Алан круто развернулся на каблуках и вышел из шатра. Засунутый за ремень револьвер больно врезался в поясницу, вынудив юношу недовольно сморщиться. Не отстающий ни на шаг арлекин панибратски обнял Блейза за талию и вкрадчиво промурлыкал:

- Эге-ге-ей… А у тебя очень большая и серьёзная пушка, да, сынок?

Остановившись, Алан посмотрел на циркача сверху вниз.

- Большая как противотанковое ружьё и опасная, как сам дьявол. Ты что-то имеешь против?

- О, нет-нет, дружище! Я, как и всякий законопослушный гражданин, за мир во всём мире. И неважно, чем достигается это шаткое, зыбкое равновесие, зовущееся спокойствием и порядком. И не забывай старую добрую поговорку – прав тот, у кого больше ствол!

- Думаю, мы с тобой найдём общий язык, - одобрительно сказал Алан, освобождаясь от объятий арлекина.

Нарисованная на лице Бинго грустная улыбка пришла в движение. Паяц ковырнул утоптанную землю загнутым носком башмака и смущённо сказал:

- Представляешь, после того, как я превратился в это пугало огородное, - арлекин тряхнул головой – бубенцы на рогах колпака не замедлили отозваться звонким дилинь-дилинь, - я обнаружил в себе противоестественную, подозрительную, странную тягу… Понимаешь, о чём я?

- Вон оно что… - задумчиво протянул Блейз, изучая ставшее вечным вечернее, затянутое свинцово-серыми тучами небо. – Ну что ж, теперь мне ясно, почему ты полез обниматься. И всё такое.

- Обниматься? – удивлённо переспросил Бинго. – Всё такое? Ты что имеешь в виду, мой юный извращённый дружок? Учти, чтобы ты там себе не навыдумывал, руководствуясь исключительно недальновидностью и слепотой, на деле всё обстоит совершенно иначе! Обниматься! Ты что это решил? Что я «поголубел»? Что я превратился в арлекина-гомосека, что ли?..

- Да ты сам сказал, что в тебе проснулась какая-то там противоестественная тяга! – без тени улыбки Блейз быстрыми шагами удалялся от злополучной кунсткамеры. Больше его в цирке «Невозможное – возможно» ничто не держит. У юноши зародилось такое чувство, что он был здесь в последний раз, и больше никогда в жизни не вернётся сюда.

Бинго, на некоторое время застыв в ступоре, подпрыгнул, как ужаленный и бросился догонять свежеиспечённого напарника. Зыбкую тишину сумерек наполнил мелодичный перезвон бронзовых колокольчиков.

- Эй, ты куда так разогнался? – арлекин забежал на пол корпуса вперёд и упёрся обеими руками в грудь Алана. – Ого! Да ты в отличной форме! Мышцы, как железо… Нет-нет-нет, ты опять не так понял! И нечего на меня смотреть, словно у меня на носу выросла сосулька! Всё совсем не так. Просто, просто дело в том, что я обнаружил в себе тягу к рифмоплётству, к сочинительству. Да, чёрт тебя дери, я начал сочинять стихи!

- Стихи? – остановившись, Алан с изрядной долей скепсиса посмотрел в умоляющие голубые глаза Бинго. – Ты хочешь сказать, что не только внешне, но и отчасти внутренне перевоплотился в настоящего средневекового арлекина, в бродячего менестреля, распевающего романсы о несчастной любви и разбитых сердцах?

Сложив руки на груди, Бинго радостно закивал.

- Я был уверен, что ты меня поймёшь! Конечно, между арлекином и бардом имеется определённая разница, но в целом и общем суть ты уловил правильно. Хочешь послушать?

- Что послушать?

- Ну стих. Мой рождённый в творческих муках шедевр позднесредневековой поэзии.

- Я не совсем уверен, что мы выбрали для этого самое удобное время…

- Ну пожалуйста! Пожалуйста?.. – Бинго скорчил плаксивую физиономию, приподнимаясь на носочки и жалостливо заглядывая в скрытое нечесаными волосами лицо высокого юноши.

- Ладно, - не выдержав умоляющего взгляда арлекина, сжалился Блейз. – Давай, выкладывай свою побасенку. Думаю, это не займёт много времени, а минута-другая ничего не изменят.

Откашлявшись и приняв возвышенную позу, Бинго возвёл очи горе и хорошо поставленным, твёрдым голосом зачитал:

Ночь упала, крылья чёрные раскрыв,

Сердце сжалось от предчувствия беды.

На мгновенье вспышка молнии в глазах,

В наших душах свил гнездо зловещий страх.

Мы боимся посмотреть в глаза ему,

Существуем не во сне, а на яву.

Нету воли там, где миром правит зло,

Сколько жизней ветром скорби унесло…

Обращаюсь к тем, кто видит между строчек –

Помогите – мы живём во мраке ночи!

В королевстве, что стоит, поправ закон,

Нет свободы и нет Бога – только трон.

Нами правят сплошь тираны и глупцы,

Кто виновен? Мы – проклятые слепцы…

Сколько грязи и предательства теперь,

В королевстве на иконах ликом Зверь.

Арлекины и придворные шуты

Вместо чести восхваляют ересь лжи.

Вне закона: правда, дружба и любовь,

Нам остались ужас, ненависть и кровь…

Нету долга, как и нет придворных дам,

Всё прогнило, смрад и пошлость тут и там.

Развлекайтесь, сколько сердце ваше хочет,

Веселитесь, мы живём во мраке ночи!..

Но нет силы дальше всё это терпеть,

Нам обрыдли шлюхи, игрища и плеть!

Клетка ночи, что сковала нам умы,

Не удержит, мы же люди, не рабы.

В королевстве, где навеки правит ночь,

Где же правда, кто же сможет нам помочь?..

Замолчав, Бинго с затаённой надеждой на щедрую похвалу как бы невзначай покосился на Алана. Юноша молчал недолго. Он внимательно посмотрел на невольно зардевшегося размалёванного поэта, одетого в нелепый дурацкий костюм балаганного шута. Арлекин истолковал пристальный взгляд Алана по-своему и заметно скуксился.

- Что, совсем хреново, да? Ладно, чего уж там… Давай, режь правду-матку прямо в глаза!

- Бинго, я никак не могу понять тебя, - сказал Алан. - Боюсь, полностью понять тебя не удастся никому… Но… Скажи мне, у тебя само по себе выходит удачно притворяться и выглядеть полным придурком или ты долго и серьёзно тренировался?

Паяц чуть не задохнулся от наигранного возмущения, прожигая Блейза насквозь лазероподобным взглядом потемневших фиолетовых глаз.

- Я вынужден требовать сатисфакции не сходя с этого самого места! Какое оружие вы предпочитаете, сударь?

- Здоровенный шестизарядный револьвер запредельного по мощности калибра с рукоятью, отделанной сандаловым деревом, - улыбнулся Алан. – Тебе это ничего не напоминает? И учти, моя пушка стреляет настоящими пулями, а не воздушными шариками.

- Твой ствол больше, - сдаваясь, кивнул Бинго. – Ну так как тебе стишок?

- Здорово, - Блейз засунул руки в карманы джинсов. – Мне понравилось, без дураков… Пардон, я не имел в виду тебя.

- Последние слова мог бы и не говорить, - буркнул арлекин. – Тоже мне критик выискался… Нет, тебе и взаправду понравилось?

- Взаправду.

- Не врёшь?

- Не имею такой привычки.

- Ах, ну да, я и забыл, какой ты у нас честный и благородный!

- Нет, я серьёзно. Стих что надо, как раз в тему. Точно.

- Хм, знаешь, мне тоже показалось, что я очень тонко подметил и отразил в стихе все реалии нашей современной действительности…

- А то! Байрон и Шекспир – вчерашний день по сравнению с тобой.

- Да пошёл ты…

- Не дуйся, приятель, я пошутил. Ну перестань…

Глава 20

- Понимаешь, Энди, мне казалось… Я была уверенна, я всю жизнь была уверенна, что хорошо знаю своего брата. Конечно, у каждого есть свои маленькие секреты, иначе и быть не может! У меня у самой различных девичьих тайн более чем достаточно. Но я и представить не могла, что Алан станет утаивать от меня, что влюблён в какую-то девушку! Ведь это же… Это же совсем другое дело! Мы с ним очень близки. Очень. Мы как два лучших друга, а лучшие друзья всегда должны делиться подобным меж собою.

- Если только они не влюблены в одну и ту же девушку, - резонно заметил внимательно слушающий Тёрнер.

- Думаю, в нашем с Аланом случае это абсолютно неприменимо, - с сарказмом сказала Шелли. – Неужели он скрывает свои чувства к этой загадочной незнакомке из-за того давнего, порядком уже подзабытого, случая? Признаюсь, однажды, будучи ещё совсем маленькой и глупой девчонкой, я влюбилась, ну, думала, что влюбилась, в одного типа, который, к слову, оказался тем ещё подонком.