Нет, я все, конечно, понимаю, у каждого свои интересы, но одно дело читать книгу, быть может, смотреть фильм и удачно забыть, а совсем другое – испытать на себе пытки. Боль это всегда боль, нет других оттенков, их придумали сказочники для скрытия своих извращенных желаний.

Когда экскурсия шла к логическому завершению, мастер предложил всем присутствующим записаться и посетить завтрашнюю сессию. Я-то точно этого не хотела, мне хватило уже увиденного, но я не знала, чего хочет Бен, может быть, его все-таки заинтересовало? Однако приветливой администраторше, которая на выходе еще раз спросила: «хотим ли мы придти завтра?», он ответил лишь:

– Нам нужно дома все обсудить и лишь тогда мы будем принимать решение.

Девушка понятливо кивнула:

– Конечно, если решите, будем рады вас видеть в любое время, – сказала, улыбнувшись и сделав пометку у себя в журнале.

Не заинтересованы, наверняка записала. Ведь никто не из нас не чувствовал восхищения и благоговейного трепета, а лишь странное послевкусие.

Выйдя из здания, я поежилась от пронизывающего ветра, плотнее застегнув пиджак, а Бен, обняв за талию, спросил:

– Домой?

Я кивнула в ответ, и мы вместе направились к машине, припаркованной на стоянке неподалеку. Ехали домой мы в тишине, каждый, видимо, думал о своем. Нам бы следовало обсудить увиденное, но я не хотела начинать первой, ведь это именно он настоял на походе в этот клуб для избранных, так его там называли, но Бен упорно молчал, спокойно ведя машину, и лишь когда мы переступили порог нашей квартиры, заговорил:

– Мне не понравилось, Энн, – пока я разувалась, сидя на пуфике в прихожей, сказал он.

Я понятливо кивнула, сразу сообразив, о чем он, собственно, говорит и, оставляя обувь в коридоре и проходя внутрь квартиры, спросила:

– То место или в целом?

– А ты? Тебе как? – Ответил вопросом на вопрос, не давая прямого ответа.

Я не любила, когда он так делал, как будто готовил заранее понравившийся мне ответ.

– Ты не ответил, а мне… – сделала вид будто задумалась, – мне тоже нет – странное место.

– В целом, Энн, – все же ответил, кивая.

– Может, все-таки плетку, наручники или повязку на глаза? Так же Диего говорил? Нужно начинать с малого, – хмыкнула я.

– Нет, – категорически ответил Бен, становясь серьезным, – начинать надо, если хочешь продолжить, но я не хочу.

– И я, – кивнула, соглашаясь с ним.

Бен подошел ко мне и крепко обнял, прижав меня к себе и выдохнув, где-то в районе уха. Так мы и стояли какое-то время, пока он не отстранился и не заговорил снова, задумчиво рассуждая.

– Знаешь, когда я понял, что это такое на самом деле – испугался, что тебе может понравиться. Видела, сколько женщин восхищенных? – я кивнула в ответ, ведь и сама заметила. – Рад, что это не так, я бы не смог причинить тебе боль, во всяком случае, не осознанно.

– Я тоже.

***

Вечер проходил в уютной обстановке, мы смотрели какую-то комедию, только недавно появившуюся на экранах, когда мне позвонила Бекка, испортив настроение. Я подняла трубку, извинившись перед Беном и выйдя в кухню, чтобы спокойно с ней поговорить, и услышала восторженный лепет подруги.

– Привет, ну что, мне тебя поздравлять, ты в клубе фанатов?

– Боже, нет. Мне не понравилось. Там страшно. Да, красиво, готика, все такое, но эти орудия пыток на стенах и рассказы, что от всего представленного можно получать удовольствие, не для меня.

– Как нет? Энн, я думала… – не договаривает, замолкая, а я спрашиваю.

– Что думала, Бекк? Я не извращенка.

– А я, значит, да? – Делает выпад она, явно защищаясь.

– Нет, но я мало представляю, как можно получать удовольствие от боли, ты хоть пробовала что-то? – Пытаюсь хоть как-то сгладить разговор.

– А вот и да, и считаю себя вполне нормальной.

– Что, например?

– Наручники, – отвечает она коротко.

Я по голосу тонко ощущаю, что она обиделась и приняла мои слова об извращениях на свой счет, но ведь я не этого хотела.

– Бекк, наручники это не то, мне кажется, если бы тебя реально отхлестали плеткой, весь этот флер таинственности и желанности мигом бы слетел.

– Ты ошибаешься и я тебе докажу, – бросает она.

– О нет, Бекк, не из-за меня. Успокойся, я ничего такого не имела в виду, просто это, – но в ответ уже слышу гудки, что значит, она бросила трубку, потому тихо добавляю уже себе, – неправильно.

В смятении я возвращаюсь в гостиную. Бен спрашивает взглядом, что случилось? А я лишь машу в ответ рукой, мол, ничего и, усаживаюсь рядом, ложа голову на грудь и вздыхая.

Лишь бы не наделала глупостей, думаю про себя, прокручивая в голове вспыльчивые слова подруги, пока мы досматриваем фильм, а стоит появиться титрам на экране, как Бен подхватывает меня на руки и несет куда-то.

– Бен? – Спрашиваю, не совсем понимая, но, увидев, что он направляется в спальню, улыбаюсь. – Тебя что, фильм возбудил? – Спрашиваю лукаво.

– Нет, твои ножки в этом платье, – отвечает, опуская меня на кровать.

Я принимаю более удобную позу и уточняю:

– Разве не такие же, что и всегда? – закусываю губу, чтобы не рассмеяться.

– Нет, сегодня особенно, оно же новое, да?

– Не зря старалась, покупая?

– Не зря, – отвечает, наклоняясь надо мной и накрывая мои губы своими.

Я отвечаю на его нежное прикосновение и вцепляюсь в его плечи, притягивая к себе, а он углубляет поцелуй, целуя более настойчиво.

Его рука опускается вниз, приподнимая ткань платья и сдвигая в сторону трусики, потирая, а затем надавливая на клитор пальцами. Я охаю в ответ на его прикосновение, а Бен отстраняется и спускается к шее, чертя влажную дорожку из поцелуев. Я опускаю голову на подушку, расслабляясь и открывая его губам доступ к шее, а сама зарываюсь руками в его волосы, прикрывая глаза от испытываемого наслаждения.

Бен медленно раздевает меня, не прекращая целовать каждый открывшийся сантиметр кожи, а я, уже голая и заведенная, нетерпеливо, дерганными движениями, помогаю ему снять футболку.

С ширинкой даже не борюсь, бесполезная затея. Хочу его, уже сейчас, всего.

Бен улыбается, смотря на меня, и отстраняется, чтобы расстегнуть ширинку на джинсах и снять их, я же устраиваюсь удобно на кровати, ожидая его. Он избавляется от штанов и ложится обратно на кровать, водит медленно ладонями по моего оголенному телу, а затем вклинивается между моих ног, входя в меня медленно и аккуратно. Я в ответ обвиваю его спину ногами, подталкивая глубже в себя, а когда он полностью входит, выгибаюсь и поддаюсь навстречу его медленным движениям, сводящим меня с ума.

– Люблю тебя, – шепчет, смотря в мои глаза прежде, чем кончить.

– И я тебя, – отвечаю на выдохе, встречаясь с ним взглядом, и парю на пике экстаза, чувствуя на задворках сознания, как внутри разливается тепло его семени.

Нежный, добрый, любящий, родной, нам не нужно греть отношения, мы просто должны больше времени проводить вместе, разговаривать, думаю я, когда он скатывается с меня и, закрывая глаза, засыпает. Я смотрю на его умиротворенное лицо и, слыша мерное дыхание такого родного человека, думаю, что, возможно, нам просто нужна была эта встряска, чтобы сблизится снова. Задумчиво провожу ладонью по дорожке его волос на животе, а затем укрываю нас одеялом, решая, что обязательно поговорю с дядей, чтобы он хоть иногда отпускал меня пораньше, тогда, быть может, ссор станет меньше, а отношения примут новую форму, перейдут на новый уровень.

В комнате стоял запах ароматизированных свеч, а я впитывала в себя другой запах – тонкий древесный, грубый, как и сам мужчина.

– На колени, – прогремел его грубый баритон в тишине комнаты.

Я так и сделала, смотря на кремовый ковер под своими ногами, а затем снова подняла голову, чтобы встретиться глазами с его пронзительными омутами.

Мужчина вышел из тени и медленно, с предвкушающей улыбкой на лице, подошел ко мне, обходя и вставая за спиной. Какое-то время ничего не происходило. Я даже начала подрагивать всем телом от неизвестности, смешанной с возбуждением и ожиданием чего-то, а затем почувствовала практически невесомое прикосновение к моей голой спине. Кожа покрылась мурашками, а я зажмурилась, концентрируясь на прикосновениях мужчины. Его пальцы чертили только ему ведомые линии на моем позвоночнике, рисуя узоры, пока его рука не оказалась возле шеи, неожиданно резко поднимая мои волосы с плеч и наматывая их на свой кулак, заставляя меня откинуть голову назад. Я встретилась с его взглядом, утопая в темноте его глаз, а он проговорил укоризненно.