В такой сложной ситуации каждый пытается найти для себя наилучший выход из сложившегося положения. Одни находят в себе силу, чтобы бросить все и уходят работать в совершенно иную сферу деятельности, чаще всего не имеющую отношения к общению с людьми. Другие, еще не утратившие способность учиться, проходят переподготовку и достигают, наконец, желаемого – получают новую специальность, устраиваются на иное место работы, где медработника ценят и уважают, где обеспечен карьерный рост и хорошая зарплата. Но, увы, таких счастливчиков находится не много. Большая часть профессионально выгоревших медработников не решается на коренные преобразования в своей жизни. Представители этой категории людей продолжают годами и десятилетиями ходить на ненавистную работу, скрепя сердце, и, стеснив зубы, теша себя надеждой на то, что скоро придет она, родимая пенсия и вот тогда они точно уйдут с работы. Но вот приближается пенсионный возраст и снова медработник не уходит с работы. Пенсия оказывается настолько маленькой, что существовать на нее становится невозможно и удрученный жизнью медработник продолжает трудиться, пока силы и терпение совсем не покинут его.

Конечно, профессиональное выгорание не может не сказаться на поведении и стиле работы медработника. Однако не всегда, как можно было бы подумать, профессиональное выгорание сказывается отрицательным образом на личностных и профессиональных качествах человека.

Довольно много встречается людей, которые пройдя стадию профессионального выгорания, становятся более внимательными к своей работе. Некоторые, ухватившись за свое чувство юмора, как за соломинку, становятся более приятными и мягкими в общении с пациентами. Без юмора они уже не мыслят своего существования, поскольку обратной стороной смешного для них является гнетущая жизненная реальность, о которой они хотели бы никогда не вспоминать.

У нас на станции работали и юмористы и серьезные и ответственные доктора, яркие примеры отсутствия негативных последствий профессионального выгорания. Один такой доктор – заядлый шутник, тридцать лет проработав на отделении неотложной медицинской помощи, мог без всяких таблеток, одним только добрым словом и хорошим отношением, шуткой и улыбкой вылечить больного.

Другой доктор – Геннадий Алексеевич, пройдя стадию профессионального выгорания, приобрел гипертрофированное чувство ответственности к своей работе. Высшая степень серьезности и ответственности, характерные для Геннадия Алексеевича, не давали ему возможности превратить вызов к больному в беседу, полную шуток и прибауток. Но, и лечить словом он тоже не мог. К каждому вызову, даже самому незначительному, доктор относился крайне серьезно. Любой вызов, адресованный Геннадию Алексеевичу, превращался им в научно– исследовательскую работу, с подробным разбором истории жизни и болезни пациента. Вместо положенных 15-30 минут, доктор мог проводить у постели больного по 40-50 минут, а то и более. Доктор осматривал больного вдоль и поперек, изучал каждую впадину и выпуклость на его теле, исследовал все имеющиеся у пациента на руках медицинские документы, освидетельствования, иногда вовсе не имеющие никакого отношения к делу. Нужно сказать, что все старания Геннадия Алексеевича не прошли даром. Все больные нашего района обожали его. Многие звонили и пытались выведать у диспетчера, работает ли сегодня Геннадий Алексеевич, а когда им сообщали, что у доктора сегодня выходной, они очень огорчались и спрашивали, когда же он будет дежурить. На вызовах, Геннадий Алексеевич не только внимательно осматривал и выслушивал больных, но и охотно давал советы и рекомендации. По этой причине, доктора иной раз вызывали именно за этим. К примеру, на одном из вызовов, больной притащил доктору томограмму своего головного мозга, и попросил Геннадия Алексеевича изучить ее, поскольку у этого пациента возникло предположение, что боль в ноге, беспокоившая его уже третий месяц может быть как то связана с травмой головного мозга, полученной им в юношеские годы. Другой больной, вызывавший нас по поводу болей в спине, заодно подсовывал доктору кардиограмму своего отца. Не смотря на то, что кардиограмму уже изучал и интерпретировал кардиолог, пациент полагал, что врач скорой помощи может в ней разглядеть что-то большее, нежели то, что в ней уже нашел кардиолог. Другой пациент, страдающий с детства косоглазием, все совал на вызове доктору в лицо свое фото, в возрасте трех лет. Пациента никак не покидала мысль, что косоглазие, наверное, стоило начинать лечить еще тогда, когда ему было три года, и он хотел знать, что же на этот счет думает врач скорой помощи.

Кого-то эти глупые и неуместные вопросы, конечно, могли бы сбить с толку, или даже разозлить. Но только не нашего доктора – Геннадия Алексеевича, который почитал за честь то, что к нему обращаются как к профессионалу широкого профиля, знающего ответы на все вопросы.

Однако не все сотрудники отделения скорой помощи смиряются с существующим положением дел, или, вовремя осознав ошибку своего выбора, не ждут, когда наступит профессиональное выгорание, и меняют место работы. Исключительные личности, обладающие не только чувством юмора, но и фантазией, пытаются найти преимущества в своей работе. Так произошло и с автором этой книги, который решил, что работа на скорой помощи, сопряженная с встречами и общением с разными людьми может быть хорошим сюжетом к написанию книги. Ниже вам предлагаются курьезные истории, основанные на реальных событиях, имевшие место в жизни сотрудников скорой медицинской помощи города Санкт-Петербурга

Неудача на работе

А дело было так. Поступил как-то к нам вызов – к женщине 58 лет с жалобами на сильную головную боль. Выезжаем, дело идет к вечеру. Прибываем на место вызова. На улице нас встречает мужчина лет тридцати. Небрежно одетый, нечесаный с безразличным выражением лица, что – то буркнув себе под нос, он как бы нехотя запускает нас в парадную. Мы следуем за ним по лестнице до шестого этажа. Преодолев последний лестничный проем, мы замечаем, что в парадной то, оказывается, есть лифт!

– Да что это вы про лифт то молчали, милейший?! – вырывается у доктора.

– А я всегда пешком поднимаюсь, – бурчит в ответ мужчина.

Ах, ты, гад эдакий! – думаем про себя,– сам он видите ли поднимается!! Ну, погоди, же!

Мужчина приглашает нас войти в квартиру. Мы следуем за ним по темному, загроможденному мебелью и всяким ненужным хламом коридору. Остановившись напротив двери в комнату, мужчина открывает дверь и указывает нам рукой по направлению в темноту, мол, ищите больную где – то там, а сам, молча, уходит. Остановившись в дверях, не решаясь войти, дабы не покалечиться самим и не нанести повреждений больной, впотьмах, озираясь по сторонам, мы пытаемся разглядеть кого-нибудь в этой темной комнате. Я уже было собираюсь кричать ау, но тут из угла комнаты раздается слабый женский голос:

– Доктор, включите светильник, вот там, справа на стене. Доктор протягивает руку куда-то вправо и на удачу, сразу находит включатель. Комната озаряется тусклым светом ночника. Теперь мы можем и различить больную, лежащую на диване, прикрыв глаза рукой, и всю обстановку небольшой комнаты.

– Здравствуйте, рассказывайте, что с вами случилось? – приблизившись к больной, начинает свою речь доктор.

Женщина, стоная и охая, начинает:

– Ох, доктор, мне так плохо, голова просто раскалывается и давление, (уже чуть ли не плача), давление 160 на 100, у меня такого высокого давления никогда не было прежде! Голову от подушки оторвать не могу, чуть встаю, начинается головокружение, от громких звуков и яркого света, головная боль становится еще сильнее.

– Не волнуйтесь, голубушка, сейчас мы вас вылечим – бодро отвечает доктор.

Измерив женщине давление, доктор говорит:

– Да, давление немного повышено. Вы что-нибудь самостоятельно принимали для снижения давления?

– Да, я приняла все те лекарства, которые постоянно принимаю, но от них мне лучше не стало. – Все таким же причитающим голосом отвечает женщина.