Человек развел руками, показывая, что ничего не понимает. Выражение лица у него было довольно глупое и Королев вспомнил своего бывшего сотрудника Петра Васильева, который всегда прикидывался дураком для того, чтобы выиграть время.

***

Познакомился Павел Иванович с Васильевым в первый же день работы на военной кафедре. Майор Васильев сам подошел к нему, представился и добавил, что знает о своем новом сослуживце, потому что вчера был в министерстве. Там ему сказали, почему полковника перевели в учебный институт и, хотя трагедия с самолетом ужасна, но распространяться о ней не стоит, потому что люди могут ее неправильно понять.

-Что значит неправильно? - спросил полковник.

-Например, делать обобщения, не отражающие советской действительности. Из-за одного безответственного диспетчера, который запретил посадку самолета, будут думать, что наше государство вообще жизнь человека в грош не ставит.

-Диспетчер сам ничего запретить не мог. Он спрашивал разрешения у начальника базы или даже у начальника округа и, чтобы пресечь кривотолки, надо было отдать под суд всех виновных.

-Возможно, так и сделают, но людей настраивать на негативный лад не стоит.

После этого Павел Иванович старался с Васильевым дела не иметь, но когда полковник уезжал к дочери, бывший сотрудник сам позвонил ему. Он сказал, что собирается на пенсию и хочет за подходящую цену купить домик в деревне. Королеву очень не хотелось связываться с этим скользким типом, но отказывать ему было рискованно. К тому же Васильев обещал заплатить валютой и отдать деньги в Израиле, однако цену предложил явно заниженную. При этом он прозрачно намекал, что у военных людей, имеющих допуск, при выезде за границу могут возникнуть трудности. Павел Иванович прекрасно понимал, что он имеет в виду и скрепя сердце согласился.

***

Воспоминание о бывшем сотруднике резко испортило его настроение. Он крепко взял посетителя за плечо и сказал:

-Слушай внимательно и не пудри мне мозги. Переставляй машину, как я тебе велел, а не то... - далее последовало очень образное объяснение, что произойдет в случае, если его требование выполнено не будет. По тону и жестам полковника мужчина почувствовал, что спорить не стоит. Он и раньше слышал, что у русских здесь мафия, а этот громила вообще очень смахивал на крестного отца и лучше было не искушать судьбу. По жестам он догадался, чего хочет этот бандюган, и сделал все, как ему велели.

Следующий водитель запарковался вообще по диагонали, заняв место, которого с лихвой хватило бы на две машины. Полковник подошел к нему, спросил, говорит ли он по-русски и, получив отрицательный ответ, жестами объяснил ему, что надо делать. Водитель показал на часы, делая вид, что спешит, но Павел Иванович, не дав ему опомниться, в точности повторил монолог, который только что успешно опробовал.

Эффект был предсказуем.

После этого он еще часа два объяснялся с клиентами и только когда стоянка заполнилась, а час пик миновал, он подумал, что ни разу не воспользовался словарем-шпаргалкой.

***

В этот момент Гирш прекратил свое наблюдение. Он тоже приехал сюда очень рано, у него всю ночь покалывало сердце, но дома он отлеживаться не хотел. Он решил посмотреть, как его новый работник справляется со своими обязанностями. Он устроился на заднем дворе торгового центра, достал полевой бинокль и направил его на парковку. К его удивлению Павел Иванович был уже там и деловито ходил по вверенной ему территории. Потом он открыл шлагбаум для первой машины и стал о чем-то говорить с водителем. Слов слышно не было, но на его лице явно читалось раздражение, а на лице водителя испуг.

Гирш Перельмутер смотрел на происходящее как на очень занимательное немое кино. Ему понравилось поведение Королева и он полностью одобрил его действия.

***

А Павел Иванович между тем порылся в карманах, достал шпаргалку и начал перечитывать фразы на иврите.

-Здравствуйте.

-Спасибо за то, что вы выбрали нашу парковку.

-Место у нас стоит пять шекелей.

-До свидания, приезжайте к нам еще.

С трудом заставив себя прочесть первые три страницы, он встал и начал прогуливаться по стоянке. Он прикидывал, как лучше разместить машины, чтобы число их увеличилось, а проезд между рядами остался достаточно широким. Это нравилось ему гораздо больше, чем изучение языка, и он рисовал на земле разные варианты плана. За этим занятием и застала его следующая посетительница, которая приехала в момент полного затишья. Роскошному телу этой молодой женщины было очень тесно в тех нескольких лоскутках материи, которыми его пытались прикрыть. Из ее вопроса Павел Иванович понял, что она ищет какого-то Моше, который должен был сидеть в его будке.

-Ноу Моше, - ответил полковник, с трудом отрывая взгляд от ее чересчур глубокого декольте. Она заметила это и улыбнулась, а он недовольно проворчал, - будь я помоложе, я бы тебе показал, что ничем твоему Моше не уступлю.

-Что же вам сейчас мешает? - спросила она по-русски.

-Мне не за это деньги платят, - ответил Павел Иванович.

-А вот до вас здесь работал мой друг, который думал по-другому.

Она и приехала сюда, чтобы взять Моше на пару часов. У нее все было готово для его приема. Во время последней встречи они поссорились и она хотела сделать ему сюрприз и, не застав его на месте, была крайне раздосадована.

-Считайте, что вам не повезло, - сказал полковник.

-Нет, это вы считайте, что вам не повезло, - возразила женщина и сев в машину, резко нажала на газ. Колеса завизжали, выбрасывая назад мелкие камни, и автомобиль вылетел со стоянки.

Через несколько дней полковник разработал оптимальный план расположения всех транспортных средств. В местах, где раньше была мертвая зона, он решил оборудовать парковку для мотоциклов. С них можно брать и поменьше, но все равно это лучше, чем ничего. Жаль только, разметку на таком грунте сделать нельзя.

Павел Иванович нарисовал план на большом листе плотной бумаги, четко указав места парковки машин и мотоциклов. Закрепив план рядом со шлагбаумом, он даже подумал, что неплохо было бы написать устав пользования парковкой, а чтобы избежать столкновений на религиозной почве, поставить отличительные знаки: кипа для евреев, тюрбан для арабов и крест для православных. Впрочем, какую бы религию люди здесь не исповедовали, все они были азиаты и навести порядок было практически невозможно. Какой уж тут устав, если они не соблюдали элементарных правил уличного движения. Он вспомнил сцену, которую наблюдал через несколько дней после приезда в Израиль.

***

Тамара хотела погулять с родителями по Иерусалиму, но в последний момент выяснилось, что к ней придут гости, и она вынуждена была остаться дома. Вера Алексеевна вызвалась ей помочь, справедливо полагая, что красоты города от нее не убегут. На прогулку полковник пошел с зятем. Гриша собирался показать ему те места, в которые туристы, как правило, не заезжают: могилу Артура Рубинштейна, мемориал семьи Кеннеди и больницу Хадаса, где имена всех доноров выгравированы на стене. Перед экскурсией Гриша зашел в местное отделение банка, находившееся в соседнем доме, а Павел Иванович остался ждать на улице. Микрорайон, в котором они находились, ничем не отличался от новостроек Москвы. Многоквартирные дома образовывали большой двор, в котором была детская площадка, несколько рядов деревьев и стоянки для автомобилей. Сходство усиливалось еще и тем, что под дальней аркой все было перерыто и въехать во двор можно было только с одной стороны. Ремонт проходил в лучших традициях советского долгостроя: теплую воду отключили, поперек дороги выкопали огромную канаву, а рабочим дали отпуск. Все выглядело настолько родным, что он как будто и не уезжал из Советского Союза, а услышав из раскрытых окон седьмого этажа русский мат, он уже готов был пустить скупую мужскую слезу. В России евреи казались ему умными и энергичными. Когда он служил в Хабаровске, офицеры даже Биробиджан из уважения называли Хитровград, но, оказывается, это было незаслуженной похвалой.