Лучше бы я отдохнул.
Лучше бы я хорошенько отоспался за восемнадцать суток полета на "Лонготоре". Или привел бы в порядок свою переписку. Или прочитал бы, наконец, "Энаду" Гроссона. Или, в конце концов, просто провалял бы дурака. По крайней мере, я не чувствовал бы себя тогда полным идиотом, не умеющим как следует работать с информацией. Да и голова тогда работала бы гораздо лучше.
Но нет, весь полет, все восемнадцать суток я занимался исключительно информационным поиском. Я спал урывками, от случая к случаю, я ел, не отключая аппаратуру, я даже забывал сделать зарядку и все без толку. Смешно - я надеялся нащупать что-то, укрывшееся от пяти лучших инфоров Академии, изучавших проблему Кабенга в течении месяца перед моим отлетом. На пятнадцатые сутки полета я изучил их итоговый отчет. Мне стало бы смешно, если бы положение не было столь серьезным. Они тоже не нашли ответа, но то, что я с трудом проделал за две недели, заняло у них не больше двух дней.
Но мне этого было мало. Я все еще на что-то надеялся, и не прекратил поиска даже после того, как покинул борт "Лонготора". Капитан оказался мастером своего дела, он сбросил мою капсулу неподалеку от маяка системы, всего в сутках полета от Кабенга. И даже эти последние сутки я умудрился без остатка потратить на информационный поиск надеялся, что новая информация, поступившая с планеты, облегчит дело. Надежда, конечно, оказалась напрасной, ничего принципиально нового мне обнаружить не удалось. Никаких следов вмешательства извне. Ничего общего с тем, что происходило когда-то на Джильберте или Скорпионе. Ничего общего кроме одного, кроме того, что там тоже до самого последнего момента все отклонения от нормы казались незначительными и не принципиальным и, кроме того, что там точно так же, как сейчас на Кабенге, люди оказались в ситуации без выбора, когда все их дальнейшие действия полностью предопределялись ситуацией. И в итоге катастрофы, предсказать которые мы оказались не способны. И то, что в десятках других случаев та же предопределенность наших действий к катастрофе не приводила, почему-то не успокаивало.
Наверное потому, что я не мог простить себе Джильберту.
Я покинул ее за шесть суток до катастрофы, и мой рапорт о результатах проверки поступил к руководству одновременно с сообщением о прекращении связи. Я ничего не сумел тогда обнаружить, но я же чувствовал, чувствовал, что дело нечисто, и я не должен был улетать. Никто, конечно, не сказал мне тогда этого, инструкции я не нарушил, но простить себе то, что я был рядом - и не сумел разглядеть опасность, не смог увидеть того, что потом, при расследовании буквально бросалось в глаза этого простить себе я не мог. Что поделаешь человек силен задним умом. Но на то он и дан нам, этот ум, чтобы пытаться увидеть дальше привычных ему образов, чтобы выделять в окружающем нас мире новые связи и закономерности. Зигмунд, инструктируя новичков, поступающих к нам в отдел, обычно показывает им записи Акренда, сделанные на К-118 в 413-м. Я был одним из немногих, кто сумел, как в свое время сумел это сделать сам Акренд, разглядеть, почувствовать присутствие полиморфов, и я всегда гордился этим. Гордился до самого провала на Джильберте.
После этого провала я пять с лишним лет не получал серьезных заданий. Поделом, думал я, раз за разом переживая совершенные тогда ошибки. Но оказалось, что Зигмунд просто держал меня в резерве. Он, конечно, не сказал этого, но я все понял, когда ознакомился с материалами по Кабенгу. Он держал меня в запасе, как организм держит клетки памяти иммунной системы. Когда-то я сталкивался с опасностью, подобной той, что угрожала сегодня Кабенгу, и, хотя и не сумел ее тогда разглядеть, у меня все же было больше шансов, чем у кого-либо другого.
Но успеха это не гарантировало.
В получасе полета от базы, когда капсула вошла в посадочный канал, я еще раз просмотрел вводную информацию по Кабенгу. Ту, которую усвоил бы рядовой наблюдатель Академии, отправленный на планету с рядовой миссией, хотя и в спешном порядке исключительно из-за внезапной болезни своего коллеги, который готовился к работе наблюдателя на Кабенге в течение одной-двух недель. Итак, Кабенг (Т842/16). Планета в системе Т842. Диаметр, масса, расстояние от звезды, период обращения Масса цифр, место которым - в мнемоблоках. Важен основной вывод: планета земного типа с вполне приемлемыми для человека условиями жизни на поверхности. Та-а-ак. Теперь история исследования, это уже поважнее, на этом можно сосредоточиться. Первое обследование - в рамках проекта "Спектр", помню, был в свое время такой проект, звездолетом третьего класса "Коралл-Д" в 513-м (период доступности 509-529 годы). Обнаружение жизни на пятой планете системы, обследование по программе "Био" в 516-м и 520-м. Итоговые доклады руководителей это я помню, это я читал, и не без интереса читал, надо сказать, потому что к тому моменту я уже знал, каков Кабенг сегодня, и поражался контрасту между современными условиями на планете и тем, что было прежде. А вот и доклад Координатора второй партии об обнаружении следов разумной деятельности на Каланде. Интересный доклад всего восемь страниц текста, но и по ним чувствуется нетривиальный подход. Попади этот доклад в Академию сегодня, и Зигмунд наверняка пригласил бы этого Координатора, Сайе Рихтера, работать в нашем отделе.
Рихтеру повезло, он жил в прошлом веке, когда нашего отдела не существовало.
Та-ак, что там дальше? А, рапорт о спешном свертывании работ, масса смет и ведомостей к нему в виде приложения. Ну, конечно, ведь столько оборудования пришлось досрочно дезактивировать, не позавидуешь руководству экспедиции. Эти документы, конечно, ни один наблюдатель в своем уме изучать не будет. Поэтому - забыть о них. Хотя я их изучал, будь они неладны.
А вот, наконец, и меморандум об организации специальной программы "Кабенг". Развернутый план работ по изучению разумной жизни на Кабенге, пересмотренный план работ, вторая редакция пересмотренного плана. Очень похоже на то, что план пересматривался по достигнутым на отчетный период результатам, но попробуй теперь докажи это. И вопрос надо ли? Отчеты об экспедициях 526-го и 529-го годов. Доклад об установлении первичного контакта с онгерритами. Снова вопрос - можно ли считать контактом? Правда, надо отдать им должное, они сами этот вопрос поднимают, вот здесь, на последней странице доклада. Отчеты о продолжении работ во время второго периода доступности с 589-го по 586-й год. Все это я, конечно, помню. Гораздо лучше, чем помнил бы простой наблюдатель, выполняющий рутинное задание, но это не беда - вряд ли кто-то обратит на это внимание. А вот, наконец и наше время. Период доступности с 647-го по 682-й год. Одних ежегодных докладов больше двух тысяч страниц, не говоря уже о приложениях. Решение 658-го года о комплексном воздействии. Отчеты, сметы, справки. Черт ногу сломит. Именно так должно все это представляться рядовому инспектору Академии, изучавшему отчет группы лучших инфоров, которые в течении месяца исследовали проблему Кабенга...
