– Я счастлив, что у меня есть такой брат, – ответил я. – По делам моим, я должен был бы быть здесь один. Я не забыл, что ты сам выбрал свой путь – вместе со мной.

– В наши времена жизнь была бы невыносима без тебя…

– Но ты хотел остаться…

Уильям отвернулся.

– Для меня все было не так. В круге я услышал совсем не то, что ты.

– Не может быть! Что ты слышал?

– Я не могу сказать тебе. Сейчас не могу. Но я скажу, скажу позже.

Мы вернулись к мосту через Рейбрук, и я высыпал содержимое моей сумы на плоский камень, лежавший рядом с дорогой. В суме были вещи, которые мы забрали у купца и его жены: кошель, книга и четки с серебряным распятием. Кое-что принадлежало мне: пара штанов, грязная старая туника, две грязные рубашки, кожаный фартук каменщика, семь резцов разной величины, точило, старый деревянный молоток, почти новая киянка, две свечи, кремень и мой кошель с малой толикой денег: пять шиллингов, шестипенсовик и три фартинга. Эти деньги мне удалось сберечь за два месяца работы в Солсбери. Я собирался отдать деньги Кэтрин, чтобы нам было на что провести зиму.

Уильям вытряхнул на грязную ладонь содержимое кошеля купца. Монет было около тридцати. Уильям по одной выложил их на камень. Около пятнадцати оказались золотыми, еще два английских четырехпенсовика и три пенни – я их узнал. Остальные были иностранными серебряными монетами. Я взял одну, чтобы рассмотреть. На ней был изображен человек в митре. С одной стороны находился обычный крест, с другой – крест, из которого вырастали лепестки или языки пламени. По ободу шла надпись, но я не мог ее прочесть.

– Что это? – спросил я, протягивая монету Уильяму.

– Это Папа Римский, – ответил он. Взвесив монету на руке, он сказал: – Каждая стоит не меньше шиллинга.

– То есть, если все эти золотые монеты – флорины, а эти стоят по шиллингу каждая… Это больше трех фунтов…

– И мы еще не считали твоих и моих денег… – Уильям потянулся к кошелю на поясе. – Черт! Я вчера выложил деньги в суму. У меня было двадцать семь шиллингов.

– Это неважно. Сколько мы сможем потратить за шесть дней? Я думаю, что деньги Лазаря мы должны пожертвовать церкви.

Снова раздалось карканье ворона – но на этот раз он прокаркал дважды.

Наступила тишина.

Мы переглянулись. Ворон смолк.

– Мне кажется, что за нами наблюдают, – прошептал Уильям, оглядываясь вокруг.

Я заметил, что между деревьями, в стороне от дороги, мелькнула красная туника. Через мгновение я увидел бегущего человека и услышал крики. Я хлопнул Уильяма по плечу и указал в ту сторону.

Мы быстро собрали монеты в кошель, и я спрятал его в свою суму. В лесу раздался крик – мне показалось, что плачет ребенок. Мы сошли с дороги, ведущей к моему дому, и стали подниматься вверх по холму. Дорога была крутой, но огромные, покрытые мхом валуны и толстые стволы деревьев надежно скрывали нас от чужих глаз. Поднявшись повыше, мы увидели хижину под соломенной крышей. Мы укрылись за толстым стволом поваленного дерева, чтобы осмотреться.

– Почему мы идем навстречу опасности? – шепотом спросил Уильям.

– Ты же слышал крик. Кому-то нужна наша помощь…

– Еще одно твое доброе дело?

Я жестом остановил его, и тут мы снова услышали крик ребенка – мальчика.

– Нет! Нет! Не надо!

– Просто свяжите ему руки, – произнес низкий мужской голос.

Я посмотрел на Уильяма.

– Знаешь, что я думаю? Мы можем провести остаток нашей короткой жизни в поисках безопасного убежища, переходя из одного укрытия в другое. Но мы можем делать то, что будет правильно – везде, где бы мы ни оказались.

– Ты – прямо рыцарь короля Артура!

– Нет, я – безработный каменщик и ничего больше… Ты же сам сказал…

Не успел я закончить предложения, как мы услышали девичий крик, который тут же оборвался. Я ползком обогнул дерево, за которым мы прятались, и стал подниматься наверх, прячась за голыми деревьями. Я слышал, что Уильям последовал за мной.

Перед домом виднелась вытоптанная площадка. С одной стороны находился свинарник и небольшой загон для овец. К изгороди были привязаны пять лошадей. От их дыхания в морозном воздухе поднимался пар. Красивый черный жеребец был достоин истинного лорда. Двое крепких мужчин среднего возраста, вооруженных мечами, пытались связать руки темноволосому мальчишке лет одиннадцати. Он отчаянно сопротивлялся. За их борьбой наблюдали двое других – на одном была серая с голубым туника, на другом – кожаный колет и красная накидка. Я разглядел на накидке белую нашивку на груди: герб семейства Фулфордов.

Земли Фулфордов находились за рекой, близ Дансфорда. В наши времена Фулфорды вечно досаждали Мортону. Они ломали изгороди, охотились на чужих оленей и воровали скот – и в этом им помогал наш главный злодей, ректор Мортона, Филипп де Воторт. Остановить их было некому. Лорды соседних поместий жили вдали, а их землями управляли бейлифы, которые собирали все платежи. Фулфорды и де Воторт могли делать все, что им захочется.

Один из мужчин швырнул мальчишку на землю.

– Преподай ему урок, Уолт, – сказал он тем самым низким голосом, что мы уже слышали.

Он напоминал монаха лет сорока, но на его коричневой тунике красовался ливрейный знак: белая нашивка на красном фоне.

Мужчина наступил ногой на грудь мальчика.

Уолт, сморщившись, потащил мальчика на веревке прямо по мерзлой земле сначала в одну сторону, потом в другую. На обратном пути он бросил конец веревки лысому мужчине, тот перекинул ее через толстую ветку и вздернул мальчишку в воздух. Мальчик повис, привязанный за руки. Он извивался, лягался, задыхался.

Светловолосый человек в серо-голубой тунике засмеялся. Он был меньше остальных. На груди его тоже красовался знак Фулфордов.

Человек в красной накидке подобрал камень и швырнул его в мальчика, попав тому прямо в лицо.

– Попал! – воскликнул он.

Дверь дома распахнулась. Оттуда вышел плотный мужчина в богатой черной мантии. Он подошел к висящему мальчишке и толкнул его. Мальчик закрутился в воздухе.

– Твоя сестра меня удовлетворила, – хрипло прорычал мужчина. – Теперь твоя очередь. Где деньги твоего отца?

Мальчик ничего не ответил.

Мужчина сделал шаг вперед и положил руку на плечо стоявшего рядом лысого слуги.

– Теперь твоя очередь, Джон, – сказал он. – Только не попорти ее – мне нравится ее гладкая кожа.

– Фулфорд, – прошептал я.

– Прошло девяносто девять лет, – ответил Уильям, – а это семейство так и продолжает бесчинствовать.

Фулфорд приблизился к мальчику, держа руку на рукояти меча.

– Ты, конечно, считаешь меня тираном и все такое… И ты прав. Я действительно тиран – и действительно все такое… Поэтому скажи, где твой отец прячет деньги, и тогда, когда мы все развлечемся на славу с твоей сестрой, мы опустим тебя на землю и оставим в покое.

Я не смог сдержаться. Возможно, я еще как-то пережил бы жестокость по отношению к мальчику. Может быть, я смог бы смириться и с насилием по отношению к девочке. Но насилие по отношению к двум детям было невыносимо. Я поднялся и подошел к дому. Сердце у меня билось, словно на поле боя. Я даже не подумал спрятать свою суму.

– Оставь его в покое! – крикнул я. – У тебя нет права мучить этих людей.

Фулфорд повернулся ко мне.

– Посмотрите-ка, кто это! Воин Господа? Спаситель детей? Или тот, кому тоже захотелось девичьего тела? Жди своей очереди. Когда мы закончим, тебе тоже что-нибудь перепадет. Даже если ты ночевал в навозной куче…

– Спусти его на землю!

– НЕ приказывай, что мне делать, деревенщина!

– Спусти его на землю – или это будет твой последний день на земле!

– И как ты собираешься убить меня, а? Ты вытащишь свой нож, повалишь меня и зарежешь, как свинью, на глазах моих людей? Или пернешь так, что меня унесет отсюда ветром? Если уж ты угрожаешь мне, то у тебя должна быть подмога. Готовься к драке, мужлан!

– Я готов к драке!

– И чем же ты будешь драться?