Словом, так, мужики: можно красиво и романтично, можно некрасиво и сразу, главное – плати!

– Запомните, овцы, – повторяла Ева, – рассуждений меньше, секса – больше. Женская логика неизбежно оставляет след на мужской психике, – понятно?

Нет, правда дуры: хи-хи-хи… в ответ.

– Вы уверены, – усмехалась Ева, – что «эскорт» ничем не отличается от проституции? Послушайте, овцы, – вы даже Пушкина прочесть не умеете! «…Весной ей минет восемнадцать!» Вика, Алька… где ударение надо поставить? Вот – вот: один минет на уме! Если не врубаетесь – так врубайтесь, со слуха берите: любовь есть оправдание того, как выгоднее продать свои чувства!

На самом деле Ева учила девочек рыночной экономике.

– Знакомство с мужчиной – это волевой акт, – учила Ева.

– Какой акт? – насторожилась Алька.

– Волевой, дура… В человеке все должно быть гармонично: тупость, слабость и злоба.

Плохо Алька соображала, плохо. А что сделаешь? Тупость сейчас – примета времени.

– Все, зайчик, мы расходимся, – заявил Альке один из ее «клиентов», Игорек.

Хороший мужчина. Магнат.

– Что, кого-то лучше нашел? – удивилась Алька. – Тараканы у тебя в башке опять проголосовали против меня?..

– Не лучше, но дешевле, – уточнил Игорь.

Так и сказал.

– Жадный тормоз оказался, – констатировала Алька. – Слушай, Евик: весь струпьями покрыт, как Чубайс, когда нервничает, и чешет, чешет, сволочь, свои струпья аж до крови! И еще вонючкой какой-то мажется. По пятницам хреначит в Иорданию на Мертвое море, ему там лучше становится, как вернется – все по новой…

– Обращаться с девочкой надо аккуратно, как с елочкой, – учила его Алька.

– Вырубить и отнести домой? – спрашивал Игорек.

Вроде бы он увлекся Алькой, но быстро ее разлюбил.

Как же сильно он разлюбил, Господи!

Настоящая любовь из всех вечных явлений длится короче всего…

Сцепились они на освящении новой шестицилиндровой колесницы Игоря – белого «лексуса».

Все красиво и торжественно: очень много гостей, батюшка протоиерей Дмитрий чинно, с достоинством, освятил лимузин и тихо, на ушко, попросил Игоря дать денег на канализацию в приходе, но Игорь не слушал батюшку. Игорь вцепился вдруг Альке в волосы, потом выхватил у отца Дмитрия кадило и с такой силой залепил Альке кадилом по лбу, что от ее лба ничего не осталось… – вообще ничегошеньки!

Как писал полководец Суворов своей маленькой племяннице: «А вчера, детонька, ядрышко оторвало моей лошадке полмордочки…»

Алька, конечно, сама виновата: Игорь полетел в Милан на переговоры, Альку взял с собой, они сразу прошлись по галерее короля Виктора Эммануила, где Алька мастерски развела Игорька аж на четыре сумочки. А утром, когда Игорь умчался на деловую встречу, Алька явилась обратно в галерею: сумочки, мол, чудные, но не подходят, ценники не тронуты, все на месте, будьте любезны – денежки обратно!

У хороших магазинов есть такая особенность: если вещи не подходят, они тут же возвращают деньги.

Как Игорь узнал, а? Мужики, правда, поумнели, сейчас только дикие папуасы с севера клюют на фразочки типа «я тебя люблю и хочу ребенка»! Но папуасы (север есть север) всегда окольцованы, там народ всегда друг за друга хватается, выбор-то невелик!..

Каков идеальный размер мужского достоинства?

Правильно, сто миллионов долларов.

…Ева лежала на кушетке, подтянув к себе телефон: ночная сорочка сбилась, а трусики Ева надевала очень редко, тем более дома; берегла вещи.

Честно говоря, Ева любила поспать: сны дарят мечты.

Спишь, и снится тебе…

Как же хреново в этой стране, Господи! Особенно по утрам.

И сон нынче был плохой. Еве снился импозантный мужчина с усами, она с ним кокетничала:

– Молодой человек, вы что? Меня клеите?

А он грубо так отвечает:

– Девушка, перед тем, как клеить, вас сначала надо обезжирить…

А Алька – жопка, конечно: без санкции Игоря выстригла на лобке кобру.

Вторая прическа, так сказать.

Девочка, милая… узнай сначала: вдруг твой мужик животных не любит? Каково ему на твою кобру пялиться? Ты еще профиль генпрокурора нарисуй, то-то веселуха будет!..

До Альки (прошлый год) Игорь путешествовал по Волге и компании других девушек из «Мадемуазели», Сонечки и Вероники, причем Вероника – девочка не рабочая, чистая, из богатой семьи, в «эскорт» явилась от скуки, чтобы развеяться и интеллектуально обогатиться.

Вика сразу заметила, что в пиджаке Хозяина (так девушки окрестили Игоря) две приятные пачки долларов.

Разве можно кочегарить там, где кочегарить нельзя? Сидеть с лимонкой в ж… и ждать, когда она взорвется?

Пока Игорь и его друзья спали, Вика старательно и упрямо скручивала в трубочки эту зеленую массу. Обе пачки, пусть с трудом, но все-таки влезли у девушки туда, откуда иной раз появляются дети.

Нашпигованная «зеленью», как утка яблоками, Вика эффектно «подала» себя к завтраку.

Там же, за завтраком, «любимка Игорь» вдруг хватился денег. Всю яхту перебардачили вверх дном, раздели девочек догола, но в «сейф» естественного происхождения, в естественную монополию… так сказать, залезть не догадались.

Им бы «ковырялочку» устроить, да ума не хватило, потому как сосунки еще, до собственной яхты не доросли.

Там двадцать тысяч. Но Игорек и другие парни в долгу не остались. Деньги могли украсть только девочки, больше некому. Яхту отогнали подальше от берега, Вику и Соньку скинули в воду.

Разумеется, в чем мать родила.

Вика предполагала, что купюры – выпадут. Или промокнут.

Плывут они к берегу, вода теплая, лето. Вика переживает:

– Слышь, подруга, а водичка заходит… в место общего пользования? Ты не в курсе?

Сонька молчит, про себя – матерится.

Вылезли они возле старой березовой рощи. Промокнули тело и волосы газеткой «Труд», найденной в кустах.

Прежде всего Сонька врезала Вике по роже.

Вика обиделась:

– Мне – «понтиак», тебе… «Жигули», для всех сразу борзуюсь…

Тихо, людей нет, поля зеленые, неоглядные, птицы поют, пчелки мед собирают. Сонька быстро смастерила себе и подруге юбочки из лопухов.

– Круто! – похвалила Вика. – Маугли, блин!

Хорошо, что дед какой-то на телеге в райцентр катил. Молоко вез, видимо на рынок.

– Дедуля, подбрось, озолочу…

Дед обмер: голая девка запускает пальцы между ног и вытаскивает сто долларов.

– Ну и копилка у тебя, доченька…

– Не переживай, дед! Настоящие. Только вот подсохнут немного.

Старик оторопел:

– Вам бы, девки, в цирке выступать!

– А у нас и так цирк, – хмыкнула Сонька. – Водная феерия!..

…Получилось, короче, что Алька огребла по совокупности – за всех. Игорь исчез, Игоря сменил Сергей Иннокентьевич, постоянно ловивший ее на «потусторонних связях».

– Милый, с презервативом – это не измена, – доказывала Алька.

– Тогда с глушителем – это не убийство, – не соглашался Сергей Иннокентьевич.

Серьезный мужчина!

Да, Альку воротит от запаха из его рта, но очень хорошо, что Сергей Иннокентьевич не любит целоваться; эти вонючие слюни Алька точно бы не пережила. Другая проблема – копье Сергея Иннокентьевича. Категорически не готово к серьезной работе. Алька из кожи вон лезла, что только ни делала, но отдачи – ноль. Ей же страсть полагается изображать, но как же любить то, что хочется сразу откусить?

– Ты угадываешь все мои желания… – бормотал пьяный Сергей Иннокентьевич. – Ты делаешь меня счастливым…

– Еще водочки? – предлагала Алька.

– Офигеть… Как это у тебя получается?..

Да, – старики в России все какие-то неухоженные, чухлые и выглядят старше своих лет – не умеют быть старыми!

Ева взяла телефон, набрала номер.

– Маленький… ты где?

– Выезжаю, – зевнула Алька.

Спит, зараза. Фраза «выезжаю» означает, что она сейчас начинает думать, как собраться, чтобы начать собираться.

Девочки, которые в школе сидят у окна ближе к батарее, созревают раньше всех, уже в 6-м классе.