– Наконец-то, Сань! Я думал, что никогда тебя не дождусь.

– А ты говорил, что не сыскное агентство. Как же ты меня разыскал?

– А-а! Это просто. Я Алинку уже года три знаю!

– Вот как! – присвистнул Туров. – Ну ладно. Надеюсь, ты здесь круги нарезаешь не для того, чтобы обрадовать меня этой новостью?

– Нет. Я узнал. Такого художника в Москве нет.

– Ой, Антоша! Ну что ты с самого утра портишь мне настроение? Ты думаешь, после этого я дам тебе денег?

– Ты меня не понял. Я его нашел. Но он не в Москве живет.

– А где?

– В Суздале.

– Повтори. – Туров внутренне напрягся.

– Ну, Сань! Этот твой Федор Рыжов живет не в Москве, а в Суздале.

– И как же тебе это удалось узнать?

– Да случайно! Ты не поверишь!

– Ладно, давай в машину, по дороге расскажешь. Только учти: если всё это сказки, так я сказочников с детства не люблю.

– Да какие сказки!

Уже сидя в машине, Антон торопливо и время от времени нервно посмеиваясь рассказывал:

– Понимаешь, у меня друг есть, такой нормальный, он чего-то малюет и сдает там чуваку на Арбате, на продажу, ну, думаю, пойду сперва у него спрошу про этого Рыжова, может, скажет чего, главное, чтоб дома его застукать, а то он, бывает, вписывается у кого-нибудь и киряет. А тут он дома, и с ним придурок еще какой-то, пьяный. Я у друга спрашиваю, мол, нужно мне найти такого-то – часом не знаешь? А тут придурок глаза открыл и говорит: я знаю, я с ним вместе учился. Козел, говорит, он, ни фига писать не умеет. Ну вот. Сказал, что Рыжов этот в Суздале живет, и хата у него своя, и баба есть, не то Фиска, не то Фикса.

Туров остановил машину:

– Ладно. Вылезай.

Антон вжался в сиденье:

– Сань, а бабки?!

– Слушай, я похож на лоха?

– Сань! Это правда!

Туров вышел из «мерседеса», обошел его и вытянул уже не сопротивлявшегося Антона из машины. Затем аккуратно прикрыл дверцу, сел за руль и уехал.

– Сань! Это правда! – растерянно повторил Антон, глядя вслед удаляющемуся автомобилю.

Туров не торопясь ехал в сторону дома. Он размышлял.

Да, с лету найти этого художника не получилось. Антон не оправдал его надежд. Совсем парень свихнулся. Не зря говорят: игромания до добра не доводит. И поляк о таком художнике ничего не слышал. Наверно, не стоит и напрягаться. Значит, остается одно – квартира тетки. Что поделать? Он честно пытался найти другие варианты. Но других вариантов не оказалось.

Туров посмотрел на часы. Времени еще предостаточно. Хотя с этими пробками время не рассчитаешь. Он нажал на педаль газа: лучше иметь время в запасе.

Он выехал из дома за полтора часа, решив, что если подъедет к месту раньше, то просто посидит в машине и послушает музыку.

За два квартала до дома тетки он неожиданно почувствовал беспокойство. Туров удивился: интуиция его подводила редко. Что могло произойти? И тут он понял причину тревоги: до его ноздрей донесся едва уловимый запах гари. Туров припарковался и, выйдя из машины, быстрым шагом направился к месту назначенной встречи. Еще издали он увидел толпу народа, две пожарные машины и карету «скорой помощи». На месте окон теткиной квартиры зияли черные дыры.

Туров на секунду остановился и побежал к дому.

На земле, возле «скорой», стояли носилки с телом, накрытым белой простыней. Рядом с носилками стояла инвалидная коляска, в которой сидел дрожащий Толик.

Туров подошел к брату и тихо спросил:

– Толик, что случилось?

Калека поднял испуганные глаза и, узнав Турова, запричитал:

– Пожар! Мама умерла! Пожар!

Туров ошеломленно смотрел на тело, накрытое простыней, на плачущего Толика, изо рта которого тонкой струйкой текла слюна. Ему понадобилась минута, чтобы прийти в себя. Брезгливо поморщившись и глядя Толику прямо в глаза, он тихо сказал:

– Заткнись, урод.

Толик перестал ныть и застыл с открытым ртом, испуганно глядя на Турова.

А Туров, потеряв интерес к происходящему, повернулся и быстро пошел прочь, к своему «мерседесу». Досада переполняла его.

Дома Туров первым делом налил себе полстакана виски и выпил залпом. А когда теплая волна разлилась по телу, подошел к телефону и набрал номер.

– Алло, – раздался в трубке голос Антона.

– Так как, ты сказал, зовут того придурка, который знает, где искать Рыжова?

4.

– Какой подъезд? – спросил Туров, въезжая во двор одного из новых районов на Юго-Западе.

– Второй, – Антон схватился за ручку, пытаясь открыть дверь.

– Не суетись. Нервы шалят, что ли? – Туров бросил на него внимательный взгляд.

– Долги отдам, и нервы успокоятся.

– Ну-ну, мечтатель… – Туров припарковал автомобиль у подъезда. – Всё. Вот теперь можешь выходить.

Антон выпрыгнул из машины.

– На первом этаже. Только бы был дома.

Туров не торопясь вышел из машины, запер дверцы и первым вошел в подъезд.

– Если нет дома, подождем немного. Ты ведь не торопишься?

– Нет.

Безошибочно определив квартиру, в которой живет художник, Туров кивнул в сторону обшарпанной двери, с металлической накладкой вокруг замка, видимо скрывавшей последствия недоразумений с ключом.

– Эта?

Антон кивнул:

– Ага.

Туров нажал на кнопку звонка. Звонок не работал.

– Если он дома, то дверь открыта, – поспешил сообщить Антон.

Повернув дверную ручку, Туров осторожно надавил на нее. Дверь не открывалась.

– Нужно сильнее, – Антон толкнул плечом.

Дверь, действительно, оказалась не заперта.

– Коля! Ты дома? – крикнул Антон в полумрак прихожей.

– Кого там черти принесли? – послышался хриплый бас. – В собственной берлоге покоя нет!

– Коль! Так войти-то можно?

– Заходи, раз приперся.

Туров и Антон зашли в квартиру. Навстречу им вышел хозяин. Туров тут же мысленно окрестил его Распутиным: двухметровый детина с взлохмаченными черными волосами и неухоженной редкой бородой. Он был в фартуке, в руке кисть, на кончике носа – круглые очки в тонкой позолоченной оправе без одного стекла.

– А, это ты? – сказал он, увидев Антона. – А кто с тобой?

Туров поспешил представиться:

– Александр. Здравствуйте, мы к вам по делу.

– Дела у прокурора. Чего надо? – неласково спросил хозяин.

– Коль! – засуетился Антон. – Ну мы же не с пустыми руками, – он достал из внутреннего кармана куртки пол-литровую бутылку дешевой водки.

Туров с удивлением посмотрел на Антона, а хозяин посторонился, пропуская гостей:

– Проходите.

Антон двинулся первым, за ним Туров.

Комната была небольшой. Или просто казалась такой из-за развешанных по стенам картин. В основном это были натюрморты и пейзажи. Все картины были тщательно прорисованы, в массивных деревянных рамах; чувствовалось, что автор относится к своему творчеству с любовью.

Мебели в комнате почти не было: резной, по всей видимости антикварный, комод, на котором горой лежали книги и пластинки; узкая тумба с водруженным на нее граммофоном; небольшая тахта, обитая потертым зеленым бархатом, да пара заляпанных краской деревянных табуретов.

Посреди комнаты на мольберте стоял подрамник с незаконченной работой. Это был лесной пейзаж. Туров улыбнулся: похоже, такому таланту, как Коля, совсем необязательно ходить на пленэры.

Указав пальцем себе на глаз, Туров незаметным кивком спросил у Антона, мол, чего это он? «Да у него один глаз видит хорошо, а второй – почти не видит», – шепнул Антон.

Хозяин тем временем деловито перенес из угла комнаты на середину свободного пространства табурет, постелил на него газету и достал из тумбы три стакана и начатый лимон на блюдце.

– Это хорошо, когда заглядывают воспитанные люди, а то такой народ ходит неконкретный, всё норовит на халяву. Наливай!

Антон открыл бутылку, налил водку в два стакана, кивнув в сторону Турова: