У— у-у, суки! Шеф первый же… Стоп! Шеф… Надо упредить ход комитетчика. Надо все рассказать шефу. Как на духу. Если шеф поверит, он в обиду не даст, прикроет. А с ним мало желающих потягаться. Кто пытался -тех давно не видно и не слышно.
— Владимир Петрович опустился в кресло, ослабил галстук. Он почувствовал, что рубашка стала мокрой на спине и под мышками. Ничего, в шкафу всегда висят одна-две резервных. Ничего, ничего, главное — виден просвет. Главное — убедить шефа.
Директор «Миллиарда» снял трубку и набрал номер шефа, владельца нескольких ресторанчиков, кафе и магазинов. Формально, впрочем, он был нищим — все принадлежало жене и дочери с зятем. Единственным достоянием Сергея Павловича К. была вещь нематериальная — мандат депутата Законодательного собрания Санкт-Петербурга. Номер, по которому звонил Макаров, был «для своих», известен узкому кругу, и звонок проходил напрямую, минуя помощников. Шеф отозвался сразу:
— Слушаю.
— Сергей Палыч, добрый день. Макаров беспокоит.
— Добрый. Что у тебя?
— Сергей Палыч, исключительно ценю ваше время и никогда не стал бы беспокоить…
— Короче.
— Есть серьезная проблема. Но не по телефону.
— У тебя срочно? Пару часов терпит?
— Ну, пару часов…
— Через два часа буду у тебя. С гостем. Обеспечь все по высшему разряду. Понял? — Не слушая ответа, добавил:
— Тогда и поговорим.
Два часа вылились в реальных два двадцать, а для Макарова показались сутками. Он извелся, ожидая шефа. Несколько раз пытался отрепетировать свою речь, путался, сбивался. Наконец плюнул на все и решил — как выйдет, так и будет.
Он знал, что К. не любит пьяных, но все равно выпил изрядно, и к тому времени, когда «Чероки» с охраной и «Вольво-850» с хозяином и его гостем остановились у дверей «Миллиарда», был уже заметно пьян.
Хозяин со своим гостем, известным политическим телеобозревателем, сразу прошли в «янтарный» зал. Один из охранников с портативным приборчиком быстро, но тщательно обследовал все помещение. Двое других заняли кресла в холле — «предбанничке» зала. Вход туда был закрыт даже для директора клуба. Пришлось Владимиру Петровичу томиться еще около часа, прежде Чем К. вспомнил о нем. Хозяин разговаривал с наемной шестеркой, кем Макаров по сути и являлся, на том самом балкончике, где Гришка Лившиц снял фрагмент разговора «Котов-Берг».
Сергей Павлович выслушал сбивчивый рассказ Макарова с интересом, внимательно. Своего подчиненного он знал как облупленного — жаден Макарушка, корыстен без меры. За бабки на любую пакость пойдет, даже малолетками приторговывать не брезгует. Но трусоват. Собирать компру на членов клуба, каждый из которых обладает серьезными связями и деньгами, достаточными чтобы одним движением пальца сломать директору позвоночник, нет… не станет. К. смотрел на Макарова с иронией: в людях он разбирался отлично. Мотивация директора была ему понятна: страх. Трус пытается оправдаться раньше, чем ему предъявили обвинения. Что ж, страх — это хорошо. Это объективно. Управлять людьми можно только двумя рычагами: деньгами и страхом. Причем второе — предпочтительней.
— А ведь, наверное, прав твой чекист, — задумчиво сказал хозяин шестерке.
Макаров вытаращил пьяноватые глаза:
— Сергей Палыч, да я…
— Спокойно, Макарушка, спокойно, тебе верю… Бздиловат ты, чтобы такое дело самому закрутить. А чекист в другом прав: грех в нашем гадюшнике золотом грязи не найти.
— В каком смысле, Сергей Палыч? До Макарова еще не дошло. Он уловил только то, что шеф ему верит. Это победа, остальное мелочи. К. жестко усмехнулся:
— В том самом смысле, в смысле информации. Ладно, — он посмотрел на часы, — сейчас мне некогда, гость ждет. Завтра, нет, в понедельник, я к тебе пришлю человечка. Оформишь своим заместителем. Он знает, что делать.
Так в элитном питерском клубе «Золотой миллиард» начали создавать еще одну службу — службу сбора компромата. Впрочем, в этом деле они не были пионерами.
Профи разочарованно смотрел на кучу мусора. Минуту назад он вывернул мусорное ведро на пол, недавно старательно вымытый соседками-пенсионерками. Быстро все перебрал, но того, что искал — прямоугольного кусочка картона с адресом, — не обнаружил. До того, как во время разговора с Партнером он провалился в «черную дыру», прямоугольник лежал на столе. А дальше? Вот этого Сергей сказать не мог, и это тревожило более всего.
Адрес он запомнил сразу и — навсегда. Волновала судьба кусочка картона: где он? В чьих руках? Ответов на этот вопрос могло быть три. Первый (он же — не правильный): бумажонка с адресом в квартире. Точнее, в кухне. Улетела куда-то в процессе драки с ментами. Но только что он окончательно убедился в том, что это не так. Он прошарил в кухне и в прихожей все. На полу, за плинтусами, под столом, под холодильником, плитой и старым пеналом — его не было. Не оказалось и среди мусора. Он не «спрятался» внутри половой тряпки, не залетел на люстру и не прилип к швабре. Значит, в квартире его нет.
Профи выкурил сигарету и повторил обыск. Для очистки совести. Он уже понимал, что не найдет ничего. Так и вышло. Это автоматически влекло два других ответа: либо картонку с адресом забрали менты, либо ее прихватил с собой Партнер.
Профи склонялся к последнему варианту, самому неблагоприятному. Ведь, если в кармане убитого будет обнаружен адрес некоего анонима, он будет проверен обязательно. Возможно, уже проверяется. Нет никаких сомнений, что фигура Котова вызовет интерес у ментов. Скользкий и опытный Котов может вывернуться, тогда их встреча состоится. Может быть, чуть позже. Но состоится. А если его расколят? Тогда…
Профи прошел в комнату, сел на стул у изголовья спящей Зои. Она спит уже больше четырех часов. Что этот, чертов докторишка ей вколол? Дыхание Зои было ровным, лицо спокойно. Может, так и надо, может, это нормальная реакция организма? Ладно, пусть уж лучше спит. Снова он подумал, что мог бы сегодня потерять любимую женщину. Кто там в вышине заоблачной распределяет счастье так несправедливо?
Но в данном, конкретном случае апеллировать к высшим силам нет нужды. Человек, приславший машину с убийцами, известен. И приговорен. Вот только исполнение приговора могло оказаться под угрозой. И виной этому стал маленький кусочек картона в бумажнике мертвого мента. Профи не знал, не мог знать, что судьба Котова уже предопределена. Независимо от его, Сергея Круглова, решения, тонкий ценитель музыки и живописи, убийца и наркоман Виктор Котов уже попал в капкан, вырваться из которого нельзя.
Профи ничего не знал о только что закончившемся совещании в ФСБ. Не знал ничего и о том, что именно в эту минуту оперативники ОНОНа допрашивают сбытчика наркотиков., В процессе допроса он вспомнит, что несколько раз продавал кокаин молодой девице по кличке Бирюля. Однажды с ней был респектабельный мужчина, зовут Виктор. Еще с майских событий в Гремово ребята с ОНОНа всю информацию по кокаинистам передавали в обязательном порядке майору Рощину в ФСБ и майору Петрову (с некоторых пор капитану Тоболову) в РУОП. Завтра утром протокол допроса наркоторговца ляжет на столы офицеров заинтересованных ведомств.
Всего этого Профи не знал. А если бы узнал, пришел в ярость. Убить Котова — это его и только его право. А если не принимать во внимание лицемерные рассуждения «гуманистов» о том, что «месть — не христианское чувство», уже не право — обязанность. Профи, однако, даже и не пытался анализировать свои чувства или хотя бы сформулировать мысли. Он ощущал внутреннюю потребность отомстить. За дочь, за жену, за Партнера. За свою сломанную жизнь. За то, что даже теперь, когда у него отобрали, как он думал, все, захотели отобрать еще. Последнее. Наверняка последнее — Зойку. Он смотрел в ее лицо с закрытыми глазами и легким золотистым пушком над верхней губой. И чувство нежности к любимой женщине (еще несколько часов назад эти слова не приходили ему в голову) невероятным образом переплавлялось в жажду мести.
Профи встал, пустыми глазами обвел комнату. Зоину сумку он увидел на журнальном столике. Обычно она оставляла ее в прихожей. Он вытряхнул сумочку на полированную столешницу. Раскатилась всякая косметическая дребедень, кошелек, записная книжка и то, что он искал — ключи от машины. Техпаспорт он обнаружил между страничками книжки. Он лежал рядом с фотографией дочери, Лильки… вместо нее погибла Настя.
