— Думаю, сработа…
Золотое сияние вырвалось из круга на его груди. Маленький логический двигатель заработал, и Клэр был так удивлен, что его меха чуть не упала. Загудели конденсаторы. Концентрация Клэра сузилась. Уравнения побежали в его разуме, посылая покалывания по рукам.
«Ха!».
Он решал уравнения. Теперь это было детской игрой, он мог управлять мехой. Он сделал два шага, и машина слушалась, а не боролась, одна невозможность следовала за другой.
В пещере раздавалось гудение. Золотые диски, висящие на грудях обмякших меха, засияли бело-голубым.
«Ага! Расхождение. Потому они отвечали. В них, наверное, были встроены датчики избыточности. Их должно быть несколько, и, если рядом нет большого двигателя, они слушаются моего. Это хорошо».
— Клэр? — Валентинелли звучал нервно.
— Все хорошо, — отозвался он. Слова звучали внутри, но он направил звук повторяющим уравнением. Он легко овладел этим трюком. — Залезай в меху, но не трогай контакты!
Ответ Валентинелли был неповторимым, и Клэр рассмеялся. Обжигающая радость логики пронзала его сиянием.
— Внутрь! — завопил он, механический гомункул топал. — В Лондиний! Но не трогай контакты!
Бег на железных ногах и с пылающим шаром логики на месте сердца было быстрее, чем ехать в экипаже, чем ехать на паровозе. Дым поднимался в небо колонной, и металлические ноги неустанно несли его вперед.
Это была радость.
Зигмунд весело вопил почти весь путь, опьяненный скоростью. Лицо Валентинелли было поразительно бледным, он дергался на ремнях, как дикарь. Убийца отчаянно старался ничего не касаться, не только контактов.
Клэр радовался ветру на лице, логике в костях, и он рассмеялся снова.
Они были в половине мили от Лондиния, когда двигаться стало сложно. Уравнения путались, рычали друг на друга, пот выступил на лбу Клэра, воздух вдруг стал тяжелым.
«Ну уж нет».
Воля с силой давила на них, поддерживаемая большим логическим двигателем, где ядро было сильнее, чем крохотное на груди Клэра. Но эта сила была неловкой, создавала столько помех, что было относительно просто отразить силу атаки.
Он не знал, отвечала ли меха, которой он управлял, на беззвучный зов крупного логического двигателя, когда была пробуждена. Казалось, что нет, пока ментат, управлявший пауком не разгадал их ходы.
Клэр надеялся, что он и не сможет.
Теперь другой ментат знал, что он здесь. Внимание Клэра было занято, его вереница мех замедлилась. Зиг понял, что что-то не так.
«Перенеси это, сбрось, свяжи вместе. Пусть ошибка повторяется, ага! Вот так, сэр!».
Для Клэра этот бой был схож с игрой в шахматы, но досок была дюжина, каждая из них была в пяти измерениях, и у игроков было столько фигур, сколько он мог поддерживать, не превращая мозг в пюре.
К сожалению, времени на сравнения или объяснение не было. Он толкал дюжину меха вперед, двигал по земле, и металл гремел, он склонился, натягивая ремни напряженным телом. Детали скрипели, фонтаны искр выливались на Кентскую дорогу.
Мерцающие вуали уравнений крутились, расступились, мир пересекал поля силы и реакции. На миг перед ним раскрылся весь город, пересечения и тупики, и он увидел атаку другого ментата.
Парк Святого Джеймса был усеян дымящимися трупами меха. Но бесконечная череда их двигалась на север к дворцу. Отряды были у Уайтхолл и Тауэра, и Клэру нужно было решить, куда ударить.
«Спаси Виктрис. Остальное не важно».
Словно мисс Бэннон шепнула ему на ухо. Кулон на его груди был ни холодным, ни горячим, конечно, поле логического двигателя мешало ему. Но даже после этого Клэру показалось, что Природа говорила сквозь время и пространство, передавая ему именно то, что сказала бы Эмма Бэннон. Может, это была его дедукция.
Он так не думал.
Решение уже было принято. Он быстро провел вычисления, передал несколько приказов логическим двигателям и поддержке, сияющим прусским конденсаторам, их путь теперь был исправлен, они старались избегать прохожих и повозки, насколько это возможно, а не несли его и его товарищей по прямой, как пешек. Дорога Гринвитч, но подальше от Варка, а потом дорога Святого Георгуса, мост Вестминстер мог быть под атакой, но он нападет на нарушителей там, где они меньше всего ждут. Если он проберется через мост, то будет бой за Уайтхолл, пересечение парка и дворец.
— Британия! — завопил он, меха заскрипели в ответ какофонией. — Бог и Ее величество! — и меха бросились вперед, а другой ментат слился с ядром разумом так, что уже не напоминал человека, и он понял, что насекомое, что зудело на юго-восточном краю Лондиния, не раздавлено, а собирается напасть снова.
— Пушки! — закричал Клэр, но Валентинелли уже, к радости Клэра, решил, что лучше так поступить. Крик затерялся в грохоте. Металл скрипел, стонал, пушки выстреливали жаркой энергией, что трещала в воздухе, но это не помогало. Валентинелли порвал ремни на контактах своей меха, как и Зигмунд где-то в пути по Лондинию. Риск того, что диски в кожаных шлемах коснуться их кожи и устроят фатальную отдачу, был очень высок.
Особенно, когда меха дергались при выстреле. У Клэра осталось восемь из двенадцати, четыре осталось на Вестминстре — один был сломан, еще трое поддерживали стражей в алой форме в саже и дырах, их послали удерживать мост. Они сорвали шлемы контактов и захватили контроль над меха.
Мост был усеян телами и дымящимися обломками меха, у некоторых еще сияли целые золотые ядра. Многие тела были волшебниками, ведьмами и их Щитами, чары не работали, и они погибали.
Парк был выжжен и в металле, деревья лишились листьев, озеро кипело в дырах от выстрелов пушек. Клэр замер, и его товарищи-меха тоже.
«Погодите. Они нападают на Букингем, а не Сэнт-Джеймс. Наверное, там королева».
Это место было лучше защищено, но это меня его планы. Не было времени объяснять, Клэр повел мех вперед, забрав управление у товарищей. Земля гремела от их ног, отлетали куски земли и металла. Дым вызывал слезы в глазах, но это было пустяком. Другой ментат за сильным логическим двигателем, перестал отбиваться от Клэра, как от мухи. Вместо этого меха бежали вместе, как металлические острые капли по окну. Клэр ощущал их, нарыв под кожей Лондиния. Город дрожал, как пациент в руках врача.
Количество подавит то, что не могла разбить логика. Разум другого ментата был смазанной вспышкой живого света, больной и слишком большой, разбухшей среди сияющих двигателей.
Грязь затягивала ноги, парк боролся. Дворец держался, разбитые окна зияли, кусочки стен обваливались, а пушка большой мехи в виде паука была готова стрелять. Вой напоминал призраков, мозги в сосудах на пауке бурлили, пытались сбежать, их крики были обреченным хором, другой ментат беспощадно использовал их для усиления.
— ВПЕРЕД! — проревел Клэр, отпуская мехи Зига и Валентинелли. Он не хотел тащить их в бой, ему хватало силы с оставшимися пятью меха так близко к большому ядру и двигателю, пылающему в брюхе паука. Конденсаторы сияли, восемь лап топало по очереди, больше существо напряглось, пушка засияла. Другой — так Клэр окрестил ментата-противника — заметил опасность на секунду позже, и пять меха Клэра бросились на огненное брюшко большого паука. Металл рвался, скрипя. Прусские конденсаторы разбивались, перегруженные ядра выли, и Другой бросил в Клэра вспышку чистой логики.
Глава тридцать шестая
Пробуждение
Дело было не в слабости в конечностях Эммы. Земля дрожала, как поверхность пудинга, когда тарелка дрожала. Это тревожило, но не так, как звуки сверху.
Щелкали острые клювы, крик грифонов мог ломать метали и кости, хрипло вопил мужчина и произносились заклинания, и это терзало ее уши и прочие ощущения. Заклинание было сложным, многослойным, Работу эту готовили месяцами, если не годами. Слоги почти насвистывались, странно цокали, словно язык волшебника был языком сухого пламени и медленного солнца.
