Грузовик подскочил на кочке. Блондин без сил рухнул на того, кто сидел возле него. Бедняга тяжело вздохнул и заскулил. Роди поспешил подняться, но тело не слушалось. Одна попытка, вторая. И вот он смог упасть назад, ударившись о железную балку. Больно, больше не встать. Вудс решил остаться так, чувствуя себя беспомощно, словно черепашка, которую положили панцирем вниз.

Парень расслабил изнуренные темнотой глаза. В сознание сразу всплыли слова: «А если подумать, в такой ситуации я оказался из-за своей семейки, черт бы их побрал…».

Много лет назад, когда по всем медиа и СМИ прошла информация про неизвестный виру, семейство Вудс, не считая младшего сына, было жутко обеспокоенно. Пока в их умах поселился страх, Роди искал контакты друга, что, будучи на три года старше, поехал учиться в колледж.

Пандемия заражения медленно подбиралась к сонному городку, сжимая в свои сети сердца жителей. В аптеках вовсю скупались лекарства и маски. Люди защищали себя, как могли. И надо же было Родчестору заболеть именно в это время. Возможно на нем сказалась бессонница или привычка ходить в морозы в легкой одежде. Не важно. Главное, что вот уже несколько дней он был прикован к кровати. Из дома очень быстро исчезли все анальгетики и жаропонижающие, а так же препараты от инфекций. Родители старались не заходить в комнату сына и не контактировать с ним. Откровенно говоря, боялись своего милого малыша Роди. Конечно, они говорили с ним через дверь и оставляли еду, но в трясущихся голосах был животный страх.

Солнце еще только начало подниматься по небосклону, а блондин уже не спал. С глубокой ночи его обуревала горячка, кажется, парень даже бредил. Очень хотел пить, а лекарства, что он собрал по всему дому, кончились.

— Мама, папа! — изо всех сил звал Роди. Ему было страшно и одиноко.

Никто не ответил. Как выяснилось позже они ушли. Бросили сына, когда он больше всего нуждался и был слаб.

Истошные вопли продолжались еще около десяти минут, пока мальчишка не понял — все тщетно. Раскинув руки, он пытался успокоить себя. Думал: «Они ушли за едой или лекарствами», «Родители скоро придут», «Все будет хорошо». Вот только Вудс не верил сам себе. От безысходности и ненужности на глазах выступили слезы, сердце защемило, а пересохшее опухшее горло сжималось, мешая дышать. Со всей силы он сжал руками простыни, будто пытаясь передать им свое отчаяние и боль.

Где-то на первом этаже послышался грохот входной двери, затем скрип половиц… Тишина. «Мама, папа!» — радостно вплыло в сознание подростка. Нет, больше было похоже на зверя, что пытался взять след. Тихие шаги раздались на ступенях на второй этаж, как если бы кто-то шел босиком. Все ближе и ближе. «Черт, если это вы, скажите хоть слово», — Роди паниковал. Но тишину прерывал только топот, ни одного голоса.

Половицы за дверью в комнату блондина начали поскрипывать. В просвете между полом стала видна чья-то тень. И снова тихо. Чужое медленное дыхание звучало в унисон с частыми вздохами больного.

Дверь распахнулась со крипом и ударилась о стену. Женщина, которая, кажется, раньше была соседкой семейства Вудс, сейчас стояла на пороге комнатные одежда была в крови и грязи, кожа неестественно бледная, красные глаза и выступившие вены. Она крутила головой, как кошка, но движения были неестественные, механические. Испуганный ребенок смотрел на соседку остекленевшим взглядом. Единственное, что он хотел сейчас — спрятаться. По детски он накрылся с головой одеялом, будто прятался от монстра, что «живет» под кроватью.

Это не помогло. В тот день жизнь Родерика-Джейна Вудса закончилась. Он был убит всего за пару дней до своего восемнадцатилетия.

«Черт, черт! Почему они так со мной поступили! Я ведь всегда их любил, несмотря на ссоры и придирки!» — ругал семью Роди, лежа на холодном металлическом полу машины.

«Суки! А я ведь всего лишь грипп подхватил!». О последнем блондин узнал на осмотре у врачей, когда вернулся в сознание.

Неожиданно мотор грузовика заглох. Кто-то хлопнул передними дверьми. Проскрипела металлическая дверь и кузов наполнился свежим воздухом. Послышались частые и глубокие вздохи. Вудс снова оказался без сознания.

***

Острая, пронизывающая, ломающая боль во всем теле и это несмотря на то, что нервные окончания «ожили» значительно недавно и сейчас болевой порог был довольно высок. Перед измученными глазами все плыло.

— Ну здравствуй, восьмой! — с мерзкой улыбкой произнес чей-то грубый голос.

Блондин присмотрелся: перед ним стоял мужчина, невысокий, с редкими седыми волосами и в больших роговых очках, одетый в белый халат, как у врача. Только был ли он и вправду низок? Почему-то Роди казалось именно так. Он хотел было встать, но понял — его прикрепили к чему-то походившему на крест из плотного материала, будто распяли. Ноги были скованны вместе руки раскинуты в стороны, так же крепления были на шее и под ребрами. Они были из кожи или латекса, но прочные и жутко натирали, оставляя алые следы на полуживых тканях тела. Замутненный разум сразу протрезвел.

Не успел зомби оправиться от первого потрясения, как возникло еще одно. Его рот. Он почему-то не открывался. Роди хотел кричать, сказать что-то, но при любой попытке ему становилось очень больно. Прекратив свои пустые муки, Вудс слегка приоткрыл рот, так чтобы ущерб был минимальным и начал вытягивать язык. Нитки, похожие на бечевку. Ими были сшиты сухие холодные губы бедолаги.

— Не бойся, — тошнотворно-ласково заговорил гость — это чтобы ты не поранил себя и других. Вот, посмотрись. — седовласый мужчина достал из кармана крохотное зеркальце и направил его на Родерика.

Швы начались под одной впалой скулой и заканчивались под другой.

У почтальона началась паника, он изо всех сил дергался, извивался, только бы освободиться и сбежать. Человека в халате это смешило. С каждой секундой ситуация парня становилась все хуже…

Вскоре в камеру вошли двое здоровых и крепких мужчин, одетых, как первый. Они отстегнули ремни, сковывающие Роди и вкололи что-то ему в шею. Затем взяли под руки и поволокли.

Пока блондина тащили через длинные серые коридоры, ему удалось понять, что это место — какое-то медицинское учреждение. Толпы людей в халатах, записывали что-то, носили туда-сюда медоборудование. Затем героя приволокли в один из кабинетов, швырнули на кушетку и снова связали. Начались проверки.

В тело Вудса втыкали иглы, обкалывали какими-то препаратами, подключали к приборам и били током. «Кажется, этот измеряет давление», — думал Роди, бессильно лежа на ложе, жадно глотая воздух, после пыток электричеством. Женщина с высоким хвостом русых волос со спокойным и строгим лицом наблюдала за происходящим и записывала. Было ясно — она привыкла. Ее глаза были пусты, как у куклы, на бейджике красовалось «№21». Двадцать Первая медленно листала скомканные желтые страницы записной книжки, заглядывая на экран мониторов и периодически недовольно цыкая.

«Чем ты-то недовольна?! Не тебя, блять, тут прицепили и пытают!» — возмущался почтальон.

Итак, Роди таскали из кабинета в кабинет. Везде эти пустые глаза и каменные лица, везде пытки и разное оборудование. В одном даже раскаленным прутом выжгли на предплечье цифру «8». Парень не знал, сколько это продолжалось: ни окон, ни часов тут он не нашел. В конце концов его несли как тряпичную куклу, ноги не слушались. Двое, что носили Родерика всюду, просто швырнули его на холодный пол камеры. Блондин ударился рукой и головой. Ползти сил не было и он остался лежать там же.

Сердце колотилось, как бешеное. Казалось, оно единственное, что в теле полуживого не устало. В горле пересохло, живот урчал так, словно пожирал сам себя. Хотелось еды и воды. Раздался грохот железных засовов клетки, кто-то снова вошел. И Роди не мог даже открыть глаза и повернуться. Он предпочел лежать, как труп. Незнакомец присел рядом, стал ласково поглаживать непослушные волосы пленника своей большой теплой рукой. С такой нежностью к нему не относились уже не один год.