"Деревеньку", - гулко и косноязычно сказал немой, легко вспрыгивая через борт телеги в охапку сена. Офицер ударил вожжами по спине лошади. Загрохотав окованными колесами в взметнувшейся туче высохшей травы, как в снежном облаке, телега, как больной сон, растворилась за поворотом, с отдаляющимся грохотом покатившись в Россию.
Сбросив с рукавов щелчками несколько соломинок, барон протер платком лоб, с сомнением посмотрел на карманные остановившиеся часы и, постукивая каблуками и позвякивая золотом, с щедростью и куртуазной надеждой пошел расплачиваться за съеденные вафли.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЛИЦЕДЕЙ
И если ты не покатишься со смеху, то, по крайности, как мартышка, оскалишь зубы...
М. де Сервантес
I
Улица, в которую превратился М. ("Как Гай Катулл, распятый на кресте наглого тела рыжей, кровавоволосой возлюбленной...", - писал он незадолго до самоубийства, и какая-то необъяснимая странность заставляет меня пересказывать его написанные по-русски стихи, убивая их версификационную необычность, как если бы они были написаны по-зырянски или чувашски) составлялась парком, постепенно переходящим в заброшенный городской пустырь с остовами паровозов, конфетной фабрикой, одиноким домом, в котором жил знаменитый актер Печацкий, странный адресат последней, незавершенной поэмы М. - от которой остались фонетические записи рифм и набросок начальных глав - и анатомическим театром, где вскрывали его труп, о чем говорила маленькая памятная доска с живыми цветами.
Пролог поэмы начинается с отталкивающего описания соития, завершаемого сентенцией: где бы ни были их души, как бы ни была прекрасна форма их плоти, что бы ни говорили они друг другу (она: что мы, собственно, делаем? - он: то же, что и боги на небесах) - что делают их тела, что совершают эти содрогающиеся животные? - Как - жадный, слепой мешок брюха этой тонколягой и влажноокой красавицы, сладко сжавшись, формирует из двух сгустков слизи аристотелева червя, который, как таинственный актер, медленно меняя обличия живых существ, постепенно превращается в человека? - Но что такое человеческая душа? - Я распахиваю окно в ночь. - Внизу, под раскачивающимся фонарем, ходит маленькая, траченая сифилисом проститутка. - Может быть, на месте ее спотыкающихся шагов мне будет поставлен памятник. Неважная честь. Чья сгорающая мысль будет освещать его камень, чья мысль освещает ее работу и в чей свет, - бледную, голубоватую струю света, скоро превратится она сама? - Где ты, есть ли ты, вечный человек, вышедший, как Бог, из этого пульсирующего мира и его времени?
(Атеизм, - записал М. на полях черновика, - в сущности, одно из самых мрачных вероучений, выдуманных человеком. Возможно, оно более чем правдиво, но мне жаль, что я познакомился с ним подробнее, чем предполагал).
Пролог обрывается.
Начинается поэма.
II
Это было время медлительных монгольфьеровых шаров и громоотводов Франклина. Академия наук снаряжала экспедицию в Африку. Корабль отплыл из Франции как раз тогда, когда мясник надел на недоуменного короля, балующегося слесарничеством, менструально-красный санкюлотский колпак. Спустя несколько месяцев мореплавания, на глинистых берегах Оранжевой реки были обнаружены крайне - до болезненного изумления в глазах исследователей любопытнейшие черепа.
Месье Горьо, руководитель экспедиции, одержимый странной мыслью проповедовать между приматами, - ради чего разработал примитивный язык жестов, переводя на него доступные обезьяньему сознанию эпизоды жизни Христа и несколько заповедей - показал находку чернокожему царьку маленького поселения антропофагов, незадолго до того случаем крещеного в православие.
Чернокожий царь простодушно рассказал следующее:
- Человеческое мясо прорастает маленькими корешками, которые дают плоды, вроде желудей. Если посадить в землю, не прорастают. Обирая их, свариваем черный напиток, вроде кофе, только очень вкусный. Затем прорастает голова. Похоже на хвост. Женщинам удобно заплетать косу. Удобно отрубать головы. Очень вкусные мозги. Поев, мы хороним пустые головы в реке. Они начинают жить в воде, как большие раки. У них отрастают светящиеся глаза. Ночью вода кишит ими. Мы боимся их. Иногда они выходят на берег. Вчера ко мне приходила голова отца и красивая голова женщины.
Как бы в доказательство своих слов африканец освободил плечо от цветной накидки: оно прорастало похожими на мех волокнами, густо формирующими гроздья маленьких орехов.
Обобрав их в горсть, антропофаг властно протянул урожай священнику:
- Накормите ваших женщин.
III
Собственно, это единственный написанный М. стихотворный фрагмент поэмы, не считая нескольких тяжеловесных строф, помеченных на полях "Горьо":
1. Значительная часть человеческого существа сосредоточена в отдаленной от Земли космической области и напоминает обращающийся вокруг солнца невидимый небесный снаряд. Я предполагаю также, что асфоделевые луга - туча камней между Марсом и Юпитером, а круги ада бледные, светящиеся кольца Сатурна. Таким образом - всякая история соскочившего с орбиты небесного камня есть история любви.
2. Корабль назывался "Меркурий". Он нес на борту пушки, экспедицию и молодую блядь. - Всеобщность делает ее слаще, а нас почти единокровными братьями, - сказал капитан. Глаза священника светились цветным огнем.
3. Мы вышли на палубу. Звездное небо было похоже на громадный затененный плафон театральной залы, словно молчаливо обращая нас к дидактическому идеалу. В темной глубине воды, словно отразившиеся звезды, светились рыбьи глаза.
4. Мы поочередно овладели ею прямо на палубе. Мой пах был в крови. Я ополоснулся морской водой. Пробужденный океан был похож на зеленеющие невысокие колосья пшеницы. Колоссальный, бледный раскаленный метеорит медленно пронесся над горизонтом и рухнул в море. За моей спиной раздалось отвратительное чавканье, словно беззубая тварь, раздавив, пожирала человека.
5. Обнаженная, похожая на Венеру среди матросов, закинув, будто распятая, руки за голову, она лежала посреди палубы, глядя на меня блещущими цветным огнем глазами священника.
Остальное известно только благодаря беглому прозаическому наброску (М., как Вергилий, обыкновенно предпочитал предварять стихотворный текст нерифмованной записью):
Монсеньер Горьо вывозит из Африки говорящего обезьяна. - Делает его слугой. - Отлучен от церкви. - Умирает. - Обезьяна продают в Россию. Фельдъегерь везет его к Потемкину, рассказывая животному по дороге историю его новой родины. - Дареная деревенька. - Странное смешение обезьяньих и людских черт в потомстве крепостных баб. - В рассохшихся сапогах, с маленьким тряпичным узлом на палке, в котором лежит камзол, белье, пара башмаков, парик и кружевные манжеты, в имении появляется странствующий актер Печацкий, которому тоскующее, умирающее животное завещает свою землю и крепостных. Новый барин женится на красивой полуобезьянке.
Не окончив поэмы, что вообще-то было ему не свойственно, утром, во время телефонного разговора с наглоглазым рыжеволосым орудием своей пытки, изумленно приглядевшись к происходящему во дворе, на глазах у девочки с кондитерской фабрики, с которой он провел ночь, продолжая держать бормочущую телефонную трубку около лица в руке, М. неторопливо шагнул в раскрытое окно, как будто в дверь в отраженную в стекле комнату.
IV
О причинах его смерти сохранился устный рассказ главного героя его незавершенной поэмы, актера Печацкого:
- Вы помните его стихотворение о душах, превращающихся по смерти тела в желтый и голубоватый свет фонарных дуг, белые ветвящиеся разряды молний, огни Эльма и мгновенный, похожий на лунный, шуршащий свет на дымчатом меху кошек? А о любви? - "Моя возлюбленная - как прозрачный электроток, похожая на удар внезапного оклика или безболезненной пули в сердце, властно и невидимо заставляет работать мертвую громоздкую машину моего языка".
В нем было что-то мусульманское.
Сравнивая любовь с электричеством, он называет половой инстинкт едкой грязью электрических батарей. Бесконечно вознося, словно Беатриче, свою рыжую потасканную возлюбленную, он не смел, как к оголенному проводу, даже прикоснуться к ней вздрагивающими и обкусанными концами пальцев, предпочитая спать с простенькими девочками из ремесленных училищ и ткацких фабрик. Я подробно расспросил последнюю их них, с которой он провел ночь до самоубийства. Она ничего не поняла. Я знаю все.
