И вот, будучи теперь, через двадцать лет, признанным консультантом сразу нескольких политических партий и ряда крупных заказчиков из числа депутатов и даже чиновников класса «А», он вдруг решил круто поменять свою жизнь и самому всенепременно стать губернатором. Пусть у него нет рабочего происхождения, олимпийских достижений или своего производства, нет рейтинга и авторитета в региональных элитах, нет поддержки Администрации Президента и нет своих подчиненных партийных структур на местах, но кому как не Кузнечко знать, чего все вышеперечисленное стоит и откуда оно берется.

Решено. Собрать подписи депутатов для прохождения фильтра, выставить свою кандидатуру на выборы губернатора Провинции и победить на выборах! Даже своих кровных и немаленьких, надо сказать, сбережений для этого предприятия матерому эксперту тратить не пришлось. Он просто поговорил тет-а-тет с лидерами двух политических партий, своими старыми клиентами, договорился с одной столичной финансовой группой за минимальный счетчик рекламных упоминаний в своих экспертных комментариях. В качестве гарантий пообещал, что продаст свое снятие с выборов в случае, если будет проигрывать, и отобьет расходы, а в качестве награды – нарисовал политические и экономические радости, которые прольются на спонсоров в случае его победы в Провинции.

В итоге на коленях Кузнечко лежал тяжеленький тугой портфельчик с очень солидной и не стыдной, даже по московским меркам, суммой на первый этап кампании. Ах, как интересно и азартно Кузнечко было представлять в своих планах, что он работает на себя, только на себя!..

– Тише ты, чуть бабку не сбил! – Василий вернулся из глубокого погружения в мысли о предстоящем сражении на кочковатую региональную трассу, в свой черный джип. – Тормози! Сдай назад!

Автомобиль Кузнечко на скорости едва не зацепил старуху, божий одуванчик, сгорбленно тормозящую попутку. «Наверное, в полуразрушенную больницу в какой-нибудь убитый райцентр!» – подумал в стиле грядущих предвыборных выступлений будущий губернатор и сказал больше для водителя, чем для себя:

– Вроде бабка чистенькая. Сквозь тонированное стекло, по крайней мере. Ничего, мы с народом не брезгуем, подвезем и послушаем первую потенциальную избирательницу.

Водитель Петрович, больше похожий на амбала-телохранителя, тихо ругнулся по поводу области, где бабки сами лезут под колеса, и с визгом покрышек сдал назад. Кузнечко, не оборачиваясь, сунул за спинку сидения правую руку и открыл заднюю дверь.

– Как жизнь, бабушка? – через некоторое время громко спросил Василий, пытаясь в зеркало заднего вида рассмотреть лицо сгорбившейся старухи под небрежно накинутым платком. – Куда путь держите? Как у вас тут дела с начальством, все воруют?

Ответа не последовало.

– Бабуля-а-а, але-о-о! Глухая, что ли? Далеко до вашего Господина великого Града? – через некоторое время повторил вопрос Кузнечко. – Я – «Кузнечко, как маршал Гречко», фамилию то хоть запомни, э-э-э, электораа-а-ат!

Повеселевший Василий поглядел на угрюмое лицо водителя, и настроение поднялось еще больше. И только было он хотел продолжить свой веселый расспрос туземной бабки, как сзади раздалась скрипучая, с легким бульканьем, но очень разборчивая речь:

– Сразу за поворотом во-о-он тем тормозните, соколики, тормози, тормози, во-о-от, соколики мои. А ты малец, – обратилась старуха к Василию, снимая, чтобы перезавязать, платок на голове и оголяя лохмотья седых нечесаных волос, – меч-кладенец найди, а то поляжешь в наших буераках без проку и шапку царскую не примеришь, на худой конец – отвара брусничного похлебай, но только моева, чужова не пей, а то обернуться не сумеешь.

Старуха скрипуче захихикала и, не переставая хихикать, закашлялась своим булькающим, как болото под ногами, кашлем.

Пассажир и водитель, удивленные, вместе повернулись на своих сидениях, чтобы посмотреть на бабку, замерли и с открытыми ртами наблюдали, как та быстро и весело выбралась из машины и бодро поковыляла по тропинке прочь от дороги. В редком пролеске, куда убегала тропинка, виднелись кресты и надгробия какого-то старого кладбища. И ни одного дома, строения, ни одной души вокруг, только темная свинцовая туча, едва пропуская лучи солнца, клубилась на горизонте там, где сходились тропинка, небо, могильные кресты и зеленые клочья болотных перелесков.

Кузнечко и Петрович одновременно резко повернули головы и посмотрели друг на друга, как бы пытаясь увидеть в глазах подтверждение своим догадкам. Наконец, более темный и неотесанный водитель Петрович выпалил громко: «Видал? Ведьма!» Взявший себя в руки и, не в пример Петровичу, куда более образованный Кузнечко, пытаясь справиться с каким-то древним, утробным страхом, ответил: «Как две капли, эта, из «Вия», где Куравлев в главной роли!» Петрович, словно отгоняющий назойливых мух старый мерин, задрыгал головой, развернулся к рулю и в суеверном ужасе надавил на педаль газа.

Через несколько минут езды черный джип въехал в маленький городок со старой, еще советских времен, ржавой металлической стелой, к которой были приварены крупные, из железных труб буквы названия населенного пункта: «г. Паракорочка. 1537 год»…

Через Троицкий мост, Марсово Поле, мимо Летнего Сада Турист добрался до Михайловского замка. Строение солидное, богатое и вовсе не трагически мрачное в лучах майского солнца. Даже не верилось, что именно здесь произошло убийство Императора, и на всякий случай Турист переспросил об этом нескольких прохожих.

Громадная и все-таки мрачная арка, узкие коридорчики, касса. Денег на билет не было. Совершенно не стесняясь этого обстоятельства, Иван подошел к окошку и громко, но очень вежливо попросил билетик за бесплатно, поскольку вот денег у него совершенно нет, а когда еще раз попадет в Питер – не имеет даже представления. Впрочем, он готов обменяться контактами с добрым человеком и при первой же возможности пополнить его счет через Интернет. Неприступная кассирша, даром что петербуженка, немного опешила от такой наглости и несколько грубовато для очага культуры отказала, не столько из природной злости, сколько от диссонанса и несовместимости профессионального мировоззрения кассира с просьбой Ежихина.

Впрочем, как говорится, дуракам везет. Полную буфетчицу, чей закуток с кофе-машиной находился тут же рядом, тронула искренность Ивана, и она громко сказала: «Лора, дай билетик молодому человеку, я заплачу за него, пусть сходит, посетителей и так кот наплакал… Господи, да когда ж они ремонт свой уже закончат… Идите, идите, молодой человек, гардероб по коридору в-о-он туда, указатель же висит». Иван, как обычно, с искренним взглядом и стеснительной улыбкой несколько раз нелепо кивнул головой в знак благодарности, заодно попросил у буфетчицы поставить его еще с ночи разрядившийся телефон на зарядку, пока сам он будет знакомиться с историческими интерьерами.

В пустом гардеробе гардеробщиков не было, каждый сам вешал одежду куда хотел и брал номерок. Только маленькая стайка школьников вокруг пожилого экскурсовода слушала инструктаж перед началом экскурсии. Иван прислушался к рассказу пожилого экскурсовода:

– …Видите ли, дорогие мои друзья, это не обычный дворец, и собственно говоря, дворцом он был совсем-совсем не долго. После убийства в этих стенах Императора Всероссийского Павла Петровича – царственные особы здесь уже никогда не проживали. Удивительная судьба. Дворец, построенный в пику царственной матери как альтернатива ее знаменитому на весь мир Зимнему, этому чуду Растрелли, стал печальным символом, немой антитезой русской монархии. И главное… – голос экскурсовода стал тихим, торжественным, пожилой гид слегка наклонился к школьникам, вытянувшим шеи навстречу, и почти шепотом продолжил: – Главное, ребята, устойчиво циркулируют слухи о том, что сам Павел Первый, зверски убитый в этих стенах, не нашел успокоение после смерти и до сих пор бро-о-дит, хо-о-одит в своем прусском мундире с непокрытой головой по коридорам своего любимого детища – Михайловского замка, в котором мы сейчас с вами и находимся! Да что там говорить, не вздумайте смеяться – я сам однажды видел его зимним вечером недалеко от той самой спальни!