========== Часть 1. На детях гениев природа отдыхает ==========

Пётр Борисович Балабанов уже почти час сидел в кабинете и, глядя на экран компьютера, барабанил пальцами по столу. Он, конечно, предполагал, что этот момент раньше или позже наступит, но никак не ожидал, что это произойдёт настолько раньше. Сынок, кровинушка, свет очей, но если совсем уж откровенно, то остолоп, бестолочь и оболтус доставлял отцу исключительно проблемы, переживания и неприятности.

После развода с женой в доме Балабанова с калейдоскопической быстротой сменялись няньки, репетиторы, поварихи и даже охранники. Сын Ярослав упорно выживал из дому их всех. Он не желал есть, что дают, учить, что преподают, гулять, где положено, и спать, когда нужно. Школьные учителя только и делали, что жаловались. В четвертях отметки Ярослава скакали фантастическим образом. За один год по предмету сын мог иметь и пятёрку, и четвёрку, и тройку, и даже двойку, причём в любых сочетаниях, и объяснял это тем, что предмет ему не нужен или не интересен. Благодаря деньгам и связям отца Ярослав отучился в одном из лучших высших учебных заведений страны, но и здесь особого рвения и интереса к учёбе он не проявил.

В надежде, что сын одумается и возьмётся за ум, если пойдёт работать не под началом отца, Пётр Борисович упросил одного из друзей взять Ярослава к себе. Но и тут всё вышло не слава богу. Сын вечно опаздывал и интереса к работе не проявлял. Именно по этой самой причине Пётр Борисович сейчас и сидел, уставившись в монитор, и барабанил по столу пальцами.

Не личным звонком, а сухим письмом друг и бывший сокурсник извещал его о том, что его сын в соответствии с трудовым кодексом будет уволен за ненадлежащее исполнение им трудовых обязанностей, опоздания и прочее, прочее, прочее… Как говорится, нужное — подчеркнуть. Сокурсник также намекал на изменения экономической ситуации и прямо говорил о том, что ничем не проявивший себя дармоед ему и с приплатой не нужен. Письмом Петра Борисовича уведомляли, что у его сына есть две недели, в течение которых ему предлагается уволиться с работы по собственному желанию.

Решиться на разговор с сыном Петру Борисовичу было не так уж и легко. Ведь этот разговор означал бы его роспись в собственной никчёмности как родителя. Но и откладывать его дальше было невозможно.

Дело оставалось за малым: дождаться возвращения отпрыска с очередной тусни по клубам и поставить вопрос ребром. Проблема заключалась лишь в том, что Петру Борисовичу не было известно, где в данный момент зависает его сын, и что может быть поздно начинать учить жизни двадцатипятилетнего оболтуса.

Пискнул компьютер. На вкладке «Входящие» запульсировала красная точка. Пётр Борисович ткнул в неё мышью. Открылось только что пришедшее письмо. Всё от того же, чтоб ему икалось, Драгомирова Р.К. Глаз сразу выхватил «Спасибо за понимание. Твой — заявление написал. С сегодняшнего дня он уволен».

Ничего не понимая, Пётр Борисович нажал на кнопку селектора:

— Альбина, будь добра, пригласи ко мне Артура Игоревича. Прямо сейчас. И — кофе нам обоим.

Нужно разобраться, что происходит, озаботить происходящим начальника службы безопасности, а вечером, разумеется, если сын явится домой, попытаться учинить ему допрос с пристрастием.

========== Часть 2. Незадачливый спаситель ==========

Ярослав бесцельно брёл по набережной, разве что консервные банки не пинал. Но это, возможно, только потому, что их там не было. Обрыдло всё. Клубы с одноразовыми мальчиками приелись, работа никогда не вызывала ничего, кроме изжоги, в общем, на душе царил беспросветный мрак.

Ярослав спустился по мощёному спуску к воде. Но, увы, погрустить из-за тщетности бытия не вышло. У воды спиной к нему стоял парень. На вкус Ярослава тощеватый, длинноволосый, одетый в серые штаны и тонкую курточку. Парень прижимал к уху трубку.

— Да… Нет… Нет… Пока нет… Не знаю, когда… Нет, сейчас точно не могу… Да… Я всё понял… Понял, говорю. Я. Уволен, — отчеканил парень и сунул телефон в карман.

Ярославу стало ужасно неловко. Он, пусть и невольно, оказался в роли подсматривающего и подслушивающего. Он собрался было как можно тише подняться обратно на набережную, но… Но тут этот неизвестный парень внезапно развязал кроссовки, снял их, закатал штанины, уселся на самом краешке спуска к воде, поставил кроссовки рядом и аккуратно вложил в них носки.

И бог знает, что в тот момент переклинило в голове Ярослава. Возможно, он подумал, что хотя его самого полная обрыдлость происходящего ни разу не подталкивала к мысли о самоубийстве, то снявшего обувь парня внезапное увольнение вполне могло подтолкнуть к желанию свести счёты с жизнью. А может, по организму Ярослава внезапно заметался потреблённый в клубе алкоголь…

Ярослав бросился к сидевшему. Парень как раз наклонился к воде и принялся болтать в Фонтанке ногами.

Рывок за плечо. Не ожидавший подобного парень дёрнулся прочь, то есть в сторону, прямо противоположную той, куда тянут.

Ярослав принялся тянуть сильнее. Парень ударил его по руке. Потом — толкнул. В итоге парень оказался в воде, которая была ему чуть выше колен. Ярослав — на брусчатке спуска.

Подняв голову, он увидел, как его разглядывает несостоявшийся самоубийца: лет двадцати, серые глаза, лёгкая усмешка кривит неожиданно полные для столь худого лица губы, простая, но при этом не такая уж и дешёвая одежда, фигура — прямо хоть сейчас на подиум модного показа можно выпускать.

— Не надо… — пробормотал Ярослав. — Не делай этого!

— Чего? Бить тебя не надо? А следовало бы… — пробормотал парень, пытаясь подвернуть выше промокшие штанины.

— Топиться… — вздохнул Ярослав. До него уже дошло, что что-то здесь явно было не так, и кто-то что-то несомненно неправильно понял.

— Топиться? — на лице парня проступило неподдельное изумление. — Ты откуда свалился такой мне на голову? Да здесь и курица вброд пройдёт! — парень демонстративно прошёлся туда-сюда, смешно поддёргивая брючины, чтобы не промочить их ещё больше. — Вот, смотри! — парень даже попрыгал на месте. — Мелко здесь! Топиться… Это ж надо было удумать! — он направился обратно, к уже вставшему с камней Ярославу.

Внезапно парень словно споткнулся и выругался:

— Мать вам… в ноги…

Выбравшись на спуск, парень уселся, устроил ступню на колене и, шипя сквозь зубы, принялся разглядывать палец, из которого сочилась кровь.

— Спаситель, мать вашу, недоделанный… — пробормотал парень. — Бинт есть? — посмотрел на Ярослава он.

— Не… нет… — ответствовал тот.

— Пластырь?

Ярослав молча помотал головой.

Парень вытянул из кармана куртки упаковку бумажных платков.

— Можно в платок завернуть, а сверху презерватив накрутить… — робко предложил Ярослав. — Ну… чтоб обувь кровью не испачкать…

Морщившийся парень заржал.

— Вот, — порывшись в карманах, Ярослав протянул ему квадратик фольги.

Парень глянул на упаковку резинового изделия, покачал головой и хмыкнул.

— И откуда ты такой взялся на мою голову?..

***

В итоге многострадальный палец обернули в два платочка и уселись ждать, чтобы кровотечение остановилось.

— Порез должен находиться выше головы, — заметил парень и взгромоздил босую ступню Ярославу на плечо. — Короче, клал я на тебя, — добавил он и вовсе улёгся, заложив руки за голову. — Кстати, я не представился. Ян, — сказал он.

— Ярослав, — ответил незадачливый спаситель. — Может, и в самом деле, презерватив надеть и… того? — предложил он.

— Позже, — ответил парень. — Чуть позже.

После длительного молчания Ян спросил:

— А с чего ты вообще меня «спасать» полез?

— Тебя уволили. Я случайно услышал. Мне показалось, ты топиться решил… А уволили-то за что?

Ян вздохнул, снял с плеча Ярослава ногу, сел рядом и зачем-то засунул руки в карманы курточки.

— Я дефективный, — произнёс Ян, глядя прямо перед собой. — Не дотягиваю до стандартов.

— Не понял? — переспросил Ярослав.