— Наташа, а любовь, что вообще не в счёт?
И вновь подруга залилась смехом.
— Подружка, ты своей наивностью сегодня меня доведёшь до коликов в животе.
Скажи, куда ты с этой любовью поедешь… в путешествие по Америке, мотаться на съёмной машине по всей Европе или шнырять по морям на круизном лайнере?
Нет, будешь сидеть на продавленном диване и подсчитывать гроши до зарплаты, мечтая до безумия выиграть в паршивое лото. В конце концов, начнёте проклинать горькую судьбу, несчастную любовь, опостылевшую жизнь, а потом и друг друга.
Размышления вслух подруги вызывали у Веры противоречивые чувства, где-то она понимала её правоту, но в основном отторгала открытую меркантильность и была уверена, что существует золотая середина.
С наступлением апреля в Израиль пришло лето.
Вера наслаждалась теплом, видом моря и работой в кафе у Зураба.
Ульпан был уже позади и у неё появилась возможность работать днём и вечером, о чём она со страхом, но всё же сообщила сестре.
Какое было удивление Веры, Та на этот раз не метала грома и молнии, а презрительно посмотрела на непокорную младшую сестру и, шипя, выдавила из себя:
— А дальше что, будешь до пенсии официанткой работать?
И не ожидая ответа:
— Я на тебя впредь не надеюсь, с июля сады на два месяца уходят в отпуск, и мама Лёвы заберёт Руслана к себе в Афулу на всё лето.
Далеко, правда, но ничего, на выходные мы его будем забирать, в твоих услугах мы больше не нуждаемся.
— Люба, а почему ты мне это сообщаешь таким тоном, будто я нарушила какую-то конвенцию или когда-нибудь брала на себя какие-то обязательства?
Люба, наконец, взорвалась:
— Нет, не брала и считаешь, что ты мне ничего не должна, хотя уже полгода живёшь на всём готовеньком ни о чём не думая и не заботясь, но не в этом дело…
Люба сжала зубы.
— Я тебе тоже ничего не должна, поняла?
Последнее слово она произнесла по слогам.
Вера поднялась на ноги и сложила руки на груди.
— Поняла и сделаю выводы в ближайшее время.
И не стала больше пикироваться, а закрыла за собой дверь в комнату.
Надо было срочно на что-то решаться, находиться дальше в квартире у Любы становится невозможным, своими злобными выпадами та скоро её доконает, но главное, ведь не ждать, в самом деле, когда её выгонят из дому.
Родителей в ближайшее время она вряд ли дождётся — грешно, конечно, так думать, но выжившая из ума бабушка, при этом, прикованная к постели, является для её папы и мамы таким тормозом, что круче не бывает, они в редких телефонных разговорах даже об этом не упоминают, если только вскользь, чтобы друг друга не поранить.
Надо надеяться только на себя, но, что делать, что…
Хорошо было бы с кем-то посоветоваться, но только не с сестрой ведь, это точно бесполезно, Наташка девчонка хорошая, но из неё советчик, как из дерьма пуля.
Подруга сама для себя наметила маршрут и сходить с него не собирается.
Наташке осталось полтора месяца до призыва, и она уже мысленно вся там, редко выходит на работу в кафе и на днях собирается полететь на две недели в Париж на заработанные за год работы в кафе денежки.
Подсказку ей дало само проведение — как-то Вера, отработав утреннюю смену, неспешно шла по набережной Ашдода, вдыхая морской бриз, и вдруг увидела ту молоденькую учительницу, с которой посещала ульпан и она дала ей совет бросить никаён и идти работать в кафе официанткой.
Женщина вела со стороны пляжа за руки двух деток, примерно пяти и трёх лет.
Встретившись, две ученицы ульпана, обрадовались друг другу, расцеловались, как добрые подружки и решили посидеть в открытом кафе — попить кофе и скушать мороженное, дети приняли их решение на ура.
Галя, так звали учительницу, поделилась с Верой, что сегодня у неё выдался случайно выходной день от никаёна и она решила посвятить его детям, не отдала их в садик, а отвела с ними душу на пляже.
— Представляешь, живём возле моря, а я сегодня только первый раз искупалась.
— Галя вы не поверите, а я с октября, как приехала в Израиль, только по прибытии один раз и была на море.
— Так, девочка, не годится, молодость и жизнь скоротечны, не стоит пренебрегать такими малыми радостями, ведь бывают у тебя свободные дни или хотя бы часы, когда ты можешь свободно позволить себе пойти на пляж.
— Конечно, бывают, но меня так напугали приставучие мужики в первый раз, что я боюсь одна туда соваться.
Галя рассмеялась.
— Глупышка, не так страшен израильтянин, как мы себе навыдумывали.
Многое зависит от нашего ответного поведения, отшей наглецов в зародыше, и они тут же отвалят, а лучше всего приходить на море компаниями, тогда ни один самец не клюнет.
— Я не знаю, почему, но у меня как-то пока не получается обзавестись компанией, есть одна подружка по работе в кафе, но она никуда не ходит, копит деньги, хочет перед службой в армии слетать в Париж.
— Это её право и не самая плохая идея, но никогда не стоит зацикливаться на одной подруге, пора тебе уже обзаводиться разнообразными знакомыми и выходить куда-то в свет, ведь посмотри на объявления в бесплатных русских газетках, есть полно концертов, спектаклей, лекций и прочих интересных мероприятий, в том числе, и на русском языке.
Что могла ответить Вера доброжелательной приятельнице?!
Стыдно было признаться в том, что старшая сестра, буквально, сковала её по рукам и ногам своим ребёнком, с которым Вера сидит все свои свободные вечера и даже выходные.
Конечно, Люба ей ничего не должна, но на Веру навесили обязанности воспитателя, её замордованная жизнью сестра с мужем должна хоть раз в неделю отдохнуть от всего на свете, включая ребёнка, и они уезжают в субботу на целый день на своей машине, нисколько не заботясь о досуге сестры.
Из мрачных мыслей Веру отвлёк вопрос Гали.
— Верочка, а, что у тебя слышно с получением образования, ты, мне помнится, собиралась поступать в университет?
— Собиралась, но не представляю, как это сделать, я ведь одна…
— Ну, что ты напустила на себя вид несчастной бедной овечки, можно подумать ты такая здесь единственная в Израиле?
У меня, ты видишь, какие гири на ногах.
Она показала на детей, уплетающих мороженное.
— И то, я не сдаюсь, бросаю благодатный Ашдод вместе с морем и родственниками и переезжаем с мужем в Беер-Шеву…
— Куда?
Вера, конечно, слышала про такой город где-то на юге в пустыне, но представить себе такое, кинуть Ашдод и поехать к чёрту на рога.
— А, что ты удивляешься, мне подсказали и посоветовали поехать в Беер-Шеву, что там намного легче получить место работы математика в школе, я и поеду.
Что, ты мне предлагаешь и дальше туалеты драить?
— Галочка, простите, а не страшно?
— Вот глупышка, а что тут страшного, между прочем, от Ашдода доехать туда всего каких-то сто километров, а может быть и меньше.
— А ведь там есть университет?
— Конечно, есть, ведь это столица Негева (юга Израиля).
Хочешь, послезавтра поедем туда вместе, мне надо собеседование в школе пройти, а ты заедешь в университет и на месте со всеми обстоятельствами и условиями познакомишься?
— Хочу.
Решение пришло к Вере мгновенно, если всё удачно выйдет, то она оторвётся от сестры, поступит, как и собиралась, в университет и заживёт своей самостоятельной и интересной жизнью.
Вера не стала сообщать сестре о своём спонтанном решении, а предупредив взбешённую Любу, что не сможет сегодня забрать Руслана из детского сада, без дальнейших объяснений, по заведённой в последнее время привычке, скрылась в своей комнате, чтобы не слышать надоевшие вопли и стенания.
Дорога от Ашдода до Беер-Шевы заняла меньше двух часов и уже вначале десятого утра Вера со своей приятной собеседницей въезжали в достаточно большой город по израильским масштабам.
Из окна автобуса Беер-Шева мало разнилась от того, что видела Вера раньше, когда в редких случаях, её брали с собой прокатиться в центр страны сестра или Наташа — те же виллы, коттеджи, старые здания в три-четыре этажа и, конечно, огромное количество новостроек.
