– Да, сейчас будет. Это, ребята…

Толстяк, с мрачным видом потиравший костяшки пальцев, уставился на официанта налитыми кровью глазами:

– Че еще? Уж хоть ты нам сегодня не будешь настроение портить?

– Нет. Но я прошу вас быть поаккуратнее, парни, – тихо сказал официант. – На стоянке есть камеры. Я все видел. И хотя я на вашей стороне, зачем нам лишние проблемы?

– А нет никаких проблем, – ухмыльнулся третий молодой человек, демонстрируя брешь в зубах. Лицо желтовато-болезненное, пальцы покрыты блекло-синими перстнями, выдавая в нем уголовника. – Ты просто нам бухач носи, Дим Димыч. Этот клоун сам нарвался на пистон. Зато быстрее ехать будет.

– И еще просьба, – помявшись, сказал официант. – Называйте меня просто Дмитрий, хорошо? Здесь много народу, не очень удобно получается.

– Неудобно гланды через задницу удалять, – подмигнул ему «зэк». – Ты же нас не первый день знаешь, Дим Димыч.

Лицо официанта слегка побледнело.

– Ребята… – начал было он, но толстяк его перебил:

– Ладно, Дима. Неси водку.

Официант ушел, и «зэк» посмотрел на хмурого приятеля:

– Серег, а ты че сопли развесил? Все в ажуре! Или тебе совестно, что ты насовал по щам тому пидормоту? Старик Тайсон похлопал бы тебе в ладошки!

Сергей внимательно рассматривал крошечную ссадину на мизинце.

– Знаешь что, Паша… Я просто ненавижу таких уродов, – с ненавистью процедил он, убирая руку. – Педик хренов. Замотался в кожу, как в порнухе садо-мазо… Понтов на рубль, а внутри пустышка, как голая скорлупа. Если ты такой крутой и бабла у тебя хоть жопой жри, катись тогда в ресторан! Фигли, в наш скромный кабачок приперся? И эта… шлюха мордастая. Бля буду, пацаны, я ее тут видел в прошлую пятницу. Как будто вынюхивала что-то…

– Да и хер с ней, – пьяно икнув, произнес блондин. – Че ты к ним прицепился, Серег?

Толстяк невидяще смотрел в окно. На то самое место, где полчаса назад он сшиб с ног этого пижонистого слюнтяя в дорогой куртке. Он не мог понять причину, по которой его настроение резко скатилось вниз, будто старая покрышка грохнулась в яму. Вроде в той маленькой заварушке он показал себя просто зашибись и в глазах пацанов стопудово выглядел героем. Но факт оставался фактом – где-то глубоко внутри ширилась и разрасталась ледяная пустошь, и ему вдруг захотелось одного – послать все к чертовой матери и поскорее свалить домой.

А еще ему стало жарко, и на лбу выступили крупные капли пота.

– Примерно через пару километров будет съезд направо, там увидишь дорогу из щебня, – сказала Шанита, вновь прислоняя нож к телу Евгения. – Если ты проедешь мимо, я сделаю в тебе вторую дырку. Ты не умрешь, но это будет больно. Я тоже кое-что смыслю в анатомии, Айболит. Веришь мне?

– Верю, – кислым голосом отозвался Золотарев. Не удержавшись, он добавил: – Как хорошо у тебя получилось втереться ко мне в доверие. Прямо шпион экстра-класса, Штирлиц нервно курит.

– Избавь меня от дешевой лести. Не забывай, что это ты предложил мне составить тебе компанию, а не я, – парировала Шанита. – И сбрось скорость, иначе мы не впишемся в поворот.

– Не учи меня, – огрызнулся Евгений.

– А куртка-то у тебя дерьмо, – ехидно улыбнулась Шанита. – Только с виду крутая, а нож входит как в масло. Наверное, с такой же легкостью ты вогнал скальпель в моего Славу, выковыривая у него почку.

– О чем ты? – злобно спросил Золотарев. – Какая почка, какой такой Слава?! Ты там сзади колес, что ли, наглоталась, пока мы ехали?!

– У тебя плохо получается изображать удивление, – спокойно произнесла Шанита. – Хватит валять дурака. Я не вижу твоего лица, но твой голос дрожит. Ты напуган, что все вскрылось. Конечно, прошло столько времени… Это у моего Славы ты вырезал тогда почку. Кстати, твоя дочь знает, какой ценой ты спас ее жизнь? Как там ее… Анжелика? Красивое имя. Прямо как в старых английских фильмах.

При упоминании имени дочери Евгений вздрогнул. Впрочем, он быстро взял себя в руки:

– Послушай, детка…

– Я тебе не детка, – качнула головой Шанита.

– Хорошо, – послушно проговорил Евгений. – Ты ведь села ко мне не затем, чтобы зарезать, верно? Что ты собираешься делать?

– Всему свое время. Притормаживай, вон съезд.

Золотарев засмеялся лающим смехом:

– А что, если я, наоборот, прибавлю газу? А еще я могу выпустить руль. Даже если ты успеешь в меня вогнать нож, тебе крышка и ты размажешься по асфальту, как блин. Что скажешь? Это входит в твой план?

– Не думаю, что ты согласишься пойти на такой смелый эксперимент, – мягко проговорила Шанита. Короткое движение – и лезвие вновь погрузилось в куртку байкера. С легкостью прорвав толстую кожу и дорогую шелковую рубашку, стальное жало на пару сантиметров вошло в плоть. Из раны вновь потекла кровь.

– Прекращай, сука! – взвыл Евгений. От неожиданности и новой волны боли он крутанул руль влево, и тяжелый байк вынесло на встречную полосу. Если бы им навстречу мчался какой-нибудь автомобиль, авария была бы неизбежна, но, к счастью, трасса была пустынной.

– Останавливайся, – приказала Шанита.

«Индиан» вернулся на свою полосу движения, притормаживая. Справа узкой полосой светлела неровная дорога. Как и говорила Шанита, она была усыпана щебнем, и сразу за ней начиналось бескрайнее поле. Мотоцикл мигнул правым поворотником и осторожно съехал на тропу. Щебенка захрустела под широкими покрышками «Индиана».

– Куда мы едем? – глухо спросил Золотарев.

Шанита хихикнула:

– Наконец-то первый дельный вопрос. Только постановка немного неверная. Куда я еду, так будет правильней. Ты уже ничего не решаешь, доктор Айболит. Свой ресурс ты выработал. А я еду на операцию. Только теперь роли поменялись. Я врач, ты – больной. Причем безнадежный больной.

Евгений хрипло закашлялся.

– Так, ладно. Значит, этот парень Слава – твой друг?

– Ты слышал первую серию фильма, – напомнила Шанита. – Не строй из себя идиота. Уж что-что, а мозги у тебя есть.

– Может, мы договоримся? – вкрадчивым голосом предложил Золотарев. – Я готов выплатить компенсацию. У меня мобильный банк. Назови мне номер своей карты, и через минуту я переведу на твой счет деньги. Как насчет, скажем, десяти тысяч долларов?

Шанита рассмеялась, и он осекся, умолкнув.

– Договоримся? Твоя подруга, которую ты с таким нетерпением сегодня ждал, тоже мне предлагала договориться, – отсмеявшись, сказала она. – Это ведь я тебе прислала сообщение с ее телефона.

– Ты врешь, – не поверил Евгений.

– Нет, это правда. Хорошенькая девочка. Правда, глупая, как пробка.

– Что ты с ней сделала?

Шанита снова засмеялась, и от этого мертвого, лязгающего смеха, напоминающего скрежет мятых труб по асфальту, у Золотарева по коже пошел мороз.

– Тебе будет неприятно узнать подробности нашей встречи, – сказала она.

– Ладно, – сдался Евгений. – Не хочешь отступных – звони в полицию. Пусть все будет по закону. Не забывай, что за самосуд тоже придется ответить. Убьешь меня – сама сядешь, и не на один год.

– Обращаться в полицию нет смысла. Прошли все сроки давности, я знакома с уголовным кодексом, – ухмыльнулась Шанита. – Тебе ничего не сделают, в худшем случае только пальчиком погрозят. Проблема в том, что о твоем преступлении знаем только мы с тобой. Кстати, почему ты не спрашиваешь, как я узнала о том, что ты сделал?

Золотарев угрюмо молчал, и она вновь заговорила, не дожидаясь ответа:

– Дарья Фолина, твоя помощница, санитарка. Которую ты трахал и платил деньги за информацию о будущих донорах. К слову, она тебе ассистировала на той самой операции.

– Она умерла, – отозвался Евгений. – Покончила с собой. Оставь ее в покое.

– Я знаю, она вскрыла себе вены, – кивнула Шанита. – Приоткрою тебе тайну – мне пришлось помочь ей в этом непростом решении. А перед смертью она мне рассказала много интересного. Когда к глазам человека подносят спицу, он становится весьма разговорчивым.