Подумать только он только что это сделал: убил Кирина собственными руками, один на один, вонзив ему нож в грудь. И главное, как все удачно совпало, убийство вешается на Уильяма, тем самым позволяя ему уйти безнаказанным, так ему еще и заплатили за убийство. Это был лучший день в жизни, день, когда он поставил на место Кирина и показал, кто из них двоих пустое место. Убийца уже собрался уходить от лежащего тела, как раздался хруст стекла. Черт, еще не хватало, чтобы Уильям вернулся!

— Деку? — раздался неуверенный голос где-то позади. Деку обернулся и увидел Ковальского. Какая ирония, в момент смерти рядом с Кирином были все его напарники, и все они от него отвернулись.

— Ковальский? Ты что тут делаешь? — спросил удивленно Деку.

— То же самое я могу спросить у тебя… — ответил Ковальский, а затем он увидел лежащее тело Кирина и прикрыл от ужаса рот. — Что здесь, черт возьми, произошло?

— Ты что не слышал? Тут самая настоящая перестрелка разразилась между Кирином и Уильямом… И в конце концов… Уильям убил его! Я как услышал о бойне, сразу бросил все и побежал сюда… Но, боюсь, мы оба с тобой опоздали… — с переполненными грустью сердцем, чуть ли не плача, говорил Деку. Но дальше произошло то, чего никак не мог ожидать напарник из СБР. Второй глава спецотряда достал ствол и навел его на Деку. — Ты от горя сбрендил что ли? — показательно поднял руки убийца, чтобы его случаем не подстрелили.

— Зачем ты его убил? — чуть дрожащим голосом спросил Ковальский.

— Ты что несешь, я не понимаю о чем ты… — теперь уже Деку дрожал, не понимая, как его идеальный план могли раскрыть, ведь все улики, что это был Уильям, на лицо.

— Не смей лгать мне! — прокричал Ковальский. — Почему ты в перчатках, несмотря середину лета? — Деку от злости закусил губу, глядя на поднятые руки в перчатках. Еще бы минуту времени и он бы их снял, вот не повезло, но ничего, не из такой ситуации выкручивались.

— Я не хотел портить улики, увидев его тело, я сразу надел перчатки и проверил его пульс, но уже было поздно. А теперь прошу опусти оружие, пока ты никому не навредил, — после этих слов Ковальский чуть занервничал, перебирая в уме варианты и подбирая слова.

— Думаешь, я не знаю, что ты ненавидел Кирина? Зачем тебе приходить сюда и упрашивать кордон, чтобы тебя пропустили? В место, где может быть опасно и, одновременно, где есть идеальная возможность его убить, — ответил Ковальский.

— Да, я ненавидел этого заносчивого начальника, как и ты, как и любой другой уважающий себя человек. Но все-таки он был нашим напарником, — Деку старался изо всех сил чтобы не скривиться, упоминая Кирина, — я бы ни за что из-за личной неприязни не убил бы его, — по лицу Ковальского было видно, что он был очень взволнован, впрочем, в этом не было ничего удивительного.

— Прости… Я сам не свой… — извинялся напарник по несчастью, опуская ствол. — Я принимаю слишком близко к сердцу смерти знакомых… — Ковальский подошел поближе, хрустя осколками зеркала на полу, но не убирая оружия, держа его наготове. — Здесь слишком опасно, держи оружие наготове, где-то здесь еще ходит Уильям, — к слову, это было верное замечание, он же должен делать вид, что опасается того детектива. Так что Деку достает ствол и его медленно цепенеет, от пристального взора Ковальского.

— А ты хорош… — бывшие напарники Кирина синхронно наводят друг на друга оружие. Деку же чертыхался, пытаясь понять, как он мог упустить столь важную деталь.

— Твой пистолет переведен в боевой режим… Зачем ты его включил, если пришел спасать Кирина, а не убивать его? — Деку лишь улыбнулся клятой проницательности противника, после чего спокойно убрал пистолет.

— Хороший, плохой, мертвый… Мое слово против твоего.

— Ты о чем?

— У тебя нет явных доказательств, чтобы обвинить меня, лишь косвенные улики, — Деку, стараясь сохранять спокойствие, развернулся и зашагал прочь.

— Стой, предательская рожа! Не смей уходить, я на тебя ствол направил! — кричал в спину Ковальский.

— Ты не выстрелишь, ибо не сможешь доказать мою причастность к произошедшему. Кирин бы не хотел, чтобы ты остаток жизни провел в тюрьме, — последняя фраза должна была надавить на больное и решить все проблемы, так что можно было не переживать на счет живого свидетеля. Вот только это не сломило дух заместителя спецотряда.

— Не думай, что я так просто сдамся, — Деку остановил свой шаг, прекратив хрустеть стеклом. — Я расскажу все это свои подчиненным, и, поверь, мы будем круглосуточно дежурить, дожидаясь любой новости о тебе. Мы перекроем тебе выход из Региона, чтобы ты даже не думал сбежать, — убийца от злости сжал кулаки. — А когда ты, наконец, оступишься вновь, а зная таких как ты, то ты обязательно оступишься, я буду рядом, чтобы надеть на тебя чертовы наручники. И поверь, мне будет только в радость случайно застрелить тебя, когда ты окажешь сопротивление, — вот только подобного хвоста ему не хватало в жизни. Нужно было что-то решать и срочно. Наблюдая за яростными взглядами Ковальского в зеркалах, он невольно замечает неподалеку у ног плазменный револьвер Кирина. Какая удача! В голове уже вовсю горел новый план, что необходимо было провернуть, пока не подоспело подкрепление.

— Мне жаль, что между нами выросла подобная стена враждебности. Но, поверь, он того не стоит, — Деку неловким движением роняет свой коммуникатор, после чего нагибается для поднятия крайне опасного предмета. Ему достаточно лишь один раз попасть. Ничего сложного, чего на полигоне он не проходил, не было. Опустив палец на курок, Деку встал и коварно развернулся. Но выстрела не последовало, вместо этого по всей руке раздалась адская боль.

— Прости, что разочаровал тебя… — этого не могло быть, это не правда! Перед ним стоял Кирин, эта тварь была жива, и даже более того: он всадил трофейным ножом в свой бывший револьвер, оставив глубокое отверстие в барабанах и спусковом крючке, напрочь отрезав палец. — Но я не позволю тебе из-за этого навредить другим, — Кирин хватает свободной рукой подлеца и швыряет его в обломки зеркал. Раздается небольшой взрыв, и Деку вопит от боли. Разрубленные патроны в барабане сдетонировали и оплавили часть руки, покрыв её жуткими ожогами.

— Какого черта ты жив?! — завопил Деку. — Я тебе нож всадил в грудь!

— Ты жив… — не веря своим глазам, повторил Ковальский. А сам Кирин, тяжело дыша, облокотился за ближайшее целое зеркало, держась за окровавленную рану на груди.

— Первое правило убийства: проверь, что ты действительно убил, — с легкой насмешкой сказал выживший. — Ты думал, что вонзил мне нож в грудь, но ты просчитался, используя плазменный клинок, поднятый у обезвреженного неподалеку громилы.

— Ты знал… Знал, что я тебя предам… — сказал, чуть смеясь сквозь боль, Деку. — И, когда ты перехватил рукоять клинка, ты его выключил, притворяясь мертвым…

— Верно, и ты потерял бдительность, считая меня уже мертвым. Так что ты проиграл в тот момент, когда пошел против меня. А теперь полежи и подумай над своим положением, пока есть возможность, ведь остаток жизни ты проведешь за решеткой, — торжественно сказал Кирин. После чего чуть не свалился от налетевшего Ковальского, сжавшего своего начальника в объятьях.

— С твоей стороны было безрассудно вытворять подобное! — приходя в себя, проговорил Ковальский, а затем он взвалил его на свое плечо. — Тебе срочно нужно в больницу, ты весь ранен, и нужно сообщить остальным, что ты жив. Деку говорил что-то о том, что тебя убил Уильям, и теперь за ним гоняется чуть ли не весь Седьмой Район.

— С последним пунктом стоит повременить. Лучшей помощи ему от нас не дождаться. Он приведет их всех прямиком к парадным дверям убийцы, и тогда тот пожалеет, что посмел навредить Одри и остальным. Так что выводи меня через черный вход, отвезешь меня в знакомую больницу.

— А с Деку что будем делать? — спросил Ковальский, глядя на лежащего в осколках предателя.

— Оставим на съедение волкам, наш отряд о нем позаботиться и не позволит сбежать, не переживай…