Семён резко отвернулся, подошёл к открытой двери, ударил кулаком в бревенчатую стену.

–Пётр Ослядюкович пёс! Он мою семью сгубил! Зарублю его!

–Пётр Ослядюкович в приданное Наташке усадьбу твоего отца даёт.

–Едем.

–Подожди. Дождь переждём. И переодеться дай – мокрый я.

Семён смотрел на шумящий дождём лес. Душа опять стихла. Война с немцами, отец выпущен. Надо разузнать всё подробно. Перво– наперво про Агафью с детьми.

–Серьга, поедешь в Переяславль?

–Зачем это? Меня удавят по дороге!

–А ты так, чтобы не попадаться. Узнаешь про моих, и Сысоя сюда привезёшь.

–Сюда? Ты спятил.

–Нет, Серьга, я серьёзно. А Микула поедет в Рязань. Я сам с Микулой поеду, – Семён –обернулся.

–Чтобы тебя рязанцы хватанули, и выдали Юрию?

–Не схватят. Рязанцам плевать, по большому счёту, на Суздаль. Они вперёд не лезут, а дома – себе хозяева.

–Как знаешь, воевода, – нехотя согласился Серьга. – И что я скажу Сысою?

–Скажешь: Семён зовёт.

– Сысоя в Чернигове во, – Серьга провёл ладонью по своей шее. – Он же помогал Ярославу здешние деревни зорить.

–Ладно, под Москвой свидимся, там тихо… Или, под Лопасней.

–Нет, в Лопасне рязанцев, как собак. Они за этот городишко держатся мёртво.

–Ты почему со мной споришь? – удивился Семён. – Совсем забыл почтение к воеводе?

–Ладно уж, – улыбнулся Серьга. Семён за долгие годы сроднился и с Микулой, и с Серьгой. – Воевода! Здесь не владимирщина, да и воевода ты – бывший.

–Это ещё посмотрим, – скупо буркнул Семён…

В Серенске, князь Мстислав усадил за трапезный стол, налил медовухи, был оживлён.

–Дела, Семён. Теперь совсем по другому пойдёт. Будешь пока здесь… Серьга рассказал про твоих? Отца-то твоего Юрий выпустил, сжалился – отправил в Нижний Новгород посадником, на прежнее место. А брата из ссылки не вернул.

–Князь, дозволь в Рязань съездить?

–Что так? – Мстислав уже знал про любовь Семёна и дочери Петра Ослядюковича, но разыгрывал из себя неведающего.

–Семейные дела, – уклонился Семён от подробностей.

–Твоя семья в Новгороде. Жена и дети.

–Знаю. Хочу отправить в Переяславль Серьгу – под Москвой хочу повидать своего друга Сысоя. Осмотреться мне надо.

Мстислав вытер рот рукой.

–Прощенья просить у Юрия хочешь? Посредника ищешь?

–Нет. Я теперь за Чернигов. Вы меня спасли, а там враги. Убью я Петра Ослядюковича!

–Ого! – деланно удивился Мстислав. – Ну, что ж, смотри. Князь Михаил тебя мне не отдавал, просто разрешил тебе не прятаться, и жить в Серенске. Ты, вроде, как сам по себе. Езжай в Рязань или в Москву, куда желаешь.

–Сначала в Рязань.

–А к Михаилу когда?

–Все дела сделаю, недельки через две.

–Смотри, Семён!

–Смотрю. Война-то у них большая, или так – стычки на границе?

–У них война, мил человек, – заулыбался Мстислав. Его радовало это обстоятельство. Он тут же объяснил свою весёлость. – Теперь суздальские князья связаны по рукам этой войной. Наш Михаил сможет решить дела на юге.

–Значит, здесь тоже быть войне?

–Не думаю. Даже, если за Владимира Киевского вступится Даниил с Волыни, у нас сил хватит их разогнать. Только бы суздальцы подольше провозились с немцами! Судьба Руси решается!

Семёну не понравилась самоуверенность Мстислава. Опять Михаил затевал общерусскую свару! Нет мира у князей – всё рвут, хапают, а народ слезами исходит, разоряется, жизни не видит.

В расстроенных чувствах, Семён покинул княжеский терем, нашёл избу, где обитал Микула. Хозяева – небогатые посадские смерды, хотя и потеснились, были рады ещё одному постояльцу – всё доход в семью. Убогое жильё, куча детей, копоть, грязь. Семён отвык от такой жизни. Потому, на следующее утро, в сопровождении Микулы, с лёгким сердцем, выехал в Рязань.

Он покачивался в седле и думал: что скажет Наталье? Зачем он едет туда? Зачем? Одно это слово тормозило, и призывало, натянув повод, завернуть обратно, но… Но.

Микула, глядя на терзания Семёна, бесцеремонно прикрикнул:

–Ну чего?! Ты или туда, или сюда!

Семён зло сверкнул глазами, но, стегнув коня плетью, помчался вперёд.

Ехали берегом реки, ночевали у воды, на костре варили в котле уху – Микула споро ловил рыбу, за едой говорил поучительные речи о божьей воле, о невозможности уйти от кары.

–К чему это ты?

–А то не знаешь? Бог, он всё видит.

–Микула, ты мне мозги не крути. Осуждаешь меня – не езжай, пошёл отсюда! Иди к Мстиславу, будешь, как у Юрия, в конюхах на сене валяться.

Микула улыбнулся, не обижаясь.

–Ты не собачься. Мы с тобой одной ниточкой связаны. Люблю я тебя. Потому говорю.

–Мне увидеть её надо. Понимаешь? А потом всё.

Микула покачал головой, поддел ложкой из котелка уху.

–Меня-то не обманешь.

–Давай помолчим, пока не поссорились.

–Как скажешь.

Теперь Микула обиделся, и поглощал еду молча, глядя в сторону реки.

Шёл 1234 год, и на севере, за лесным морем, князь Ярослав собирал дружины и ополчение в поход на немцев…

«»»»»»»»»

Серьга ехал через суздальские земли с тяжёлым сердцем. Легко сказать – доберись до Переяславля без помех, найди Сысоя, да не попадись в княжеские руки. Попадёшься – пыточная в подвалах.

Москву объезжал стороной, ехал медленно, лесными тропами. Досаждали гнус и сырая духота.

Когда переплывал Клязьму, чуть не потонул, но, слава богу, лошадь вынесла. Серьга долго отлёживался на берегу, сушил, нечаянно замоченную, скрученную в узел, одежду.

Ближе к Переяславлю, когда по широкой дороге тянулись телеги с мужиками, собиравшимися на войну, завернул в деревню. В крайнем дворе, за плату, пристроил коня на постой. В город поехал на телеге с ратниками. Мужики, кто хмурый, кто балагур, ехали на войну с желанием – война всегда пожива, если не убьют – дома прибыток. Кто корову добудет, кто овец, а кто и коня. Везли свои топоры, рогатины, палицы.

В город проехали спокойно, без досмотра. Серьга тут же, отшучиваясь, спрыгнул с телеги, ловко затерялся в людской толчее.

Переяславль бурлил – война с немцами! Князь Ярослав решил отомстить за русские обиды, и укрепить старые границы – чудь и латгалы издавна платили дань новгородцам, и под немцем им не бывать!

Серьга не знал, где отыскать Сысоя, но Сысой – один из воевод Ярослава, легче всего отыскать его у детинца. Можно было ждать у стен кремля, но проще было спросить: в кремнике воевода Сысой или уехал куда?

Когда, наконец, Серьга решился заговорить с дружинниками у ворот, из кремля с шумом вынеслись всадники, во главе с князем Ярославом.

Серьга поспешил прочь, но князь заприметил его, крикнул своим:

–А ну, держи молодца!

Убегать не имело смысла. Серьга покорно остановился, обернувшись к князю, позволил себя схватить дружинникам.

Подъехавший Ярослав, придержав коня, язвительно ухмыльнулся:

–Беглец. Серьга, ты какого рожна, здесь болтаешься? Где Семён?

Серьга опустил глаза.

–В Чернигове Семён.

–Я так и думал, – не удивился Ярослав. – Вся шваль стремится под Мишкино крылышко. Что сбежали-то? Плохо у брата служилось? Ко мне бы шли!

–Мы не убегали. Нас Пётр Ослядюкович отпустил, выдал подписанные великим князем бумаги.

–Пётр Ослядюкович? Пёс. Он может пакость сотворить, – продолжал ухмыляться князь. – Значит, он Сёмку погубил за свою Наташку. Ладно, то дело не моё. Ты зачем в моих землях, без разрешения, околачиваешься? Высматриваешь? Тоже черниговцам служишь?

Серьга мотнул головой, глядя в сторону.

–Никому я не служу. Сысоя ищу.

–Сысоя? А-а, они с Сёмкой дружки верные… Да-а, – Ярослав оглянулся на своих дружинников. – Дайте ему лошадь. Поедешь со мной. Потом поговорим.

Серьгу выпустили. Он ловко вскочил на поданного коня. Кортеж лихо помчал к площади, где теснились собравшиеся смерды. Тут же, отдельной кучкой, стояли купцы, воеводы, чернели воронами монастырские служки.