– Исследовательская база, – ответил он после недолгих размышлений.

– Он что-то скрывает, – прошептал Джим, отвернувшись в сторону.

– Что здесь исследовалось? – спросил Сергей.

– Много чего, – протянул Степанченко.

– Твари? – спросил Джим. – Вы здесь исследовали этих тварей? Или создавали их?

Степанченко замолчал. Он глядел на Джима, сжав челюсти, не выглядя при этом, однако, разозленным или обиженным. Наконец, он начал медленно говорить:

– В некоторых колониях, расположенных очень далеко друг от друга, недавно стали обнаруживать новые, неизвестные доселе науке минералы…

– Они случайно не голубоватого цвета? – спросил Чи.

– Да, они… – удивился Степанченко. – А откуда вы знаете?

– Мы летим с Титана-2, – ответил Сергей. – И везем такие минералы на Землю.

Степанченко нахмурился.

– Это не очень хорошо, – сказал он.

– Почему? – спросил Джим.

– Я продолжу свой рассказ, – Степанченко откинулся в кресле, и теперь на нем можно было разглядеть необычный костюм. Он был оранжевым с черными элементами и даже при таких помехах было заметно, что сделан он не из обычных материалов. – Мы начали изучать эти минералы, чтобы понять, какую пользу они могут принести. В своих исследованиях мы зашли довольно далеко, изучили структуру минералов, но не нашли совершенно никаких особенных свойств. Кроме одного – при низких температурах минерал превращается в желеобразную субстанцию.

– Первый раз слышу, что твердое тело превращается в жидкость при низких температурах, – пожал плечами Сергей.

– Это еще не все, – Степанченко поднял палец. – При комнатной температуре вещество снова кристаллизировалось! А все, что находилось внутри него, оставалось там. Да к тому же сохраняло все свои свойства при последующем плавлении минерала!

– Даже живой организм? – удивленно спросил Чи.

– До эксперимента с мышами мы не дошли, – ответил Степанченко. – Но насекомых мы заточали в этих кристаллах. Даже через месяц при извлечении насекомые оставались живыми.

– Значит, минералы временно останавливают их жизнедеятельность?! – воскликнул Сергей.

– Это было первым важным открытием, связанным с минералами, – продолжил Степанченко. – Но не единственным. Еще более интересное открытие мы сделали, когда исследовали изначальное содержимое этих минералов.

– То, что было заключено в них давным-давно, – уточнил Чи.

– Именно! – Степанченко кивнул. – И оказалось, что минералы содержат в себе что-то, похожее на бактерии. Они существовали на этой планете тысячелетия назад.

– Внеземная жизнь! – воскликнул Джим.

– Эти микроорганизмы обитали здесь до тех пор, пока температура планеты не возросла, – Степанченко сделал жест рукой, показывая, насколько возросла температура. – Тепло, привычное для нас, погубило всю жизнь на планете, превратив жидкость в кристаллы и заключив жизнь внутри них.

– А здесь сейчас действительно очень тепло, – неуместно заметил Джим.

– Любой живой организм постепенно может приспособиться к окружающей его среде, – сказал Чи, задумчиво теребя свою бороду-косичку.

– Если только условия на планете не поменялись слишком быстро, – предположил Сергей.

– То есть, невероятно быстро, – добавил Чи. – Значит, это произошло вследствие чего-то нехорошего.

– Мы тоже пришли к тем же выводам, – Степанченко снова кивнул. – Хотя и не смогли понять, что привело к таким последствиям. Но это довольно быстро перестало нас интересовать, потому что в процессе изучения этих микроорганизмов мы сделали величайшее открытие за последнюю сотню лет. Его случайно совершил один неопытный сотрудник, вылив жидкость, в которой находились эти организмы, в горшок с комнатным растением, которое давно уже завяло. После взаимодействия с этими микроорганизмами растение вновь ожило. Возобновились все его жизненные функции.

– Рискну предположить, что было решено опробовать это на людях, – сказал Чи.

– Кажется, я начинаю понимать, что это были за твари, – воскликнул Джим.

Степанченко поднял руку, прося тишины.

– Вскоре мы опробовали готовое вещество на животных, – продолжил он. – Результат превзошел все ожидания. Мыши переставали болеть. Ну, те, которые были чем-нибудь больны. Более того, после этого они становились невосприимчивы ко всем заболеваниям. Мы пытались заразить их чумой, оспой, СПИДом и даже вводили в их тела различных паразитов. Но все вирусы и паразиты погибали, не успевая вызвать даже симптомов.

– Не может быть! – Сергей даже раскрыл рот от удивления.

– Мы вводили вещество мышам внутривенно, – Степанченко замолчал на некоторое время. – Через несколько месяцев мы стали вводить это вещество подопытным людям.

– Людям? – переспросил Чи. – Я не удивлен.

– Я тоже, – сказал Джим.

– Как вы могли так скоро начать экспериментировать на людях? – Сергей развел руками.

– Это теперь мы знаем, к чему это привело, – Степанченко замотал головой. – А тогда это было сбывающейся мечтой! Знаете, что мы открыли? Это называется П А Н А Ц Е Е Й! Это мечта человечества! Никаких болезней, всеобщее счастье!

– Нобелевская премия, миллиардные прибыли… – добавил Джим.

– И это, конечно, тоже, – Степанченко даже улыбнулся.

– Но что-то пошло не так, – предположил Чи.

– Все начиналось хорошо, – Степанченко пожал плечами. – То есть, почти все. Мы многократно все проверили. Первыми подопытными стали мужчина, больной раком легких, и женщина, страдающая от сильной сердечной недостаточности. Они так рвались участвовать в эксперименте, что мы поддались на их уговоры…

– Не сильно, наверное, вы и отпирались, – ехидно сказал Джим.

– Мужчине оставалось жить с месяц, – продолжил Степанченко. – Мы не могли ему отказать. Но, как вы верно предположили, кое-что пошло не так. Женщине внутривенная инъекция помогла, а того парня она убила. Как мы потом узнали, гормон, специфичный для мужчины, является для новых микроорганизмов врагом. Маленькие, но очень гордые бактерии самоуничтожались. Они закупоривали собой кровеносные сосуды, что приводило к летальному исходу. Тогда мы видоизменили эти бактерии, примирив их с мужским организмом. Теперь вакцина была безопасна для мужчин. Но она была не так эффективна, как изначальная. Более того, инъекция стала немного неприятной – она делалась под лопатку.

Джима передернуло.

– Уф! Ненавижу уколы под лопатку! – сказал он.

Сергей и Чи метнули в него свои осуждающие взгляды.

– Что? – развел руками Джим. – Я действительно терпеть их не могу!

Чи с Сергеем переглянулись между собой. Такие подробности звучали немного странно.

– Так вот, – Степанченко сцепил пальцы на груди. – В целях повышения эффективности инъекции мы попытались скрестить эти микроорганизмы, которые, кстати, мы назвали панацинами, с другими бактериями и вирусами. Ни к каким результатам это не привело – панацины уничтожали любых сожителей. Однако при взаимодействии с клетками живых организмов они начинали активную деятельность, перестраивая клетку и, как следствие, весь живой организм так, как им хотелось. Этот процесс продолжался очень долго. Через три года мы впервые серьезно задумались над тем, что именно эти микроорганизмы считают идеальным организмом. Задумались мы по той причине, что растение, которое первым ощутило на себе действие панацинов, отрастило себе пасть и стало питаться насекомыми.

– Но к этому времени было уже поздно что-либо менять, так? – спросил Сергей.

– Верно. Мы не придали особого значения случаю с цветком. А еще через два года люди, привитые панацинами, стали… – Степанченко стал тереть ладони, пытаясь подобрать слово. – …видоизменяться.

– Превращаться в злобных тварей! – уточнил Джим.

– Нет! – резко сказал Степанченко. – Тогда еще нет. Постепенно все, кто был привит, стали жаловаться на боль в суставах. Затем они стали терять человеческий облик. Они стали уродливыми. Естественно, сразу стало ясно, что причина этих изменений – панацины. Привитые начинали винить нас во всем, что происходило.