетить Дамаск.
Между Москвой и Дамаском установлена высокочастотная система связи, наподобие той, что действует в странах Варшавского пакта; ведутся переговоры о предоставлении Сирии советского разведывательного спутника; советские специалисты проектируют прокладку в Сирии новой стратегической железнодорожной магистрали параллельно берегу Средиземного моря. СССР интенсивно наращивает и модернизирует сирийскую армию. В июне 1982 года сирийские силы насчитывали пять бронетанковых дивизий — к январю 1983 г. они были увеличены до шести дивизий, способных выставить на поле боя четыре и более тысяч танков. СССР поставил Дамаску (безвозмездно или на льготных условиях) большие партии танков Т-72, самоходные артиллерийские орудия калибра 122 и 155 мм, минометы «БМ-21», 85 самолетов «МИГ-21» и «МИГ-23», ракетные батареи «СА-6», «СА-9». Завершается монтаж двух баз с установками «СА-5» — самых мощных тактических ракет «земля-воздух», до этого находившихся на вооружении только советской армии. С помощью этих ракет Сирия сможет «покрыть» все воздушное пространство Ливана, Галилейский выступ и север Голанских высот. Вокруг Дамаска и к северу от Хома планируется новая система противовоздушной обороны на основе еще более усовершенствованных ракет «СА-11».
Возникает вопрос: какие цели преследует эта эскалация советского присутствия в Сирии?
Ответ не может быть однозначным — он затрагивает широкий спектр проблем, как политических, так и военных.
Уничтожение Израилем противовоздушной обороны Сирии вскрыло несовершенство советских защитных систем, размещенных в Восточной Германии, Польше и Чехословакии, а разгром первого эшелона сирийских войск под Бейрутом (в результате их отрыва от резервов и тыла) свидетельствует о несостоятельности советской стратегии современного боя. Посылая новые ракетные установки в Сирию, СССР стремится апробировать их в условиях военных действий (в том, что еще одна война Израиля с Сирией неизбежна, у Москвы нет сомнений).
Присутствие ракет «земля-воздух» дальнего радиуса действия в стране, не входящей в советский блок, изменяет баланс сил не только на Ближнем Востоке, но и в глобальном масштабе. Но опасность и риск эскалации гонки вооружений были тонко и верно рассчитаны Андроповым: он увидел в этом возможность столкнуть Израиль с США. Как и полагали в Политбюро, Вашингтон поставил в вину Израилю интенсификацию советского военного присутствия в Сирии, объясняя это его неуступчивостью.
Военная активность в Сирии попутно позволяет Андропову связать в один узел и решить разнообразные стратегические и политические проблемы. Противникам на Западе дается понять, что новое руководство Кремля намерено действовать на Ближнем Востоке жестко и целеустремленно, союзникам в регионе — что теперь Москва будет поставлять своим сторонникам только современное оружие, тогда как Брежнев предпочитал сбывать сателлитам устаревшее. При этом «удачно» обосновывается увеличение советских военных расходов и провоцируется бескомпромиссная позиция Сирии в отношении плана Рейгана и соглашения в Ливане.
Что же, однако, в действительности скрывается за советскими приготовлениями в Сирии: политическая демонстрация или демонстрация достоинств советского оружия в военных действиях на Ближнем Востоке?
У советского правительства, по-видимому, нет основания считать, что Сирия может победить в военном столкновении с Израилем — здесь взгляды Андропова и Устинова сходятся. Устинов, в согласии со всем советским генеральным штабом, тем не менее считает, что следует подтолкнуть Сирию к локальному конфликту с Израилем, ибо вне зависимости от результатов сражения политически война будет выиграна Дамаском. Генеральный штаб рассчитывает, что тем самым проблема Голанских высот, а вслед за ней и вопрос о палестинском государстве, будут «разморожены» и станут предметом переговоров, которые начнутся, а может быть, и кончатся на советских условиях — и с американской монополией на Ближнем Востоке будет покончено навсегда.
Андропов, по-видимому, более осторожен и осмотрителен. Он полагает, что можно «прорубить» для Советского Союза «окно» в переговорах по ближневосточному урегулированию, попутно «похоронив» план Рейгана, и без войны — эксплуатируя страх перед нею и манипулируя поставками современного оружия Дамаску.
Андропов не может позволить себе потерять Сирию — будь то в результате войны с Израилем или за столом переговоров без участия СССР — от этого союза в существенной степени зависит его политическое будущее. Устинов же не может позволить себе оставаться пассивным: ему важно «смыть» пятно позора с советского оружия. И оба они едины в стремлении удержать израильскую армию от попыток разбомбить советские ракетные установки в Сирии. Решись Иерусалим на эту акцию, и Андропову нечем будет устрашать Израиль и шантажировать США, а Устинов проиграет еще одну войну на Ближнем Востоке, так и не начав ее.
И что еще опаснее — уничтожение ракет «СА-5» (а в том, что Израиль способен их уничтожить, советское командование убедилось во время ливанской войны)[13] потрясет всю систему противовоздушной обороны Советского Союза, построенную на использовании установок зенитных ракет, до сих пор считавшихся наиболее совершенными в мире. Здесь уже будут затронуты глобальные интересы Москвы, поскольку СССР окажется незащищенным от ударов с воздуха. Отсюда — нервозность Кремля, проявившаяся по нарастающей, сперва в высказываниях советского посла в Бейруте Александра Солдатова, пригрозившего, что его страна вмешается в военные действия Израиля с Сирией, а затем — в официальном «Заявлении» советского правительства от 30 марта 1983 года /121/: на этот раз Москва призывала Израиль «прекратить игру с огнем», т. е. отказаться от плана нанести превентивный удар по Сирии.
«Заявление» отличалось заметной резкостью формулировок и грубостью определений — оно подчеркивало «легкомысленность» и «безответственность» израильского руководства и готовность «арабских патриотов» в союзе с социалистическими странами решительно поддержать Дамаск. Но именно из самого факта публикации этого «Заявления» с очевидностью следовало, что СССР все еще не готов к вооруженному конфликту Сирии с Израилем. «Заявления» Москвы, как правило, не являются прологом к войне: Советский Союз сперва действуете потом уже говорит, объясняет, оправдывается или угрожает — в зависимости от преследуемых целей. Видимо, в Политбюро победила точка зрения Андропова — о миролюбивых стремлениях Москвы и о ее желании придти к приемлемому для СССР соглашению на Ближнем Востоке свидетельствовал параграф «Заявления», утверждающий, что можно обеспечить «законные права и интересы» всех народов Ближнего Востока «не применением оружия», а путем «политических усилий».
