Держа в руках два стакана с виски, он повернулся к ней, мысленно готовясь увидеть, что его ждет. И она тут же вперила в него взгляд своих зеленых глаз, взгляд, в котором читались потрясение, смятение, боль и что-то еще. Лукас не взялся бы сказать, что именно.

Очевидно, он заставил ее чувствовать дискомфорт. Но разве не к этому он стремился?

Остановившись напротив нее, он подал ей стакан и заметил, что ее протянутая рука дрожит. Едва завладев стаканом, Калиста сделала большой глоток. Казалось, виски помогло ей прийти в себя – ее бледные щеки зарделись нежным румянцем.

– Да, Калиста? – саркастично отозвался Лукас вопросом на вопрос и заметил, как она вздрогнула.

– Что с тобой произошло?

– Дай-ка подумать… – Он притворно замялся, словно вспоминая. – А! Ложь, предательство, обман, смерть отца и… ну конечно! Еще – четыре с половиной года в афинской тюрьме.

Она покачала головой:

– Я понятия не имею, кто ты теперь такой, Лукас. А ты знаешь?

– Я-то? Может быть, тот, кто свел нас? – Он глотнул виски. – И еще тот, кому ты позволила прижать себя к стене и поиметь. Почему так случилось, как думаешь?

– Я… я не знаю.

– А еще ты сломалась при первом же моем прикосновении, ты явно не хотела, чтобы я останавливался, ты выкрикивала мое имя так, словно получала от меня именно то, чего так желала.

О да, теперь ему лучше – ведь Калиста получила наказание, которое заслужила.

– И ты все еще одета в траур по поводу кончины твоего любимого папочки. А ведь твое поведение едва ли пристало скорбящей дочери? А, Калиста?

– Не пристало. Такого больше не случится. Я сожалею о том, что произошло, уж поверь.

– Не сомневаюсь, что сожалеешь. Но это вовсе не значит, что такого больше не случится. – Ему хватило одного шага, чтобы приблизиться к ней вплотную. – Потому что оба мы с тобой знаем, Калиста, что я могу взять тебя когда и где захочу.

Он видел, что его жестокие слова больно ранят ее. Но эта боль заставила ее вспомнить о гордости и вызвала всплеск адреналина в ее крови.

– Так вот к чему это все было? – Калиста резко расправила плечи и возмущенно тряхнула огненными кудрями. – Ты притащил меня сюда, чтобы доказать, что можешь заняться со мной сексом в отместку за прошлое?

– Что-то вроде того.

Она открыла рот, чтобы ответить достойно, но сорвалась:

– Ты подлая, мерзкая тварь – вот ты кто! Отвратительный кусок…

– Да, да… – отмахнулся он со скучающим видом. – Я такой и даже еще хуже. Можешь называть меня как тебе угодно, если тебе от этого лучше, вот только это ничего не изменит. А знаешь, что еще хуже? – Он лениво оглядел ее разгневанное лицо. – Ты даже не сопротивлялась. Я предвкушал испытание, я ощущал азарт предстоящей борьбы, думал, что мне придется очень постараться, чтобы победить тебя. Но в результате все оказалось куда проще.

Калиста словно получила удар под дых. Слова Лукаса шокировали ее так, что у нее свело желудок, и ей пришлось опереться на удачно стоявший позади стул, чтобы не упасть. Сделав глубокий вдох, она попыталась взять себя в руки. Затем, окинув напоследок Лукаса уничтожающим взглядом, развернулась, чтобы уйти.

Лукас молниеносно метнулся к двери и загородил ей дорогу.

– Не так быстро.

– Я хочу уйти. Пожалуйста. – Голос ее звучал разгневанно и расстроенно одновременно.

– Нет. Уйдешь, когда я разрешу.

– Это часть твоего гениального плана? – с вызовом поинтересовалась Калиста, уперев руки в бока. – Удерживать меня здесь против моей воли? Словно арестантку? Так ты собираешься доказать, каким суровым мачо ты стал?

– Ты так думаешь? – Лукас окинул ее убийственным взглядом. – Мы оба знаем, что будет дальше. Ты в моей власти, Калиста. Можешь, конечно, притворяться, что ты разгневана, можешь изображать сопротивление. Но правда в том, что стоит мне пальцем тебя коснуться, и ты потеряешь волю. Ты будешь извиваться подо мной, сверху, снизу, ты будешь молить меня не останавливаться и будешь требовать все больше. Ну посмотри на себя! Ты жалкая, ну правда. Я тебе даже сочувствую.

Шлеп! Калиста изо всех сил врезала ему ладонью по щеке.

Лукас предвидел это. Он мог бы даже остановить ее. Долгое пребывание в компании с самыми жестокими в Греции преступниками обострило его инстинкты и научило просчитывать развитие ситуации. У Лукаса всегда была быстрая реакция, а теперь она стала молниеносной. Но он хотел прочувствовать гнев Калисты, хотел этого примитивного физического контакта, чтобы понять, что он задел ее по-настоящему. И он добился своего – жгучая боль от ее ладони заставила его сердце биться сильнее.

Он внимательно разглядывал ее: она стояла, вздернув подбородок, ее грудь, соблазнительно обтянутая черной тканью платья, бурно вздымалась, ее глаза полыхали диким зеленым огнем, словно она пребывала на грани безумия.

Казалось бы, он должен ликовать, ощущать триумф, но нет – его обуревали совсем иные чувства. Он жаждал вновь овладеть ее телом. А его единственная мысль была о том, как прекрасна эта женщина.

Он постоял молча, приходя в себя и ожидая, что она сделает дальше. Он почти хотел, чтобы она ударила его снова, тогда, схватив ее за запястье, он смог бы вновь войти в физический контакт с ней и посмотреть, к чему это приведет. Но вместо этого она безвольно уронила руку и опустила темные опахала ресниц. Ее нижняя губа задрожала.

– Применяешь насилие, Калиста? – Он глумливо хохотнул. – Раньше я за тобой этого не замечал.

– Не больше, чем ты того заслуживаешь.

– Нет? Может быть. Но если уж мы взялись говорить начистоту, то пора бы тебе взглянуть на себя.

Она вскинула голову и со страхом посмотрела на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Ой, да ладно тебе, Калиста, не притворяйся. Ты же понимаешь, что я знаю.

– Знаешь… о чем?

Если у Лукаса и были еще сомнения о том, какую роль Калиста сыграла в его падении, то сейчас они отпали. На ее хорошеньком личике было написано: «Виновата», написано большими жирными буквами. Ее всю колотило, она поднесла трясущиеся руки ко рту, а ноги явно отказывались держать ее.

Он злобно рассмеялся:

– Ты в самом деле хочешь, чтобы я это сказал?

– Лукас… я…

– Я скажу, если хочешь.

Отойдя от Калисты на пару шагов, Лукас повернулся к ней и буквально пригвоздил к месту осуждающим взглядом.

– Давай-ка вернемся в тот вечер, когда праздновали твое восемнадцатилетие. В тот вечер, когда мой отец узнал, что полиция обыскала одно из судов и нашла там оружие. И пока Ставрос был на вилле «Мелина», пытаясь выяснить, какого дьявола происходит, твой папаша подослал тебя развлечь меня. С чем ты справилась просто блестяще, должен тебе сказать. – Он замолчал, вздрогнув от отвращения. Потом продолжил: – Должно быть, Аристотель гордился тобой. Пока мой отец умирал от сердечного приступа, ты играла роль обольстительницы… пока люди искали вертолет, чтобы отправить его на материк, мы бились в агонии страсти. А когда вертолет все-таки нашли, было уже слишком поздно.

– Нет, Лукас. – Калиста закусила трясущиеся губы. – Все было совсем не так!

– О, все было именно так, Калиста. Прежде чем отец смог защитить себя и доказать свою невиновность, у него случился сердечный приступ, и он умер. Держу пари, Аристотель поверить не мог в такую удачу.

– То… то, что ты рассказал, просто ужасно…

– Да уж, это было ужасно, – с издевкой передразнил Калисту Лукас. – Он не только наживался на торговле оружием, но и, когда его поймали с поличным, подставил моего отца. Предал старого друга. Что может быть ужаснее.

– Нет! Я тебе не верю! – зарыдала Калиста. – Мой отец не причастен к контрабанде оружия. И он бы никогда не предал Ставроса.

– Ага, и, полагаю, он не причастен к моему аресту и к тому, что меня посадили на четыре с половиной года. – Лукас грубо расхохотался.

– Нет! Я не верю тебе. Как такое вообще было возможно?

– Вполне легко, как оказалось. У твоего отца были нечистые на руку друзья в высших кругах. Или, лучше сказать, в низших кругах?