– Если все же набираешь, значит, что-то случилось, – говорит уже более серьезно.

– И да, и нет, – вздыхаю.

– Опять приступы? Как часто? – Сразу понимает, о чем я говорю.

– Один раз.

– Хорошо, что ты сразу же позвонила. Я могу сегодня после работы тебя принять.

– Это было бы хорошо.

– До встречи.

Я первая кладу трубку, увидев, что в кабинет заходит секретарша Дэвиса – Бетти, старательно делаю вид, что читаю что-то важное в бумагах на столе, в этот момент кажется, что если кто-то узнает, что я хожу к психологу, сразу же подумают, что я ненормальная. Хотя я себя таковой не чувствую, ну может быть немного из-за Мрака, но и чтобы кто-нибудь знал, тоже не хочется. Это только мое, личное.

Я больше не ребенок, которого силком тащили в кабинет к «мозгоправу», теперь я понимаю, что иногда это попросту необходимо. Только Амалия не дает ответов, она, как всегда, анализирует каждый поступок, действие, жест. Она не видит ничего странного или же страшного в том, что меня тянет к незнакомцу. Спрашивает: «когда ты в последний раз ощущала сексуальную тягу к кому-то», на что получает мое короткое: «никогда». А ведь так и есть, да, был интерес, возможно, какое-то мимолетное влечение, или как с первым парнем, просто было интересно: «что такое секс?». Даже с Беном было больше: «так надо» или же: «а почему бы и нет», но не было сексуального напряжения, мокрых трусиков от простых прикосновений. Ничего такого. Амалия утверждает, что прошлое и настоящее неразрывно связано, что детская травма, несущая с собой сексуальный подтекст, остановила некоторые процессы, и если я первая откликнулась по-настоящему, это прогресс, а возвращение воспоминаний – своего рода защита. Говорит, что мужчина может знать мое имя-прозвище, ведь в детстве многие меня так называли. Быть может, он из того же города. Советует спросить это у него самого, чтобы успокоиться: «Возможно, нет никакой тайны, а он просто соседский мальчишка, которого ты не помнишь?», но все во мне противится этому, ведь я не рассказываю всего. Некоторые моменты хочется оставить только себе, а она делает вывод из того, что я говорю, но Мрак слишком уж подавляющий, чересчур скрытный и загадочный. Он не может быть таким просто так. Если бы он был обычным доминантом из клуба, чему-то еще можно было бы найти объяснение, но он утверждает, что это не так. Тогда зачем все это? Тайны, повиновение? Я не знаю ответа, а спросить у психолога не готова. Амалия же советует прислушаться к себе, возможно, пойти на поводу у желания, так как считает это своего рода освобождением от прошлого.

***

Я вся на нервах от предстоящего вечера, лишь надеюсь, что оно будет стоить моих усилий над собой, что я найду ответы, которых желаю больше всего, хотя нет… Желаю я сейчас его…

Я долго мучилась прежде, чем решиться. Сегодня я не думаю нормально, я – оголенный электрический провод, так и чувствую энергию проходящую сквозь меня, и кажется, если только кто-нибудь прикоснется, да даже просто что-то скажет, я тут же поражу током.

В «Плазе» меня уже встречают с улыбкой, знают, куда я иду. Наверное, даже догадываются зачем. Мне даже говорить ничего не надо, приветливый администратор вручает ключ от номера с пожеланиями хорошего вечера, а я прячу свои глаза за солнечными очками, чтобы не было видно моего смущения и того, как я устала. Я две ночи практически не спала, ворочалась, думала, решала, а сегодня утром еще и поругалась с Беном, когда он в очередной раз стал возмущаться по поводу моей работы. Я ведь сказала, что задержусь допоздна на работе, уже решившая, что должна встретиться с Мраком и найти успокоение, а оправдания лучше, чем сослаться на работу, не придумала. Естественно Бену это не понравилось. Его упреки уже успели стать чем-то привычным, но сейчас они вызывали небывалое раздражение. Быть может, мы просто устали от этих отношений?…

***

Зайдя в номер, я выполняю все инструкции Мрака, а затем сажусь на диван, ожидая его и концентрируясь на звуках вокруг себя. Слышен звук открывающейся и закрывающейся двери, а затем его тихие шаги. Он пришел, я точно знаю, что это он, ведь его запах ни с кем не спутаешь, как и волны исходящей от него силы, но все же хочу снять повязку, чтобы еще раз заглянуть в его глаза, утонуть в них, как в первую встречу, как в любую последующую.

– А говорила, что не придешь, – замечает он, проводя рукой по моей груди и заключая ее в свою большую ладонь.

Я дергаюсь, не ожидавшая, что он уже рядом, но он останавливает меня, положив руку на плечо и сжимая его.

– Почему передумала? – спрашивает, играя с моим соском, а я не могу ничего ответить, в горле стоит комок, слюны нет, а меня всю немного трясет.

Странные чувства сейчас испытываю, с одной стороны – бежать куда подальше, а с другой – остаться, узнать его, испытать себя.

Он легонько пощипывает сосок, перекатывает в пальцах, а я вся сжимаюсь внутри от его ласки. Так сразу? Мелькает мысль, когда он убирает руку с груди и движется по моему животу вниз, накрывает клитор, сжимает его пальцами, а затем подталкивает опуститься на кровать.

А чего ты хотела? Ты же голая в его власти, еще и лобок побрила для него, насмехается надо мной внутренний голос, пока мужчина сгибает мои ноги в колени и разводит их в стороны. Он ничего не говорит, просто дразнит своими пальцами между складочек, не вводя их внутрь меня, играет с моим телом, путешествуя руками по нему. Я не слышу его дыхания, и мне кажется, что он бесконечно спокоен, я слышу только учащенное свое и крик вместе с шипением, когда мужчина одновременно тянет за сосок, до боли оттягивая его, и вводит в меня сразу два пальца. Я сжимаю его пальцы своими стеночками, втягивая воздух со свистящим звуком. Неожиданно, приятно, больно.

– Ты так и не ответила, – замечает он, вынимая из меня пальцы и потирая клитор круговыми движениями.

– Не знаю, – все же шепчу, когда сдерживаться нет сил, – хочу тебя.

– Уверена? – Спрашивает он, чем ошарашивает меня, почему он вообще интересуется?

– Да, – отвечаю хрипло.

Больше, чем когда-либо. Я же за этим пришла.

Чувствую его руки возле своей головы, не сразу понимаю, что он делает, а мужчина тем временем снимает повязку. Я открываю глаза, готовая щуриться от света, но в комнате темно. Я различаю его силуэт возле кровати. Он медленно снимает галстук, расстегивает рубашку. Мне хочется, чтобы он поскорее оказался рядом, поэтому привстаю с кровати и решаюсь помочь, дрожащими ладонями нащупываю ремень и расстегиваю его, но, как только я это делаю, мужчина убирает мои руки и говорит:

– Я сам, Стайл.

Напоминание, что он откуда-то меня знает, отрезвляет, хочется даже прикрыться, что я и делаю, довольно удачно подтянув на себя простынь.

– Если ты думаешь, что это преграда, то ошибаешься, – замечает мужчина, наблюдая за мной.

Я вижу его хищную улыбку, прищур глаз, которым он меня награждает, когда, подтолкнув меня снова лечь, нависает надо мной. Луна освещает его глаза, а я встречаюсь взглядом с его притягивающими омутами. Он удерживает контакт, пока одним ловким движением снимает с меня простынь, я даже не сразу понимаю, что не держу ее пальцами, а мужчина прижимается своим горячим телом к моему, опаляет меня своим дыханием на шее и целует чувствительное местечко за ухом. Я хочу провести руками по его спине, чтобы попробовать на ощупь его накачанное тело, которое мельком успела заметить, пока он раздевался, но Мрак не дает этого сделать, заводя руки за голову. Я пытаюсь сопротивляться, но его тихое, успокаивающие шипение останавливает попытки. Я должна слушаться. А Мрак, заметив, что я понимаю его, отпускает мои запястья лишь для того, чтобы взять галстук с тумбочки и, перекинув его через перила, завести руки выше, соединив их вместе галстуком, а после зафиксировать. Атласная ткань оказывается приятна на ощупь, хоть и слегка сжимает запястье. Я не двигаюсь, наблюдая за его манипуляциями, не сопротивляюсь. Это его игра. Мрак встречается со мной взглядом, и я ловлю в них некое удовлетворение, но не концентрируюсь на нем, так как мужчина опускает руку на грудь, сжимая ее.