- Глупая ты, Ленка! – хохотнула Зимина, затаскивая меня в распахнувшийся лифт. – Эти мужики от своего не отступятся. Ни под каким предлогом. До последнего идут, пока сопротивление не станет бесполезным. На том и сошлись, гады. – Она невесело усмехнулась. – Ну, в этом тоже свои плюсы есть…

Я бросила на нее непонимающий взгляд, Сашка, словно сказав что-то лишнее, смущенно улыбнулась. Я хотела было уточнить, но лифт остановился на этаже, впустив еще пару пассажиров, а когда мы вышли из подъезда, я своим опьянённым мозгом не смогла вспомнить, что именно хотела у нее спросить. Купив мартини и виноград, мы курили с другой стороны дома, куда не выходили окна Зиминых, и Сашка снова высказываясь о нашем вынужденном тихушном положении своим неповторимым стыдливо-возмущенно тоном, чем смешила меня до слез.

Домой идти мы с ней, уже вскрывшие бутылку в ее машине, припаркованной у их подъезда, идти категорически не хотели. Минут через пятнадцать, когда мы героически ополовинили бутылку, позвонил Антон и спросил где мы ходим. Сашка, выхватив трубку, соврала, что пошли в другой магазин, ибо в этом не было ничего путного. Я согласно покивала, затягиваясь сигаретой и ловя вертолеты.

Наши поверхностные беседы плавно скатились в рабочие моменты. Я припоминала забавные случаи в ветклинике, но все они были почему-то связаны с неожиданными для ветеринаров физиологическими отправлениями. Сашка, дико ржущая и утирающая слезы, взахлеб рассказывала о своей практике в проктологии и количестве мужчин «случайно упавших» на бутылку с неизменно оригинальной предысторией. Задыхаясь от смеха, я едва не уронила сигарету в салон ее машины, и попросила остановиться, а то мне уже дышать нечем.

- О, качельки! – Обрадовалась эта неуемная женщина, вперив взгляд в детскую площадку.

- Саша, нет. – Обеспокоенно глядя на ее улыбающееся лицо попробовала призвать ее к разуму. – Ты взрослая, состоявшаяся, замужняя девушка, с серьезной уважаемой профессией…

- Ты когда последний раз каталась на качельках? - пропустив мой опус мимо ушей спросила эта пьяная ненормальная.

Но в градусах я от нее недалеко ушла, поэтому задумалась.

- Никогда, - удивленно заключила я.

У Сашки вытянулось лицо, но поскольку она, как я поняла, придерживалась негласного правила не лезть в чужую жизнь, за что я сейчас была ей очень благодарна, она предложила восполнить мой отсутствующий опыт катания на качелях. Тут уже у меня вытянулось лицо. Но встряхнув белокурыми волосами и выскочив из машины, она уже обежала капот и распахнув мою дверь, вытягивала меня из салона.

- Да сейчас! Ну угомонись, Зимина! – хохотала я, пытаясь пригубить бутылку, послушно выходя из салона. – Да иду я, иду! Ты мне руку оторвешь! Вот же вцепилась, зараза!

Она перехватила у меня бутылку, в предвкушении сверкая серыми глазищами, и потащила к странной хреновине, отличающейся от классического понятия качелей. Длинная палка с сидушками на концах, посередине фиксированная какой-то хренью к земле.

Сашка посадила меня на один конец качелей, а сама направилась к другому. Я торопливо перехватила у нее почти пустую бутылку и пригубила приторное пойло.

Качаться мне было смешно. Весели мы примерно одинаково, а мне все хотелось повыше подлететь. Я с силой отталкивалась ногами от гравия, и восторженно сучила ногами в воздухе, впадая в какой-то детский восторг. Сашка громко смеялась а потом, решив, видимо, тоже с силой оттолкнуться, но что-то там не подрасчитав, испуганно охнув начала заваливаться вбок.

Я, лишившаяся своего пьяного противовеса, ржущего сейчас на земле, попыталась вцепиться в перекладину руками, но у меня тоже что-то пошло не так и я рухнула в гравий на спину. Проклятая хреновина, на которой мы катались, злобно ударила меня по передней части бедра, я инстинктивно отмахнулась от нее рукой. С бутылкой.

Осыпало градом осколков. Сашка подскочившая ко мне, не знала смеяться или плакать при виде сдавленно хрюкающей меня, с трудом встающей на ноги. Опираясь друг о друга чтобы меньше шататься мы с ней дошли до ближайшей скамейки. Позвонил Антон, соврали, что встретили Сашкину подругу (ага, в три часа ночи посреди рабочей недели) и уже идем домой.

Но домой мы не дошли. Полицейский патруль, въехавший во двор, бросил нам вызов. А симпатичные полицейские, вышедшие из УАЗика, и направившиеся к бесстрашным нам, ржущим на скамейке, очень понравились.

- Зимина, ты ж замужем! – возмутилась я, когда она оценивающим взглядом пробежалась по тому, что повыше и посолиднее, и одобрительно улыбнулась.

- Да ты, считай, тоже! – непонятно гыкнула она, пихнув меня локтем в бок. – Да ладно! Что и посмотреть уже нельзя?..

Служители порядка, остановившиеся возле нас, попросили документы. Мы с Зиминой грустно покачали головами, и, переглянувшись заржали. И очень заразно, потому что тот, что был помоложе, лет двадцати семи может быть, записывая что-то в свои бумаги, сдержанно усмехнулся. Потом поднял на меня взгляд и улыбнулся голубыми, почти как у Антона, глазами. Я почувствовала, что покраснела, чем вызвала у Зиминой смеховой припадок.

Второй полицейский при виде ухахатывающейся Зиминой, которая смущала меня еще больше, попробовал нас расспросить. Я назвалась Авдотьей Петровой. Зимина, не сообразив, спалила всю контору своим удивленным: «Так ты же Лена, Лен?». Я убито закатила глаз, а сотрудники заржали уже не сдерживаясь. Пока Зимина одупляла, что происходит, я думала, что делать дальше. Почему то такой простой вариант, как позвонить Антону, мне не подходил. Я ж самостоятельная. Я ж сама разрулю. Но дело в том, что со мной рядом сидела пьяная Зимина, и своим ржанием портила все мои потуги, что-то придумать. Полицейские сообщили, что придется нас забрать в отдел. Я было возмутилась, но меня перебила обрадованная Сашка, с огнем в глазах подскочившая со скамейки:

- Мы согласны!

И потащила охеревшую меня и ближайшего к ней полицейского к их машине.

- Э, стоп, Зимина! – я с трудом вырвала свой затрещавший рукав из ее бульдожьей хватки. – Нахер нам в отдел? Пошли домой, ты чего!

Менты заинтересовано на нас смотрели и негромко смеялись.

- Ленка, ну пошли съездим! – Умоляюще посмотрела на меня Зимина. – Чего ты как старая перечница! Зато мы этот день, знаешь, как надолго запомним!

- Саша, ты совсем с ума сошла! – я силилась сдержать богатырский хохот, пытаясь смотреть на расплывающуюся у перед глазами Зимину, но глаза неизменно скашивались к моей переносице,- ты же врач!

- Грач, блядь! Ну пошли-и-и-и! Я в кутузке вообще ни разу не была! – она с уговаривала меня с таким видом, будто на концерт моей нелюбимой группы звала, а не в ментовку. – Нас мужики потом заберут! Мы только туда и обратно!

Полицейские, стоявшие рядом, пока мы препирались, сдавленно хихикая, поинтересовались не мешают ли они нам. Сашка, сделав серьезный вид, попросила у них еще пару минут чтобы меня уговорить. Молодой мент, не сдержавшись прыснул и открыл дверь потрепанного жизнью УАЗика. Сашка бросила на меня умоляющий взгляд, и я, пьяно усмехнувшись, сдалась, первая полезла на заднее сидение. Сашка обрадованно хлопнула в ладоши и забралась следом.

- Обалдеть! – восторженно оглядывая решетку, отделяющую передние кресла от задних, резюмировала она, дергая стальные ячейки пальцами. – Смотрите, какая крепкая!

Я и менты заржали в голос. Тот, что был за рулем, бросив на меня лукавый взгляд через зеркало заднего вида, улыбнулся.

– Я всякого разного повидал за годы службы, но такого еще не нет! Красивые и веселые вы девчата, - с нотками флирта произнес он

- Яйца подкатывает! – со знанием дела оповестила я Зимину, потянувшись к ее уху, но забыв понизить голос до шепота. – Ой! Я извиняюсь!

Сашка, гоготнув, смотрела на покрасневшего водителя, которого второй сочувственно хлопнул по плечу. Я, чувствуя смущение повторно попросила у него прощения, вызвав у его напарника неистовый смех.

- Курить хочу. – Неожиданно оповестила всех Сашка, и стараясь сделать голос ровнее, что звучало только усугубило ее пьяный тон, который она силилась сделать уважительным, произнесла, - уважаемые служители порядка, не могли бы притормозить где-нибудь у киоска…