В Хайларе последовали новые встречи и объяснения с представителями японской администрации, предъявление сопровождающих документов, поскольку д-р Макмиллан заявил, что письмо Уоллеса к Рериху с предложением «возглавить и защитить» экспедицию – ненастоящее (!).
Но недоразумения были улажены, необходимые процедуры пройдены, 4 августа начался полевой сезон. Первоначальный маршрут проходил по Баргинскому плато. На двух машинах успешно достигли Ганьчжурского монастыря, «несколько дней провели, собирая[семена] в округе монастыря, расположенного в типично пустынной и степной местности. Особое внимание было уделено участкам песчаных дюн»[17]. Рерихи сделали еще несколько остановок и вернулись в Хайлар по долинам рек Гуен-гола и Имин-гола.
Тем временем американский ботаник Макмиллан, направившийся к северу от Хайлара, в то время как Рерихи отправились на юг, установил за ними свою частную слежку и о ее результатах докладывал в бюро растениеводства: «Выехав 4 августа,[Рерихи] проследовали к Ганчжу-сумэ, монгольскому монастырю, где они остановились пятого и шестого. Они выехали оттуда седьмого и направились в Хандагай, где у них сломался грузовик. Они оставались там следующие три дня, выехали 11-го в Чан-нор[Цаганнор] и оставались там следующий день. 13-го они выехали к месту на реке Га[Гуен-гол], где стали лагерем, так же как они делали предыдущие два раза, выехали оттуда 16-го и приехали в Хайлар. Их сборы составляют 190 видов <…> и в целом 900 образцов»[18]. Этот маршрут полностью совпадает с описаниями Н.К. и Ю.Н. Рерихов, вероятно, в числе рабочих экспедиции были информаторы Макмиллана.
Кстати сказать, Макмиллан был не единственный, кто вел слежку за Рерихами. Еще были японская разведка, предположительно советская разведка, и… розенкрейцеры (!), которым отчеты о деятельности Николая Константиновича отправлял член ордена поэт Ачаир (А.А. Грызов)[19]. Частично эти письма были показаны потом одним из розенкрейцеров вице-президенту Музея Рериха в Нью-Йорке Зинаиде Лихтман.
Изыскания Рерихов в окрестностях Хайлара были краткими, так как политическая ситуация в этом приграничном районе была очень напряженной. Начав работу в районе Баргинского плато, участники экспедиции оказались под пристальным наблюдением администрации новообразованной провинции Хинган, созданной специально для контроля над Монголией со стороны Японии[20].
Следующей базой была станция КВЖД Варим в горах Хингана. Две недели собирали семена засухоустойчивых и пастбищных растений в этом горном районе. После короткого полевого сезона экспедиция вернулась в Харбин, где продолжилась научная работа. Ботаники собирали семена в предгорьях Хингана и степных окрестностях Ман-коу, изучали и оформляли гербарии из Восточной Монголии и Хингана. Ю.Н. Рерих классифицировал информацию по лекарственным растениям, произрастающим в Северной Маньчжурии, переводил китайские и тибетские медицинские тексты, готовил научный отчет по результатам полевых работ в Барге и Хинганских горах.
В конце сентября оба американских ботаника, продолжавших сообщать Департаменту клеветнические сведения о Рерихе, были отозваны в США по личному распоряжению Генри Уоллеса. Шеф Бюро растениеводства Райерсон, патронировавший и поддерживавший Макмиллана, был незначительно понижен в должности и переведен в Калифорнию.
Оставив в Харбине подготовленные к отправке в США семена и гербарии, Рерихи 24 ноября 1934 года покинули Харбин и через Чаньчунь, Дайрен и Тяньцзин направилась в Пекин. В Тяньцзине, где располагался корпус американских вооруженных сил, были получены необходимое снаряжение и амуниция для продвижения в район Гоби. В Пекин прибыли в начале декабря и провели там зиму, готовясь к следующему полевому сезону. Русский ботаник И.В. Козлов из Тяньцзина описывал баргинский гербарий, собранный Т.П. Гордеевым в Маньчжурии.
В Харбине тем временем В.К. Рерих и Т.П. Гордеев готовили к отправке собранные семена и гербарии. По каким-то неясным причинам отправка задержалась. Владимир Константинович объяснял это тем, что Гордеев «за это время несколько раз болел и не имел возможности производить разборку гербария и его определение», а также «преподает в 3-х учебных заведениях и на работу с гербарием может уделять только свой досуг»[21] и т. п. Но Департамент ждал не гербарий, а семена, которые к моменту отъезда Рерихов из Харбина уже были упакованы и подготовлены к отправке. Тем не менее посылки с семенами пришли в США в апреле и едва успели к весеннему севу, что на фоне клеветы ботаников, уже начавшей распространяться как круги по воде, внесло свой вклад в копилку нервозности Генри Уоллеса, и без того боявшегося собственной тени.
Рерихи тем временем вели переговоры о включении в состав экспедиции китайских ботаника и коллектора. Находясь в Пекине, они обратились за помощью к директору ботанического института Фан Мемориал Хсен Су Ху. Он порекомендовал ученого из Нанкина д-ра Кенга и помог закупить снаряжение для сборов семян и гербариев.
В мае 1935 года начался новый полевой сезон. Выехав за ворота Калгана, на двух машинах Рерихи с сотрудниками направились на север, во Внутреннюю Монголию, в полупустынные и степные районы провинции Чахар – земли хошунов Барун Сунит и Дурбит. Хошуны – «знамена», своеобразные административные единицы кочевой Монголии. Еще в XVII в. «каждому родовому владению князей дано было особое знамя и постановлено считать такое владение отдельною военно-административною единицею, называемою у монголов хошуном…»[22]
Теперь в состав экспедиции, помимо Рерихов, входили коллектор А. Моисеев, помощник руководителя экспедиции по вопросам снабжения В. Грибановский, водители М. Чувствии и Н. Грамматчиков. По воспоминаниям Грамматчикова, выехав из Калгана, «примерно за 1,5 суток добрались до шведской миссии, главой которой являлся швед Эриксон <…> После недолгого отдыха и завтрака, которым нас угостили, проехали в Цаган-Куре, где и остановились. Цаган-Куре – брошенный буддийскими монахами небольшой монастырь, который принадлежал шведу Ларсену. В Цаган-Куре экспедиция пробыла около трех месяцев и затем перебазировалась на Тимур-Хаду. По дороге один день провели около монастыря Шара-Мурен, три-четыре дня в Батухалке»[23].
Внутренняя Монголия, в марте 1934 года добившаяся автономии и самоуправления, находилась на гребне волны переустройств. Руководителей автономным правительством было двое – престарелый князь Юн-ван и энергичный молодой «принц Де», князь Де-ван, заместитель вождя Силингольского сейма и генеральный секретарь автономного правительства, который лавировал между японским и китайским правительством, выражая симпатию Японии и лояльность Китаю. Н.К. Рерих писал о нем: «Живою силою монгольского автономного правительства является Сунитский князь Де-Ванг. Нелегка задача этого князя, желающего вдохнуть новые государственные формы около древних монгольских знамен»[24].
План Токио превратить Внутреннюю Монголию в марионеточное государство Менгу-го наподобие Маньчжоу-го пока не оправдывал себя. Япония начала действовать через нанкинские власти. Под ее давлением летом 1935 года из Чахара, где в тот момент находилась экспедиция, была эвакуирована китайская армия, и только в районе Калгана оставалась одна из дивизий[25]. 27 июня того же года секретным соглашением между Китаем и Японией провинция Чахар перешла в сферу влияния Японии[26]. Тем не менее японцы готовили и военное вторжение в эту провинцию.
