– Значит… Я могу уйти? – спрашивает тот, тая за взором серо-голубых глаз надежду на искупление.

– Нет, – стараясь не быть резким, цедит Рагнар, – да и куда бы ты пошел кроме моего дома? Тебе тут не особо рады. Я буду к тебе добр и заботлив, обещаю, – поспешно добавил Лодброк, увидев в глазах Этельстана смесь боли и безысходности.

Рагнар не знает, что такое нежность, но что-то сродни этому чувству затапливает его душу, когда он по возможности бережно касается тела Этельстана, как если бы он держал в колыбели своих рук новорожденного сына.

Все мышцы сводит, кожа покрывается крупными каплями пота, Лодброк просто готов зарычать диким зверем и одним резким движением сделать то, чего так страстно желает, но он не спешит. Он изучает Этельстана взглядом и прикосновениями. Пробует на вкус его чуть солоноватую кожу, оставляя на поджаром теле еле заметные следы от поцелуев-укусов.

Рагнару хочется быть тем самым богом, кому Этельстан, находясь у края неизведанной бездны, возносит молитвы. Ловить губами стон и крик блаженства вместо глупой латинской тарабарщины. Стать его распятием, на веки вечные пригвоздив юношу к себе.

Находясь сейчас за сотни миль друг от друга, Лодброк вспомнил, как после всего случившегося Этельстан пытался стойко и мужественно не отвечать на выпады, презрительные плевки под ноги и оскорбительные слова Флоки в свой адрес:

– Смотри, народ! Никак Рагнарова шлюха пожаловала! Эй, блудница, а меня обслужишь?!

– Не обращай на них внимания, Этельстан, – добродушно изрек Лодброк, обнимая за плечо некогда чужеземца, теперь верного товарища. – Ты под моей защитой и покровительством богов, пока носишь вот это, – с гордостью добавил викинг, надевая на запястье мужчины собственный браслет.

– На смену рабскому ошейнику пришли оковы, – пытается отшутиться молодой мужчина, воздев одну из рук к небу. Монах давно уже сменил свою рясу на кожу и льно, нося за поясом боевой топор.

– Не говори так, Этельстан, – молвит Рагнар, становясь серьезным. – Этот браслет – знак глубочайшей преданности и особого расположения.

✵✵✵

– Надеюсь, он все еще с тобой, – тихо выдыхает Лодброк, заканчивая свое мысленное путешествие в прошлое: от момента знакомства до момента вынужденного расставания, собираясь провалиться в краткий и тревожный сон. – Мы еще встретимся, Этельстан, обещаю, – с мечтательной улыбкой добавляет Рагнар, твердо веря в то, что существует некая магическая тропа, незримый мост, на котором если не они, то хотя бы их бессмертные души обязательно пересекутся.

БОНУС

— Я вернулся… Не только ради мести и поставленной перед собой цели, но и ради тебя.

— Я так рад этому, Рагнар.

— Ты вспоминал меня?

— Как я мог забыть?

— Ты вернешься?

— Не знаю…

— Как ты можешь не быть в этом уверенным, когда твои братья во христе сотворили с тобой такое? — вопрошает Лодброк, беря в свою руку ладонь Этельстана.

По телу монаха пробегает легкая дрожь и судорожный вздох застревает в гортани от столь трепетного прикосновения загрубевших пальцев, рисующих спираль вокруг зажившего стигмата.

— Жить среди них, — продолжает викинг, взглядом и жестом выражая осуждение, — после всего что они с тобой сделали? Ты стал ближе к своему богу, пройдя через это испытание?

— Через муки и страдания душа совершенствуется, Рагнар, — со светящейся на лице улыбкой отвечает Этельстан, — а мои телесные раны давно исцелились. Я думал, что больше тебя не увижу… Но ты здесь, — тихо добавляет монах, мечтая вечность вот так вот стоять совсем близко друг к другу, со своей искалеченной ладонью бережно хранящейся в крепкой и надежной чаше рук Лодброка.

— Я ненавижу короля Экберта… За то, что все эти годы держал тебя при себе и приучил есть у него с рук, словно дворового пса, — цедит Рагнар, продолжая удерживать ладонь Этельстана, — ненавижу за то, что твои мысли прямо сейчас устремлены к нему. Будто он имеет над тобой власть. Словно ты его раб, собственность.

— Как же ты ошибаешься, Рагнар.

— Ты по-прежнему мой, Этельстан, слышишь? Ты всегда будешь моим.

========== Близость (Stucky, Marvel) ==========

Глаза устали от многочасового сидения за монитором и все чего хочется после тяжелого трудового дня – это прикрыть веки и постараться немного расслабиться под мерный стук колес и тихий гул пассажиров. Только что-то заставляет вынырнуть из полудремы и оглядеться по сторонам. Словно кто-то невидимый пытается проникнуть в черепную коробку, вчитаться в хаос мыслей и, плюнув на эту затею, просто прокричать «не спи, замерзнешь!»

В тот зимний вечер я снова увидел незнакомца, ехавшего со мной в одном вагоне метро в Бруклин. Несмотря на холод, я почувствовал, как мой лоб покрылся испариной, а тело стало вмиг горячим под его проникновенным взглядом. Его глаза словно рентгеновские лучи сканировали меня, просвечивали насквозь, пытаясь разгадать, каков я под слоем кожи, шерсти и хлопка. Будто интуитивно уловив участившийся ритм моего сердца, сердце незнакомца вошло с ним в резонанс.

В глазах стоявшего напротив мужчины вспыхнула заинтересованность, и он неуверенно улыбнулся, заметив в моем взгляде искры разгорающегося ответного желания, прежде чем я ненадолго отвернулся.

Я стал невольно следить за его жестами, все еще неуверенный, что его флирт на расстоянии адресован именно мне, а не кому-то еще. Легкий стыд и смущение заставили быстро пробежаться по лицам пассажиров в надежде, что им нет до нас никакого дела. Так и есть. Большинство из них были заняты своим личным: мыслями, проблемами, усталостью; уткнувшись в книги, девайсы, окна или просто закрыв глаза.

И что характерно, в едва различимых сигналах незнакомого мне мужчины не было профессионализма. Он так же смущался своих фривольных действий, пряча глаза за завесой ресниц. Будто ему самому было интересно, насколько он успешен в этом новом для него амплуа.

Его рука сомкнулась вокруг поручня и слегка заскользила вниз, заставив меня глубоко вздохнуть, словно легкие вдруг мигом остались без кислорода. Я с трудом сделал надсадный глоток, фантомно ощутив силу этих пальцев сперва у себя на горле, груди, животе, а потом как они сжимают и ласкают мой член, лишая разума. Под каркающий аккомпанемент собственного сухого кашля, я стал лихорадочно оправлять на себе одежду и сводить вместе полы кожаной куртки, чтобы скрыть доказательства моего желания.

Тень победной улыбки касается его губ, смоченных кончиком языка, заставляя меня тихо застонать. Словно находясь совсем рядом, я слышу лишь его ответный стон среди гула голосов и стука колес о рельсы и, глядя ему в глаза, понимаю, о чем он думает. Возможно, сожалеет, что это всего лишь глупая фантазия или все же надеется на скорое воплощение своих грез.

Поезд сбавляет ход, и машинист объявляет очередную станцию, резко возвращая нас в реальность. Незнакомец продвигается к выходу, и я сперва невольно становлюсь для него препятствием, а потом сам оказываюсь в ловушке между его телом и раздвижными дверями вагона. Такая непосредственная близость вызывает безотчетное волнение и панику, заставляя лихорадочно отсчитывать в уме оставшиеся до полной остановки поезда и открытия дверей секунды.

Я пулей вылетаю из вагона, почти бегу по платформе, расталкивая людей. Я не знаю, чего хочу в данную минуту: чтобы незнакомец последовал за мной или пошел своей дорогой. Может, стоит оглянуться? Но я продолжаю свой путь без особого направления, пока не оказываюсь в безлюдном переулке. Частично слившись с тенью и пытаясь успокоить гулко бьющееся сердце, слышу шум приближающихся ко мне шагов.

И вновь передо мной этот изучающий взгляд, блуждающий между моими широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Вновь его персональный запах – смесь кожи, одеколона и мускуса, что приятно дразнит рецепторы, опьяняет и сводит с ума.

– Мой дом в трех кварталах вниз по улице, – хриплый шепот в губы. – Если стесняешься, я пойду первым.

Незнакомец слегка отклоняется, глядя на мою реакцию. Пойду ли я за ним или вновь убегу, словно пугливый заяц. Здравый смысл кричит, что подобная близость – полнейшее безумие. Мы даже не знаем имен друг друга. Я делаю шаг назад, пытаясь соблюсти дистанцию, и чуть не падаю оттого, что моя нога попадает в выбоину.