Девушка ты весьма симпатичная, расторопная, а большого языка на этой работе не надо. Поверь, там ты не переработаешься, а за счёт чаевых можешь заработать гораздо больше, чем на этом выматывающем силы и душу никаёне.

Что ты думаешь, мне легко, я тоже пашу на виллах, а вечером ещё мою посуду в одной забегаловке.

— А, почему Вы, не идёте в официантки?

— Глупышка, посмотри на себя, а теперь на меня — я маленькая ростом, толстушка, как говорится, ни кожи, ни рожи, кто меня такую красавицу возьмёт обслуживать капризного израильтянина, а тем более, мужского пола?

— Но мне… не знаю даже, как это сказать…

Короче, мне противно, когда ко мне пристают эти обезьяны, а на работе официанткой это может быть сплошь и рядом.

— Девочка моя, никто тебя насиловать в зале кафе не будет, даже не рассчитывай.

Но это я шучу, найди девонька для себя определённую линию поведения, научись сохранять дистанцию и при этом, улыбаться, отшучиваться и даже подыгрывать этим приставалам, от слов ведь не беременеют.

Убеждения доброжелательницы подвергали стойкость девушки испытаниям и подталкивали к размышлениям, а от них Веру бросало то в жар, то в холод, но однажды в марте, в дни праздника Пурим, гуляя по набережной Ашдода, она всё же осмелилась и, зайдя в приглянувшееся кафе, предложила свои услуги в качестве официантки.

И, на этот раз ей повезло, хозяином кафе оказался выходец из Грузии, при виде которого у Веры стало кисло во рту, и она тут же захотела покинуть кухню, куда её привела она из работниц, к которой она обратилась на счёт работы.

Средних лет мужчина солидной комплекции, с чёрной густой шевелюрой и седыми висками смерил Веру взглядом с ног до головы и поцокал языком:

— Давно в стране, знаешь иврит, работала когда-нибудь официанткой?

Он буквально выстрелил вопросами на хорошем русском языке с совершенно небольшим акцентом.

Вера потупила глаза.

— Скоро полгода, учусь в ульпане бэт, официанткой никогда не работала.

— Ну, и хорошо, приходи к шести вечера сюда в кафе, будь одета в джинсы, кроссовки или туфли без каблуков и в светлую футболку или кофточку с длинным рукавом, но без рисунка.

Три дня работаешь бесплатно, все чаевые будешь сдавать в кассу.

Это твой испытательный срок, если согласна, то приходи.

И он сразу потерял к Вере всякий интерес, отвернулся к рядом стоящей женщине, заговорив с ней на грузинском языке.

Радостная девушка вбежала в квартиру с криком:

— Любочка, я иду работать официанткой в кафе и уже сегодня вечером!

Сестра тут же сбила её восторженный порыв:

— А меня ты спросила, для тебя, что семья не имеет никакого значения, разве не нужно соизмерять свои желания и поступки с истинным положением дел — кто будет с Русланчиком, когда я буду оставаться на сверхурочные часы, ты знаешь, что от тебя потребует хозяин, может ему нужна постельных дел мастерица, ты, что уже согласна и в потаскухи податься?

— Но, Любочка, не буду же я годами гнуть спину и ломать руки на никаёне?

Мне одна наша ученица в ульпане сказала, что лучше всего выучить как следует язык, общаясь с людьми разного уровня, а то я прихожу домой, включаю русское телевиденье и весь иврит становиться до лампочки.

Любу буквально взорвало от злости, она швырнула в раковину тарелку, которую до этого держала в руках и со звоном разбитого стекла обрушилась на Веру:

— Дурища, ты бы, кого хочешь слушала, только не сестру родную!

Я же тебе говорила перекантуйся годик, я уже готова была с тебя снять оплату за квартиру и хешбоны (счета), лишь бы ты присматривала за Русланом, а осенью начала бы учиться на подготовительных курсах для поступления в университет и продолжала бы подрабатывать у Ронит, она ведь уже по десять шекелей в час стала тебе платить.

Так, нет, ей какая-то баба что-то сказала, и она побежала в официантки жопой крутить и сиськами трясти перед мужиками всех мастей.

Ты, наверное, забываешь, что я несу за тебя ответственность перед родителями…

— Люб, ну, Люб, успокойся, меня только взяли на три дня на испытательный срок, может быть я ещё не подойду, а ты уже впала в истерику.

— Истерику говоришь, нет, моя милая, я просто констатирую факты, а будешь дальше так себя вести, то подумай о съёмном жилье, а я проститутку у себя дома держать не намеренна, намотай себе это на не существующий у тебя ус, я всё сказала, точка.

Люба оставила последнее слово за собой, как она делала всегда, начиная с Вериного раннего детства, но та на сей раз не собиралась сдаваться и к шести вечера отправилась на новое место работы.

Без четверти шесть она уже заходила в двери кафе и сразу же натолкнулась на хозяина:

— А, пришла, ну, хорошо, не буду вызывать другую девочку, посмотрим, что ты собой представляешь на работе, выглядишь отлично.

— Простите, но я ведь не манекенщицей устраиваюсь?

— Вай, тоже мне сказала, манекенщицей, тут моя дорогая, крутиться надо больше, чем на той сцене, если хочешь, чтобы тебе оставили побольше чаевых.

Ладно, некогда мне с тобой лясы точить, скоро надо открываться.

И крикнул в глубь подсобки:

— Наташа, где ты, Наташа, иди введи новенькую в курс работы!

Из дверей вышла с кружечкой кофе в руках симпатичная высокая девушка и смерила Веру пристальным взглядом.

— Привет! Ты, уже слышала, что меня зовут Наташа, а тебя?

— Вера.

— Так вот, Вера, ума тут много не надо, подаёшь посетителю меню, желательно с улыбкой, а через несколько минут справляешься у них, сделали ли они выбор.

Если да, то записываешь заказ и отдаёшь его на кухню, а пока, сама расставляешь на столе перед клиентами приборы и корчишь лыбу, отвечая на всякие глупости, типа, когда такая красавица бывает свободная, не хочет ли она встретиться в другом месте и не желает ли девушка прокатиться в столицу нашей Родины, прогуляться по набережной и так далее.

— И, что мне отвечать?

— Ты, чего, наивная или только что с берёзы слезла?! что хочешь, то и отвечай, только не груби, если желаешь, чтобы сделали заказ покруче и типов отвалили побольше.

— Типы, это чаевые?

— Ей богу, только с дуба сползла, вот скажу девкам, животы от смеха порвут, пришла работать официанткой и не знает, что такое типы.

Блокнот, ручка есть?

— Нет, я ведь не знала…

— Всё, деревня, ты меня достала, но нет времени у меня учить тебя дальше уму-разуму.

Держи мою старую, тут ещё есть несколько листочков, на тебе ручку и иди принимай заказ у той пары, что села сейчас в углу, не забудь захватить меню.

Это же надо, такую бестолковую и на мою голову, куда Зураб смотрит?!

Под ворчание Наташи, Вера схватила два меню и побежала к столику принимать заказ.

Самое удивительное и приятное для Веры, что первыми её клиентами оказались выходцы из Советского Союза, которые с удовольствием общались с симпатичной девушкой на родном языке и её обкатка прошла благополучно.

Дебют был удачным, доброжелательные посетители оставили девушке приличные типим (чаевые) и Вера, как ей было велено, сдала их в кассу вместе с деньгами за заказ.

Ничего особенного или вызывающего отвращения в этот вечер не произошло.

Никто не делал явные попытки к знакомству, и нагло не цеплялся, а на лёгкие шутки Вера с удовольствием отвечала, чувствуя, как от клиента к клиенту растёт её уверенность в общении на иврите.

Безусловно, эта работа не шла ни в какое сравнение с никаёном, но к концу смены ноги гудели от постоянного хождения, а руки ныли от тяжёлых подносов, но Вере работа понравилась.

За последним клиентом закрылась дверь — девушки официантки подсчитали чаевые и смотрели выжидающе на хозяина.

— Так, мои хорошие, день сегодня был удачным, наверное, наша новенькая принесла нам хорошую парнасу (доход).

Надо на мой взгляд её поощрить, с вашего позволения, я ей от вашей доли выдам полтинник.

Вера видела, что девушки не остались довольными действиями хозяина, эти деньги были изъяты из их зарплаты, но противоречить ему никто не осмелился.