Я внимательно осмотрел холм, скрупулёзно изучая каждый квадратный дюйм зелёных насаждений, и попытался представить, где бы залёг я сам, если бы устроил на кого-нибудь засаду. Устраивать засады и стрелять в спину, конечно, не в моих правилах, но если вы хотите найти кого-то, то лучше всего поставить себя на место этого человека и попробовать думать так же, как он. Я вынул винчестер из седельной кобуры и полез вверх по склону, предварительно велев Сюзанке дожидаться меня здесь.

Склон уходил вверх под углом примерно сорок градусов, так что подъём был не особо сложным. Мне доводилось влезать и на более крутые стены. Ещё внизу я отметил несколько мест, где мог бы залечь снайпер и собирался осмотреть их в первую очередь. В принципе, удобных площадок здесь не было и стрелять можно было просто приладив винтовку к сосновому суку, но моё внимание привлёк короткий выступ почти у самой вершины. Сосны там росли не так густо, не загораживая радиус обстрела, зато кусты полностью скрывали от взгляда весь выступ. Именно туда я и поднимался, не забывая, однако, оглядываться по сторонам.

Главное правило следопыта — обращай внимание на то, что кажется тебе подозрительным. Или неправильным. Например, красной глины не может быть там, где голые камни. Если она есть, значит, её кто-то принёс. Ещё надо быть очень внимательным к мелочам и знать особенности того или иного следа. Когда человек идёт по целине, то примятая трава указывает направление, в котором он ушёл, а следы лошади — откуда пришла. Это азы, без них в этой стране не выжить. Поднимаясь к вершине, я старался не упустить ни одной мелочи, но земля пока молчала. Мне попались следы койота, решившего отдохнуть в корнях старой сосны, однако следов человеческого присутствия я не нашёл.

Подобравшись к выступу, я присел на корточки и прислушался. Если я прав и снайпер выбрал именно эту позицию, то прежде, чем идти дальше, надо немного обождать. Я не сомневался, что тот человек ушёл, но бережёного, знаете ли, бог бережёт. Минут через двадцать я двинулся дальше, держа винчестер прямо перед собой и стараясь не наступить ненароком на сухую ветку. Если вы услышите в лесу хруст ветки, знайте, где-то рядом с вами человек. Зверь никогда на ветку не наступит.

Я не пошёл прямо к выступу, а поднялся чуть выше, ещё раз осмотрел его и только потом спустился. Я сразу увидел продольную вмятину от человеческого тела. Площадку покрывал толстый слой хвои и поэтому отпечаток получился расплывчатый. Но по нему я сразу определил, что стрелявший в меня человек невысокий и худой. Там, где, стрелок упирался в землю локтями, лежало несколько окурков. Я поднял один и понюхал. Сам я не курю, но по запаху могу определить сорт табака. Этот оказался обычный индейский, которым торгует большинство магазинов на Западе. Судя по количеству окурков, ждал он меня долго. Разумеется, путь до ранчо Дэна Макклайна, обед и возвращение, заняли у меня немало времени…

— Босс!

Я мгновенно развернулся и упал набок, направляя винчестер на голос. Палец лёг на курок, потянул его… Но всё же удержался, и хорошо. Иначе пришлось бы искать нового работника.

— Чёрт тебя побери, Джо! Что ты здесь делаешь?!

Сердце моё билось ничуть не тише, чем колокола в голове. Я думал, что один, и только Джо знал, что это не так.

— Мой слышать выстрел и шёл смотреть, откуда стрелять.

Я уже говорил про индейское любопытство? Это их порок. Ради него они способны на всё и даже на всё остальное. Я слышал историю об одном индейце, который ради того, чтобы узнать, где прячется по ночам солнце, совершил кругосветное путешествие. Не знаю, правда это или нет, но люди у костров рассказывали…

— Джо, я мог пристрелить тебя!

В душе у меня всё так и кипело, и я собрался выплеснуть этот кипяток на него, но Джо меня не слушал. Пружинистым шагом он подошёл к площадке и осмотрел её. Индейцы лучше белого человека разбираются в следах. Вся их жизнь проходит на лоне природы, они дружат с ней, любят её и полностью подчиняются её законам, чего нельзя сказать о нас. Наше отношение к Природе потребительское — нам бы взять все, что можно, а потом хоть трава не расти. Индейцы подобного себе не позволяют.

— Маленький и худой, — подтвердил Джо мои догадки, потом изучил окурки и добавил. — Старый, зуб сточенный.

Когда неизвестный стрелок курил, то прикусывал кончик сигареты зубами, однако определить состояние зубов по нему вряд ли было возможно. Но я поверил безоговорочно, ибо если индеец говорит — так, стало быть, так оно и есть.

Джо ощупал руками траву справа от следа и вытащил на свет божий гильзу от спенсера пятьдесят шестого калибра. Я всё хвастал, что мой винчестер оставляет большие дырки, ни одна швея, мол, потом не заштопает, но со спенсером он даже рядом не стоит. Спенсер оставляет не просто дырки, а целые пещеры. Посмотрев на гильзу, я понял, что мне крупно повезло. На волосок правее — и от моей головы остались бы одни воспоминания.

Я подошёл к краю выступа и навёл винчестер на то место, где меня подстрелили. По прямой тут было ярдов четыреста или чуть больше. Надо иметь очень зоркий глаз, чтобы попасть хотя бы в лошадь, а уж в голову человека… Что и говорить, этот мой тайный недоброжелатель был стрелок что надо!

Я попробовал вспомнить всех маленьких и худых людей в зрелом возрасте, которые попадались мне за последние две недели. Вообще-то, под это описание подходило человек десять. Парочку я заприметил среди ковбоев Лу Фриско, потом этот мэр-парикмахер Фримен, небезызвестный мистер Паттерсон, месье де Гурвиль и даже Дэн Макклайн. Хотя нет, Дэн Макклайн крепкий широкий мужчина с изрядным брюшком. К тому же, он при всём желании не мог одновременно обедать со мной и ждать меня в засаде. Да и не из той он породы людей, которые любят стрелять в спину, так что он отпадает. Тогда кто?

Гадать и думать, кто же этот нехороший человек, можно было сколь угодно долго. Ещё можно тыкать пальцем в небо или носить воду в решете, но ответов на все вопросы всё равно не получишь. Я вспомнил, что у меня болит голова, а на пороге родео, от которого зависит моё обеспеченное будущее, и решил, что на сегодня с меня приключений достаточно. Будет совсем неплохо, если я немного отдохну и приведу себя в порядок. Джо остался, чтобы ещё раз осмотреть холм и найти место, где стрелок привязывал свою лошадь, а я спустился вниз, забрался в седло и поехал на ранчо. Джо прекрасный следопыт, разберется, что к чему, я ему только мешать буду.

Джо вернулся под утро. Лёжа в кровати, я услышал, как он разводит огонь в печке и гремит чайником. Проголодался наверно.

С едой у нас было туго. Те припасы, которые я купил в магазине, заканчивались, и нам приходилось экономить на всём. Оставалось четверть мешка бобов, немного муки и пакет кофе. При условии, что индейцы способны съесть в три раза больше белого человека, этого могло хватить не более чем на неделю. Ну да ладно, скоро родео, возьму первый приз и сразу запасёмся продуктами…

И тут до меня дошло: Джо никак не может греметь посудой на кухне! Дело в том, что Джо считал себя выше кухонных обязанностей, и готовить всегда приходилось мне. Он даже не мог сам заварить кофе, хотя очень любил этот напиток и ради одной кружки готов был отрезать собственное ухо. Я частенько ругал его, но Джо оставался непреклонен. Он же упрям, как и все индейцы.

Я мгновенно поднялся, выхватил из кобуры револьвер и как был босиком и без штанов подкрался к дверному проёму. Дверь между комнатами мы навесить не успели, не из чего было сделать, так что заглянуть на кухню мне не составило особого труда. Я и заглянул. Возле печки копошилось что-то бесформенное и сварливое, будто Тёща Бизона. Оно довольно-таки умело развело огонь, подкладывая в топку сухие веточки и кору, но при этом что-то недовольно бубнило себе под нос. На какой-то момент оно повернулось ко мне боком и я разглядел красный орлиный профиль и морщинистую щёку.

Это была женщина. Индейская женщина!