Утро вечера мудренее.

Он вдруг подумал о Валечке из их конструкторского бюро. Как она на него смотрит, как старается сесть рядом на совещаниях и в буфете! Славная девочка. И эти ее кудряшки, стройные ножки на каблучках, пухлые, яркие губы... Что она в нем нашла? Он ей в отцы годится. А все-таки льстит... "Спи, Казанова", - сказал себе Аркадий Семенович и улегся спать.

***

Молодые играли в семейную жизнь - как они ее понимали. Рита с утра наводила везде чистоту, Олег бежал в магазин, к самому его открытию, за продуктами - ночи, насыщенные любовью, требовали горючего, - потом Рита надевала на голову яркую, как летнее небо, косынку и они отправлялись на пляж.

Возвратившись, снова кидались друг к другу в объятия, раскаленные солнцем, собственной наготой, невозможностью обладать друг другом на пляже, где Рита прыгала у волейбольной сетки в "бикини" и узеньком лифчике, а потом валилась на горячий песок рядом с Олегом, старательно отводя взгляд от его плавок. Олег же, когда уж вовсе было невмоготу, переворачивался со спины на живот. "Как интересно! - в восторге думала Рита. - Как это все интересно!"

А какой обед устроила мама! Как на праздник или на день рождения. Все серебро, весь хрусталь были вытащены из серванта и блестели, и переливались всеми цветами радуги на белоснежной, накрахмаленной скатерти. Одними салатами можно было насытиться до отвала, но в центре стола на огромном блюде лежал еще гусь, обложенный золотистым картофелем, а по обеим его сторонам возвышались вазы с яблоками, персиками, мощными кистями зеленого и синего винограда.

На маме было новое, цвета морской волны, платье, тщательно и затейливо были уложены золотистые волосы.

И все это из-за нее, из-за Риты? Не может быть! Просто мама, как все артистки, любит праздники.

- Как вы там кормитесь? - тихо спросила она, когда Рита с Олегом набросились на гуся как голодные волки.

- Нормально! - с набитыми ртами в два, голоса бодро отозвались они, но Екатерина Ивановна не поверила. Она все смотрела, подпершись, на дочь, и что-то жалостливое, очень русское светилось в ее глазах.

- А где Аркадий Семенович? - со вкусом обгладывая ножку гуся, поинтересовалась мимоходом Рита.

- Его я не приглашала, - суховато ответила мать и, вспомнив, зачем позвала ребят, заговорила о главном:

- Как хотите, а без свадьбы нельзя!

Она старалась говорить твердо, решительно, но получилось тихо, неуверенно и просяще, и это было так странно, так необычно, что Ритино сердце смягчилось.

- Ну, если ты уж так хочешь... - великодушно протянула она. Пригласим тогда свидетелей. Вальку с Геной.

- И Веню с Толей, - торопливо добавил Олег, боясь, что его свидетели будут дискриминированы.

- Ну конечно, - успокоила его Рита и быстро взглянула на мать. - А ты можешь позвать своего Аркадия Семеновича.

- Да что ты все про Аркадия Семеновича? - вспыхнула мать.

"Значит, правда: что-то случилось", - подумала Рита.

- А на зимние каникулы мы съездим к моим, в Свердловск, - очень кстати перевел на другое Олег.

Знал бы он, что всех ждет к Новому году, аккурат к зимним каникулам! Никто и в страшном сне представить не мог, как взбрыкнут цены, что вообще будет твориться - даже сам ясноглазый "отец реформ".

- Детонька, ты хоть звони иногда, - попросила, прощаясь, мама и сунула Олегу огромный пакет с банками, куда уложены были салаты и маринады И даже остатки гуся.

- Ладно, - кинула через плечо Рита и внезапно увидела - как-то сразу, - как потерянно и одиноко стоит посреди коридора мать, в нарядном платье, легких туфельках на каблучках, а за ней - никого.

"Где этот чертов Аркадий Семенович? - рассердилась Рита. - Когда не надо, он тут как тут, а когда надо..." Но к счастью, в этот самый момент в проеме двери возникла фигура маминого аккомпаниатора - маленького, худого, взволнованного, с взъерошенной шевелюрой и папкой в руке.

- Уже уходите? - обрадовался он. - Как сказали, Екатерина Ивановна: ровно в восемь.

- Да-да, заходите, - улыбнулась Екатерина Ивановна, и уже совсем другая женщина стояла теперь в коридоре: оживленная, элегантная и уверенная в себе. - Так ты, детка, звони, - повторила она машинально.

"Как же... Нужны тебе мои звонки... - ворчливо подумала Рита. - Тебе на все наплевать: на меня, мою свадьбу, пропавшего ухажера... Черт бы побрал твою музыку!" И, ничего не ответив матери, не дожидаясь лифта, стала спускаться по лестнице.

- До свидания, Екатерина Ивановна, - попрощался за обоих Олег. Спасибо! - И поспешил за Ритой.

***

- Красивая у тебя мама, - уважительно, с каким-то даже страхом сказал Олег, когда очутились они на улице.

- Это что! Ты бы послушал, как она поет! - похвасталась Рита.

- А моя мать просто учительница, - вздохнул Олег. - В младших классах.

- Трудно, наверное? - постаралась проявить хоть какой-то интерес к будущей свекрови Рита.

- Конечно, трудно, - оживился Олег. - Но она очень любит свою работу. И ее любят в школе.

Я как-то раз к ней зашел - ключи потерял, - иду по коридору, в других классах довольно шумно и учителя на учеников покрикивают, а за дверью, где мать, - полная тишина, и в этой тишине она что-то рассказывает - негромко, вполголоса. Я ее так зауважал тогда...

Рита покосилась на Олега. Щеки его разрумянились, глаза блестели. "Может быть, от шампанского? - с надеждой подумала Рита. Но тут же себя одернула. - Не притворяйся. При чем тут шампанское? Просто рад поговорить о матери, вот и все". Ей стало грустно.

- А братья-сестры у тебя есть?

- Нет, я один. В детстве все просил купить мне сестренку, да мои так и не собрались. А потом умер отец. Пришел с работы, сел в кресло - "Что-то я устал сегодня" - и умер. Мать чуть с ума не сошла от горя. Он ведь даже не болел никогда. Хорошо, что я уже был большим: глаз с нее не спускал. Ужасно! - Олег передернул плечами, словно от холода. - Но теперь у меня есть ты, - обнял он свободной от сумки рукой Риту.

Вечер был тихим и теплым, какими бывают вечера В августе. Темное небо бескрайним ковром расстилалось над головой. Где-то там, в вышине, мерцали невидимые при свете уличных фонарей звезды. Нагретая за лето земля медленно, щедро отдавала тепло. Буря, взорвавшая непрочный мир в обществе, не коснулась природы: та жила своей вечной жизнью, отдавая людям плоды земли, набираясь сил перед глубоким и долгим зимним сном.