Почему он жил так? Все предельно просто и ясно. У парня не было на это времени, а порой и сил. Он всегда гнался за чем-то. За любовью отца. За хорошими баллами. За средствами для выживания. Потом на его хрупкие плечи упала забота о семье. Желая дать своим любимым младшим братьям и сестре все, Марвин полностью отказался от своего счастья. От всех благ и развлечений. Единственным отдыхом для него были алкоголь, сигареты, недолгие встречи с друзьями и вечера у телевизора.

Но в этот самый миг, омега будто понял, как много упустил в своей жизни. Даже слезы выступили на его глазах. Он смотрел, как завороженный, на эту живую картину. Казалось, Ян видит мазки таинственного художника и тот глубокий смысл, что он вложил в свое творение. Даже оклики Кела парень услышал не сразу.

Альфа подошел и положил свою руку ему на плече. Марвин подпрыгнул.

— Прости, не хотел пугать, — с сожалением произнес Келвин.

— Да ничего, я просто засмотрелся, — Ян шмыгнул носом и надеялся, что приятель не заметит выступивших слез. — Ну, где наш импровизированный банкет?

МакМерфи, улыбнувшись, взял его за руку и подвел к расстеленному на бетонному полу одеялу. На нем уже лежала все припасенная им еда, стояли два округлых бокала и бутылка красного вина.

— Прошу, — он жестом показал спутнику сесть.

— Как скажешь, — омега с улыбкой присел на уголок.

Они весело переговаривались, опустошая запасы. Одеяло приятно грело ноги, не давая парням замерзнуть. Ян улыбался шуткам альфы, иногда отвечая на них с сарказмом, ерничал. Вино лилось рекой, а закускти уничтожались со скоростью света, и парни очень скоро оказались лежащими рядом друг с другом. Они смотрели вверх, на усыпанное звездами небо. Были спокойны и расслаблены.

— Знаешь, я никогда не подумал бы, что буду вот так прохлаждаться с тобой, — сказал омега.

— Поверь мне, я тоже. В универе ты был таким холодным и неприступным. Бр-р, — альфа наигранно поежился.

— Кто бы говорил, мистер совершенство. Кстати, ты, лепрекон, до сих пор не извинился, что распустил те слухи про меня.

— Не надо тут потешаться над моими ирландскими корнями, да и не делал я этого, — Ян в первый раз взглянул на собеседника. — Правда, это был тот омежка, что крутился вокруг меня. Сказал, что пытался таким образом отомстить тебе за то, что тебе уделяют столько внимания.

— Ясно, — он лег обратно.

— Так ты из-за этого учебу бросил?

— Нет, я же не совсем идиот. По семейным обстоятельствам, — Марвин в первый раз почувствовал, что может рассказать о себе альфе. — Мой отец пил, гулял, бил папу. Наделал ему детей и свалил под занавес. Пришлось брать все в свои руки, ибо папочка болел, после их разрыва. А этот мудачело, так и не показался больше.

— М-да, весело, — заключил Кел. — Ну, мне тоже не сильно повезло с семьей. Мамы — жуткие люди. Ужасно строгие. С самого детства наказывали, стоило сделать что-то не так, — он смотрел куда-то глубоко в черное небо. — И я сейчас не про «встань в угол» или «сегодня без сладкого». Мама-альфа всегда была ужасно сурова. Они не стеснялась бить меня до крови, до синяков. Стоило ошибиться в прочитанном слове или написать что-то неправильно — порка. Не поладил с сыном их партнера — пощечина. Не так сыграл на пианино — била по рукам.

У омеге в груди больно кольнуло. Ему стало жалко Келвина, чья жизнь и детство некогда казались ему белыми и спокойными.

— А мама-омега что? — с надеждой спросил он.

— Пф-ф, ей было параллельно. Клубы, бутики, модные показы — все ее интересы. После того, как я родился, кормили и одевали меня только няни. Одного я любил больше всех. Он был бетой и… — парень на миг замолчал, словно подбирая слова. — Нейтан был мне больше родителем, чем эти женщины. Он занимался со мной, как со своим ребенком. Читал сказки перед сном и давал конфеты за хорошие оценки. А иногда, когда за окном была гроза — спал рядом. Но мамы выгнали его, решив, что Нейт плохо на меня влияет. Поэтому продолжили свое воспитание розгами и кнутом. Будучи подростком, я даже пытался позвонить с службу психологической помощи, но разве кто-то будет разбираться со столь богатой и известной семьей? — парень горько улыбнулся. — Я всегда хотел быть психологом, а они пихнули меня на юрфак, от которого хотелось блевать уже через неделю обучения. Им ведь только фирма была важна, а я — средство обогащения ее. И из дома я сбежал от них. Хотели выдать за меня какого-то отпрыска своего партнера, которого я в глаза не видел.

— И ты решил просто уйти?

— Круче, я выписался из семейного реестра. Почти, как развод с родителями. Потом собрал все свои вещи, продал кое-что и снял тут квартиру.

— Должен признать, ты поднялся в моих глазах, — омега обернулся на собеседника, тот сделал тоже.

Парни лежали, глядя друг другу в глаза.

— Спасибо, — ответил альфа.

На несколько минут воцарилась тишина. Она не тяготила. Совершенно нет. Это было другое безмолвие. Спокойное, уютное и родное. То, которое успокаивает и заставляет расслабиться, почувствовать, как тяжелая ноша падает с плеч. Молчание, приятное и теплое, обволакивает будто молоко. Проникает в каждую клеточку тела и медленно усыпляет.

Приятелям казалось, что тишина длится вечность, но это не смущало. Наоборот, сближало их.

— А ты когда-нибудь влюблялся? — неожиданно спросил Кел.

— Ага, — Ян перевернулся на бок, немного поджав ноги.

Они не разрывали зрительный контакт.

— Правда? — удивился альфа. — И кто счастливчик?

— Да так, один парень с работы, — он опустил взгляд.

— Кто-то из охраны?

— Нет. С чего ты взял? — Марвин приподнял одну бровь.

— Но ведь других альф, не считая меня, у нас нет, — Келвин вглядывался в лицо собеседника. В тусклом свете луны и фонарей оно казалось ему еще красивее.

— А почему он должен быть альфой? — как гром среди ясного неба.

У МакМерфи от удивления спала вся сонливость. Парень напрягся.

— Бета?

Омега отрицательно покачал головой.

— Его зовут Элион. Он омега, а еще мой друг. Раньше работал у нас в подсобке. Замечательный парень с кучей комплексов и неуверенностью в себе. Но очень умный и начитанный. Конечно, заслужить его доверие — не самое простое занятие. Но оно того стоило.

— Вы встречались? — бесцветный голос.

— Нет, мои чувства были безответны. Да и Эл любил, и любит, другого. Но рядом с ним я чувствовал себя прекрасно. Элион помогал мне дома. А временами сам был подобен ребенку. Так и хотелось утешить, прижать к себе. Но в то же время, было в нем что-то такое… Эл был сильным, это чувствовалось, хоть он и убеждал других, себя, что дела обстоят иначе. А когда Элион залетел — сильно изменился. Стал увереннее в себе. Прямо-таки настоящий родитель — всех за малыша порвет.

Он снова смотрел вверх, на звездное небо.

— Ты испытывал к нему влечение? Ну в сексуальном плане, — омега грозно уставился на него. — Спокойнее, я же говорил, что хочу стать психологом. Поэтому и интерес у меня, скажем так, с чисто профессиональной точки зрения.

Ян вздохнул.

— Ну уж ладно. Нет, я никогда об этом не думал. Точнее не задумывался. — он тараторил быстро. — Не знаю…

— Тогда не думаю, что это была именно любовь, в обычном понимании этого слова, — теперь уже Кел не смотрел на собеседника. — Возможно, что из-за отношений в семье, с отцом и твоей загруженности, что лишила тебя нормального взаимодействия с социумом, ты просто перепутал это чувство с другими. Вероятно, что поначалу ты воспринимал Эла, как объект, требующий заботы. Ну, как ребенка или зверушку. Чисто на подсознательном уровне. Отцовский инстинкт. Потом же он стал для тебя идеальным примером родителя, тем, который ты, опять же, неосознанно хотел видеть рядом с собой. Плюс ко всему ты был лишен возможности лицезреть нормальные отношения в период полового созревания. От сюда еще вытекает ряд проблем. Вот так вот, — заключил, парень скрестил руки на груди.

Они снова затихли. Марвин переваривал слова коллеги, альфы, человека, что раньше был ужасно противен ему. Но Ян, все больше анализируя сказанное, понимал, что собеседник может быть прав. А Кел же думал, не упустил ли чего в своем анализе.