Действительно, возглавлял ряд, удостоенных чести быть помещeнными на этой стене, портрет стоящего рядом с ними майора. Правда, на снимке погоны присутствовали капитанские, но звезда Героя подтверждала, что перед ними именно тот человек. Капитан Драгунский, как следовало из подписи, с танковой ротой без потерь со своей стороны сумел захватить опорный пункт противника и удерживал его более суток до подхода основных сил.

Второй портрет принадлежал Зиновию Колобанову. Третье место занимал прославленный «танкобой» Лавриенков, не имевший равных по количеству подбитых панцеров противника. А вот четвeртый изображал стоящего рядом с Пашкой лейтенанта Банева. Подпись под фотокарточкой предлагала: «Бить врага, как старшина Банев!»

- Так ты Банев? - Поразился майор.

- Так точно, товарищ майор. Лейтенант Банев, шестнадцатая танковая бригада, второй танковый корпус, Первая танковая армия генерала Катукова. - Отрапортовал Володька старшему по званию. Тот кинул руку к козырьку.

- Майор Драгунский, сороковая танковая бригада, седьмой танковый корпус, Вторая танковая армия Черняховского.

Майор ещe раз осмотрел фотографию на стене, оценивающим взглядом прошeлся по Володьке и с каким-то удивлением протянул.

- Слушай, лейтненат, ты же самого Хайнца Оберта в прошлом году сжeг!

- Так точно, товарищ майор. - Согласился Володька. - Было дело. Девятого августа под Люблином.

- А расскажи-ка, лейтенант Банев, как там всe происходило? - Глаза у майора загорелись при сообщении, что перед ним участник одного из самых знаменитых танковых боeв Восточного фронта. Он увлeк Володьку в сторону. И, вскоре, они увлечeнно обсуждали перипетии того боя, демонстрировали друг другу руками манeвры танков и рельеф местности, горячо обсуждали каждое действие как Володьки, так и германского Аса гауптмана Оберта.

Пашка ругал самого себя. Надо же так расслабиться от полугодовой спокойной жизни, что стал забывать самые жизненно необходимые навыки. Сколько раз твердил своим курсантам, что снайпер просто обязан запоминать все мелочи в окружающем пейзаже. Неважно, что сейчас вокруг него не поле или лес, а каменная коробка комендатуры. Он непременно и обязательно должен был рассмотреть всe, что находится в пределах комнаты, в том числе и эти фотографии.

А вот Ковалeв заметил! И не только заметил, но и мгновенно определил, что представленные там люди в данный момент времени находятся в двух шагах от него.

А Иван что-то тихо обсуждал с сопровождавшим лейтенанта Банева сержантом. Имевший внешность нелюдимого молчуна, Ковалeв просто преображался, когда нужно было разговорить случайного знакомого, добывая из того такую уйму информации, что поражался даже командир, прошедший незабываемую школу испанских интербригад. Вот и сейчас он что-то рассказывал, махал руками, делился табаком. Спустя мгновение с самым серьeзным видом вслушивался в слова своего собеседника, чему-то кивал, один раз отрицательно махнул головой. При этом не забывал короткими взглядами фиксировать всех остальных участников этой невольной встречи. От увлечeнных разговором танкистов, до старшего сержанта из комендатуры, который нашeл способ передать своему начальству о прибытии новых лиц.

Пашка оторвал взгляд от стены. Упущение исправлено. С данной минуты все присутствующие на этой доске воинской славы разложены по полочкам памяти и снабжены соответствующими ярлыками с фамилией и воинским званием. Окажись сейчас в комнате Сафонов или Покрышкин, Пашка мгновенно опознает их. Пусть, качество некоторых фотографий оставляет желать лучшего, но звание и количество наград у каждого из прославившихся бойцов младший лейтенант Чеканов запомнил гарантированно. Жаль, что расстояние не позволяет прочитать за какие именно подвиги они сподобились попасть на эту стену.

- Слюшай, камандыр, абыдно, а! - Протянул Ковалeв старательно копируя кавказский акцент начальника штаба их отряда майора Никурадзе. - Танкисты всего двадцать минут здесь, а телефонистка и машинистка уже два раза мимо них пробежали. А мы полтора часа тут сидели, а никто в нашу сторону даже не глянул. - Иван попытался изобразить горестный вздох, но с его габаритами эта попытка больше смахивала на подготовку к разбойничьему посвисту.

- Ордена нужно было надеть. - Посоветовал Ковалeву сержант Демкович, проводивший телефонистку заинтересованным взглядом. - Тогда бы и на тебя смотрели.

- Откуда у рядовых «связных катушек» ордена? - Возразил Иван.

- Не жалобись. - Отмeл возражение танкист. - Во-первых, вы не связисты. Лейтенант вас снайперами назвал. Во-вторых, не рядовые. Твой командир старшиной был, когда они с моим взводным встречались. - Танкист повернулся к Пашке. - А сейчас, наверняка, лейтенант?

- Младший лейтенант. - Не стал упираться Чеканов.

- Ты сам-то что ж не одел? - Пресeк нежелательный разговор Ковалeв.

- У меня из наград только вот это. - Демкович кивнул на две нашивки о ранениях, украшавшие его гимнастeрку. - Представляли, да не успел получить. Каждый раз в госпитале оказывался, а медали тем временем по другим местам разбрелись.

Пашка ещe раз просмотрел ряд лeтчиков, украшенных многочисленными медалями и орденами. Отвернулся от стены. Кому-то можно выставлять свои награды напоказ, а кто-то должен их старательно прятать, чтобы не вызывать ненужные пересуды у окружающих людей. Сам младший лейтенант Чеканов все свои ордена и медали надевал только два раза в жизни, и оба перед посещением фотографа.

В далeком уже августе прошлого года, когда прадед потребовал документальное подтверждение доблести правнука. И в феврале этого года, после получения очередного послания из далeкого дома, в котором старик высказывал своему потомку странную обиду.

«Ты, Пашка, не позорил бы меня перед соседями. На улицу выйти стыдно.» - Сообщал прадед почерком двоюродной Пашкиной сестры Верки. - «Весь посeлок смеeтся. Говорят, ваш Пашка со всей своей части медали собирал. Обвешался, как eлка на Новый год.»

Пришлось младшему лейтенанту Чеканову просить помощи у командира школы. Подполковник Селивестров посмеялся над проблемой своего подчинeнного и выписал тому подтверждение, что «младший лейтенант Чеканов действительно награждeн тремя орденами и двумя медалями». Снабдил бумагу довольно подробным разъяснением за что именно получена та или иная награда, и поставил на неe все печати, наличествующие в снайперской школе. Пашке же оставалось в очередной раз посетить фотографа ради новой фотокарточки.

Вот только был на ней он не один. В подтверждение слов подполковника Селивестрова привлeк младший лейтенант Чеканов к операции по обелению своего честного имени Панкратова и Ковалeва, заставив тех надраить ордена и выстроиться вместе с ним перед объeктивом фотоаппарата. На фоне Панкратова с двумя орденами и медалью, и Ковалeва с очень даже не солдатским орденом «Красного знамени», полученным за подстреленного в августе генерала, пять наград Пашки смотрелись не так вызывающе.

Одну фотографию, из выпавших на его долю при делeжке, Павел отправил домой, одну старательно спрятал на дне вещмешка вместе с орденами, а одну самым бессовестным образом реквизировал комсомольский вожак школы, заявивший, что ему жизненно необходимо наличие данной фотографии в стенгазете, посвящeнной двадцать четвeртой годовщине образования Красной армии. Фотокарточка провисела там две недели, после чего бесследно исчезла в неизвестном направлении. Хотя, Ковалeв клятвенно утверждал, что собственными глазами видел, как одной из тeмных ночей данное произведение фотоискусства боковыми коридорами кралось в сторону санблока, где и спряталось в вещах санинструктора Орловой. При этом косился в сторону Панкратова, на которого, как было известно в школе всем до единого человека, неровно дышала младший сержант медицинской службы Варвара Орлова.

Как отреагировал посeлок на новое письмо с доказательствами узнали только в конце апреля. Сам прадед надиктовать письмо не смог. Занедужил старик. Да и то - сто шесть лет уже. Старше него только бабка Лукерья, слывшая на всю округу колдуньей. А больше ровесников и нет, на погосте давно. Лучший друг прадеда дед Михей более чем на десяток лет младше. Как и остальные старики их посeлка. Не живут охотники долго. Кого медведь заломал, как было с Пашкиным дедом, кого лихоманка в одночасье скрутила и нестерпимым жаром сожгла, кто под коварный лeд ушeл, не заметив занесeнную снегом полынью, а кто просто безвестно в тайге сгинул. Ушeл по первому снегу на промысел пушного зверя и пропал. Только «безмогильный» крест на окраине кладбища появился, напоминая другим о непредсказуемости течения жизни. У рода Чекановых таких крестов пять было. Два из них прадед сумел перенести в правильную часть кладбища, отыскав в лесной глуши останки своего брата и внука. Надеялся, что любимый правнук и остальных без вести пропавших отыщет. Да Пашке на долю другая судьба выпала.