— Но, мам… — попытался возразить парень.

— Сколько повторять, никаких «мам», — спалила женщина. — Господи и в кого ты такой тупой? — цыкнув она накрыла глаза рукой. — Мало тебя мать в детстве порола.

— Да-да, я тоже на это сейчас груше, — вторила ей вторая. — Трудно поверить, что наш сын вырос таким болваном, — брюнетка говорила сквозь зубы, почти рыком. — Мало того, что в университете проиграл какому-то омеге-дворняге без рода и племени, так еще и сам стал таким же оборванцем!

— А вот Яна не приплетайте сюда! — в первый раз вскрикнул парень.

— Ах, вот оно что, — вновь заговорила его мать. — Вот почему ты из дома ушел. Чтобы эту дрянь трахать спокойно! Смотри, как бы болячек никаких не нахватал!

— Да как ты смеешь! — прорычал Кел.

— Не рычи на мать, подонок! — женщина замахнулась на него рукой, чтобы ударить, но тут ее руку перехватили.

Наверное, еще только в начале этого диалога Ян до конца понял, о чем говорил ему Элион. Перед ним стоял этот образец мужественности. Большой и богатый альфа. Прекрасно развитый и физически, и умственно. Но только вот и ему было плохо. Ему было страшно и грустно. Парень даже слова сказать не мог. А его руки мелко подрагивали. Глаза были на мокром месте. Да и дышал он редко, словно каждый глоток воздуха давался с трудом. Не взрослый — ребенок нуждающийся в защите. Не наследник крупной фирмы, не властитель мира — обычный человек со своими страхами проблемами и переживаниями.

Похоже мы привыкли видеть в других лишь ярлыки и маски, что мы сами, да и общество, наклеиваем на них. В этих безликих этикетках зачастую, не столько правда, сколько наше мнение и суждение о людях. Представление о том, какими они должны быть. Возможно поэтому мы чувствуем себя потерянно, испуганно или неуютно, когда эти наши представления расходятся с реальностью. Просто забываем о том, что и они, и мы — люди. Живой организм, относящийся к одному виду, чей организм выполняет сходные функции. И разница в облике, предпочтениях, родословной, на самом деле — лишь облако, которому мы придаем выдуманную важность.

Осознание обухом ударило по голове и Марвин не выдержал, встал перед альфой, закрывая его собой.

— Не смейте поднимать на него руку, — он не кричал, но голос был грозный.

— А что ты лезешь, шапка мерзкая, — выпалила блондинка уже на него.

— Потому, что у вас нет права оскорблять Келвина. Хоть будьте тристо раз ему родителями, — с морозным холодом. — Он уже совершеннолетний, а значит в праве сам за себя решать. Тем более, что он выписался из семейного реестра, — Ян взял Кела за руку и с силой сжал ее.

Альфа в ответ нежно погладил ее пальцем, не разжимая рук.

Было видно, что обе родительницы не ожидали подобного ответа. Они стояли, на против парней и глубоко, тяжело дышали.

— Ах ты дрянь, — брюнетка не выдержала повисшей паузы.

Она попыталась было вцепиться Марвину в лицо своими ногтями. Но тут уже Кел, вроде бы вспомнило о том, что он мужчина и альфа. Он схватил мать за руки и оттолкнул от омеги. Она чуть не упала, но супруга успела подхватить.

— Повторяю снова. У вас нет прав оскорблять или причинять вред тому, кого я люблю. Мы с вами больше не семья. И становится ей вновь я не собираюсь. Можете вычеркнуть меня из завещания и прочих бумаг все равно, — под напором парня родители даже отступили. — И не приезжайте больше, если вам не интересно ничего, кроме своего финансового состояния. А МЫ уходим. И прошу НАС больше не беспокоить.

Развернувшись, МакМерфи схватил стоящего рядом Яна за руку и молча поволок его в свою квартиру.

Они и словом не обмолвились по-пути. Каждый думал о чем-то своем. Да и лестничная площадка — не было лучшим местом для бесед.

Дверь Кел открыл с трудом. Руки до сих пор тряслись от нервов. Все в той же тишине они разулись и прошли в гостиную, что также выполняла функцию спальни. Альфа сел на диван и жестом попросил омегу сделать тоже. Когда парни сидели рядом, каждый из них хотел начать диалог, но не знал, что сказать. Первым набрался храбрости Келвин.

— Ян, зачем ты это сделал? — он смотрела собеседнику с глаза, продолжая сжимать кулаки. — Зачем пришел сюда? Зачем встал на мою сторону? Ты же помнишь, что я сказал.

Ян вздохнул, укусив себя за внутреннюю сторону щеки.

— Как раз поэтому я и тут, — от нервов он начал почесывать колена сквозь грубую ткань джинс. — Пришел дать ответ, так сказать, — парень глупо усмехнулся. — Думаю, ты мне нравишься. Не знаю любовь это или еще что-то, но тогда, когда мы целовались, сердце так сильно было и было так тепло… — он отвел взгляд.

Альфе хватило и этих слов. Он придвинулся ближе к своему гостю и нежно коснулся его щеки. Тот мельком бросил на него взгляд. И их губы соединились в теплом, ласковом, обволакивающем поцелуе.

Ян нисколько не препятствовал ему. Не сопротивлялся. Он пытался повторять за альфой, но был слишком неопытен в этом. Просто млел, получая удовольствия от того, как язык Келвина хозяйничал в его рту. Парень даже не знал, куда ему руки деть. Ладонь альфы плавно оглаживала бедро омеги, поднимаясь вверх, проникая под футболку.

— Ай! — вскрикнул Марвин.

— Что такое? — всполошился Кел.

— Ничего, просто у тебя руки холодные, — ответил Ян и уже сам поцеловал МакМерфи.

Он хотел углубить поцелуй, но сноровки ему не хватало. Зато альфа понял желание партнера и сам сделал это.

Они медленно опустились на диван. Альфа старался не сильно давить своим весом на партнера. Он вновь попытался огладить бока и животик омеги. Но на сей раз тот не дрогнул. Точней дрогнул, но уже от удовольствия.

Келвин продолжал распалять его. Он слегка прикусывал бархатную кожу шеи Яна, оставляя на ней алые следы. А потом оставлял на том же месте свой поцелуй. Опустившись ниже, парень прикусил стройную выпирающую косточку ключицы. Ян жарко простонал, путаясь своими длинными тонкими пальцами в его густых волосах.

И уже оба парня упустили момент, когда оказались по пояс голыми. Альфа продолжал изводить омегу своими ласковыми пытками. Скользил рукой по груди, задевая подушечками пальцев впадинки ребер и затвердевшие горошинки сосков. Последние он с забвением облизывал, слегка покусывая. А потом нежно сминал рукой.

Так он опускал все ниже. Проводил дорожку поцелуев по осторожно вздымающемуся животу, доходя до тонких темных волосков, что спускались ниже в область паха. Кел последовал за ними, как за указателем, вдыхая все более концентрированный запах кожи Яна, в котором смешался пот и феромоны омеги.

Аккуратно расстегнув ремень джинс Марвина, Келвин стянул их вниз, вместе с успевшим намокнуть нижним бельем.

Член Яна уже стоял, истекая смазкой. Кел припал к нему губами и сперва поцеловал головку, глядя на смущенное лицо омеги, что поначалу наблюдал за происходящим, а после выходки возлюбленного, пристыженно накрыл лицо руками. Альфа провел своим горячим языком по напряженному стволу, а затем сглотнул его целиком. Ян почти кричал от удовольствия. А МакМерфи это нравилось, поэтому он с большим усердием продолжал свои действия.

Так продолжалось до тех пор, пока омега не кончил, изливаясь семенем прямо в рот альфы. Тот проглотил все это, даже не поморщился.

Марвин мысленно уже убил его всеми способами за такой выпад.

А Келвин, тем временем, продолжил. Вытащив из шкафчика крем для рук, он обильно смазал им анус партнера. А после проник туда пальцем. Ян сжал обивку дивана. Ощущение не самое приятное, но он бы об этом не сказал. Решил терпеть. Со вторым пальцем стало легче, а третий смог достичь простаты, разнося удовольствие ударом молнии по телу.

Когда омега был уже готов, Кел снял с себя штаны, освобождая возбужденную плоть и натянул презерватив, что вот уже который месяц покоился у него в тумбочке.

Он входил медленно, чтобы не доставить боли партнеру. А потом дал ему несколько минут привыкнуть. А после начал двигаться. Медленно и плавно постепенно перерастало и быстро и страстно.

Доводя партнера до экстаза сзади, альфа не забывал ласкать его член и дарить поцелуи. Очень скоро вся комната пахла сексом, потом и ароматом двоих парней, охваченных страстью и желанием.