Она подошла к носатому бойцу, притянула его к себе за облезлый ремень. Засопела в его волосатые ноздри: "Ну-у".

 -Чего тебе?-испугался солдат.

 -Да ты не бойся, пощупай какая я хорошая.

 Анна взяла его руку и засунула ее себе под бекешу.

 -Чуешь?

 Солдат начал моргать.

 -Чуешь?-переспросила Анна.

 -Чую,-наконец ответил боец.

 "Что там, Никодим?"-заинтересовались его товарищи.

 -Ну так ответь приятелям, чего застыл, как стеклянный.

 -Граната.

 -Что?-сделал шаг вперед другой солдат, но остановился, когда Никодим повторил: "Граната".

 -Правильно, граната,– одобрительно похлопала по плечу Никодима Анна.-Будете плохо себя вести, отпущу рычаг. Нам с мужем терять нечего. Он такой же псих, как и я. Правда, любимый?

 -Правда, жена,– ответил Бекасов. Расстегнул шинель, продемонстрировав две гранаты за поясом. -Ружья кладите.

 Солдаты тут же выполнили приказ, подняли руки.

 Беседа у костра продолжалась недолго. Выяснилось, что на хуторе больше никого нет. Хозяева давно сбежали- то ли от красных, то ли от белых. В станице Канеловской целого гарнизона красных уже нет. Утром два полка комиссара Сорокина были отправлены ближе к Екатеринодару, так как стало известно, что деникинцы вновь собираются штурмовать город. В станице осталось две роты- пехотная, артиллерийская и штаб. На днях должны выдвинуться и они. Пленных белых казаков расстреляли. Оставили в живых только одного.

 -Кого?– взяла Анна за воротник шинели носатого.

 -А я знаю? Их в расход за баней пускали. Поставили шеренгой, а перед самым залпом помощник комиссара Берзиньш, латыш, прибежал и одного с собой забрал. Офицера.

 Анна и Бекасов переглянулись. На лице Белоглазовой промелькнул испуг.

 Солдат заперли в подполе хаты. Петр сказал, что сверху на дверцу приладил гранату и если они попытаются вылезти, сразу же подорвутся. Напоследок узнали где в станице штаб и где квартируют комиссары.

 Забрали своих коней. Вдоль реки поехали к станице. За холмом, у первых домов, спешились. Собаки, почуяв чужаков, зазвенели цепями, злобно залаяли. Атаманша вынула Маузер из кобуры, спрятала под бекешу.

 Бекасов собрался идти с Анной, но она его остановила:

 -Позволь, я сама, Петя....Ладно? Ты же понимаешь…

 Пробиралась к штабу вдоль заборов, мимо еще добрых и сожженных домов. То ли бои здесь были, то ли комиссары подпалили жилища неугодных им казаков.

 Штаб находился в крашенной желтой краской хате, как и говорили солдаты, сразу за рынком, у магазина с вывеской "Молочная торговля". В доме горел свет.

 Белоглазова, пригибаясь, осторожно подобралась к краю строения. Попыталась встать на выступ, чтобы заглянуть в окно. Нога сорвалась и Анна ударилась подбородком о стену. Выругалась. Решила повторить попытку, но кто-то ухватил ее за воротник, встряхнул:

 -Что, попалась, птичка?

 Её держал за шиворот огромный матрос в бескозырке. Он был опоясан пустой пулеметной лентой, за поясом- Наган. Глаза его горели в ночи желтым огнем, как у кота, поймавшего добычу.

 -Чего тебе тут надо, а?

 Анна уже нащупала Маузер, но передумала его применять. Услышат выстрел-все пропало.

 -Гулящая я,-сказала она, повторив сцену на хуторе.

 -Что?

 -По желтому билету работаю. Что тут непонятного? Вот, думаю, может товарищам комиссарам на ночь что нужно. Я все умею.

 -Так уж и все,– несколько остыл матрос.– Мы, большевики, люди порядочные и высоконравственные, у нас это… запрещено.

 -Да ладно, сказки-то рассказывать, запрещено,– покривилась Анна.– Природа у всех мужиков одна или вы больные поголовно, а?

 Матрос задумался, потом расхохотался:

 -А ты не промах. И на личико ничего себе. Ладно, может и сгодишься.

 Матрос потащил Анну по крутым ступенькам крыльца, коленом открыл дверь, потом вторую.

 В просторной комнате за круглым столом сидели пятеро мужчин, играли в карты. Двое в кожаных танкистских куртках. Такие теперь носили комиссары. Дым от папирос стоял столбом. Тем не менее, в комнате было довольно светло от нескольких керосинок и двух свечей. Одна из них в бутылке из-под мадеры горела на столе.

 -Вот, товарищи, набивается скрасить ваш вечерний досуг,– сказал матрос.

Игроки обернулись. Среди них был штабс-капитан Половников. Он кинул на стол карты, поправил наброшенный на плечи офицерский китель без погон.

 -Ну что, Володенька, кукуешь?– повторила Анна с ухмылкой вопрос, который впервые задала штабс-капитану в подвале винной лавки.

 -Вот эта встреча!– всплеснул руками Половников. Китель свалился с его плеч. Он остался в белой исподней рубахе.– Знакомьтесь, товарищи. Атаманша, командир отдельной партизанской бригады Добровольческой армии Анна Владимировна Белоглазова собственной персоной.

 "Как?!"-воскликнули комиссары хором. Встали с мест.

 -Да. И моя сожительница. Влюбилась в меня с первого взгляда, как кошка. Если б не она, расстреляли б меня деникинцы, не моргнув глазом. Благодаря ей же, командованию Красной армии теперь многое известно об этой, с позволения сказать, армии- состав, вооружение, контакты с союзниками, атаманами станиц и, главное, планах. Если б генерал Деникин узнал об этом, он бы собственноручно пристрелил красавицу.

 "Краси-вая",– протянул один из комиссаров.

– Можете оценить эту красоту, так сказать, теперь вплотную,– продолжал Половников.– Сама же пришла. Раздевается, друзья, по первому щелчку. Ну, Анна, покажешь номер?

 Высокий, худой как жердь большевик, задвинул с грохотом под стол стул. Выпятил вперед бородку клинышком:

 -Как она вас нашла, товарищ Половников? Может, привела с сбой целую армию!

 -Успокой своего приятеля, Володенька,– ответила Белоглазова.-Никакой армии за мной нет. Ты верно сказал, я влюбилась в тебя как кошка, с первого взгляда. И вот пришла спасать тебя. А ты, оказывается, ни в каком спасении не нуждаешься.

 -Милая Аннушка,– подошел к Белоглазовой штабс-капитан, дыхнул на нее дымом от папиросы,– неужели ты и в самом деле решила, что я свяжу свою судьбу с такой безголовой оторвой, как ты? Что буду воевать на стороне генералов, которые спустили в помойную яму великую империю? Они прошлое, ушедшее безвозвратно. Что они могут дать русскому народу? То, чем он уже сыт по горло- рабство, нищета и бесправие. От вашей армии пахнет нафталином и перхотью. Вас всего несколько тысяч, нас тьма, потому что на нашей стороне свобода и правда.

 -Ты прав, Володенька, как всегда прав. На вашей стороне- тьма. Но я пришла сказать, что люблю. Безмерно люблю.

 Пухлый комиссар в монокле осклабился. Худой засопел волосатыми ноздрями, упрямо повторил вопрос:

 -Как она сюда попала?

 -Нетерпеливые какие у тебя друзья, Володенька,– вздохнула Анна.– Что ж, щелкай пальцами, любимый.

 Белоглазова засмеялась, но в глазах её штабс-капитан, кажется, увидел навернувшиеся слезы. Это его еще больше насторожило. Пора было прекращать комедию и в самом деле разобраться, как она узнала, что он здесь и как пробралась в станицу. А главное, для чего? Неужто и вправду за ним?

 Анна спокойно достала из-под бекеши Маузер. Комиссары застыли будто в немой сцене. Только матрос стал пятиться к двери.

 Его она пристрелила первым. Затем уложила комиссара с клинообразной бородкой, задававшего много вопросов. Остальные, вместе с Половниковым, отскочили в угол комнаты, где висела икона с погашенной лампадой. У всех в кобурах были револьверы, но от страха они забыли про них.

Когда прогремели еще два выстрела и большевики упали на пол, забрызганный их кровью штабс-капитан, опустился на четвереньки, пополз к Анне.

 -Не стреляй, не надо!

 -Что ты, разве я могу убить любимого человека! Я же пришла за тобой. Пойдешь?

 -Куда скажешь. Хоть на край света.

 -И снова мы будем жить и воевать вместе?

 -Да!

 На улице раздался взрыв, окно осыпалось осколками, часть рамы провисла в комнату. Внутрь ворвался ротмистр Бекасов. В руке он держал поднятую вверх гранату: