Его новое "я"- Сысоев Николай Павлович, исповедовал православие, по сословному происхождению был мещанином и проживал в городе Аткарске саратовской губернии. Он был на два года старше Александра. В графе семейное положение стояла запись о браке с мещанской Пелагеей Федоровной Присыпкиной, чуть ниже штамп о разводе. Против имен родителей печально чернели погребальные крестики, графа дети пустовала. В работной книжке последней записью оказалась служба коллежским секретарем в уездной управе, с которой он два года назад уволился.
- А это все выдуманное? - поинтересовался Александр.
- Почему же, выдуманное! Был такой мещанин. Царство ему Небесное!- ответил Рахимов, оторвавшись от осмотра внутренностей платяного шкафа. Увидев, как напряглось лицо нового соратника, счел должным пояснить:
- Да вы не волнуйтесь! Мы не нечаевские бригады. Физическое насилие признаем только, как крайнюю вынужденную меру. А Сысоев умер пару месяцев назад в мытищинском работном доме от алкогольного отравления. Похоронен был, как непознанная личность. Документы же тамошний эскулап припрятал и продал. Они этим часто промышляют.
Заверение о том, что новые соратники не приверженцы крайних методов, несколько успокоило. Но осознавать, что теперь понесешь на себе груз чужого имени и чужой трагически оборвавшейся судьбы, было не особо приятно. А Рахимов, вспомнив, что договорились перейти на "ты", продолжал развивать тему:
- Свободного времени у тебя, товарищ Феникс, на первых порах будет достаточно. Посидишь в Интернете, вытащишь все об Аткарске, запомнишь название улиц, фамилии сотрудников управы, фотографии главы и его замов отыщешь. И если, не дай Бог, зацепят и будут задавать вопросы, отвечай уверенно. И главное знай, что и полиция, и охранка только в романах госпожи Малинковской умные и всемогущие. На деле там, как и везде в нашем отечестве, все на авось и спустя рукава. Особенно после того, как им при Михаиле Болтливом жалование срезали. И никто тебя на очную ставку с вдовой Сысоева в Аткарск не повезет. Хотя припугнуть этим могут.
Дальше Рахимов проинструктировал, как они будут поддерживать связь. Прощаясь, назначил через два дня встречу в близлежащем трактире и пожелал быстрей обжиться на новом месте.
Александр, проводив его, первым делом зашел в Интернет и набрал Аткарск. Вскоре он уже многое знал об этом, затерянном в саратовской степи городке. На страничке уездной управы обнаружилась групповая фотография сотрудников трехлетней давности. Сразу привлек внимание статный мужчина в кителе с петлицами коллежского секретаря. На фотографии он улыбался, но во взгляде, словно печать будущего приговора судьбы, сквозила какая-то унылая обреченность. Просмотрев список с указанием положения на фото, Александр узнал, что это и есть Николай Сысоев. А, заглянув в зеркало, обнаружил, что они чем-то даже похожи.
Как и обещал Рахимов, на первых порах его новые обязанности были совсем не обременительными. Для поддержания легенды, он зарегистрировался на Трудовой бирже в районе Сухаревки. Каждое утро уходил в ту сторону, якобы для поисков работы. Содержал в чистоте квартиру, и в любой момент был готовым встретить, накормить и расселить гостей. Для того чтобы узнать о их прибытие, просматривал объявления в "Московском папарацци". Сообщение о продаже бытовой техники германского народного концерна "Бебель", подписанное "пан Купчик", означало скорый приезд гостей. Цена, выставленной на продажу вещи, включала дату и время приезда. Каждое утро и вечер Александр, пробегая глазами колонку горячих новостей, заходил на страничку объявлений. Но пока пан Купчик ни как не давал о себе знать.
На их следующей встрече Рахимов вручил ему удостоверение внештатного корреспондента "Московского папарацци", радиотелефон, несколько тоненьких книжечек для сотрудников специальных служб, и томик с собранием статей на политические темы. В специальной литературе описывались методики тренировки наблюдательности и памяти, приемы ухода от слежки, технология подделки документов, основы психологического тренинга. В оглавлении сборника политических статей Александр обнаружил создателя "Проекта дьявола" и нескольких еще более радикальных авторов.
Теперь ему было чем занять свой досуг. Помимо политического просвещения и психологических тренировок, он начал два раза в неделю ходить в государственный спортивный клуб вблизи Николаевского вокзала, где Рахимов вел группу рукопашного боя. Тренировки здесь были куда более долгими и жесткими, чем те, к которым Александр привык в своем дворянском бойцовском клубе. Среди членов группы он с удивлением обнаружил офицеров-пластунов из бригад специального назначения, полицейских и даже жандармов. По субботам они встречались с Рахимовым, и совершали прогулки по бульварам и улицам Москву, во время которых куратор проверял, как подопечный усваивает навыки секретного агента. Остававшееся время Александр посвящал чтению философской литературы. Регулярно наведываясь на Большую Полянку в книготорговый дом Вольфа, он приобретал произведения, как сторонников, так и противников своей новой "веры". А потом долгими вечерами, под свист чайника и новостной фон дальновизора, продирался сквозь хитросплетения доводов, пытаясь докопаться до истины. И все больше убеждался, что она у каждого своя. И все же, при отсутствии реального дела, даже такая насыщенная жизнь начинала казаться бессмысленным провождением времени.
По ночам ему после многолетнего перерыва снова стал сниться дед. Из детских воспоминаний он приходил, как богатырская фигура на ярком сочно-зеленом фоне деревенского лета. Ничего не говорил, а просто вел за собой вдоль поросшего камышом берега сонно текущей реки. Впереди трепетали листья березовой рощи, вилась желтая лента проселочной дороги и уходили под самый горизонт зеленые заливные луга...
В двадцать пять лет Николай Чангаров принял бразды правления фамильным поместьем. После второй столыпинской реформы половина земли отошла крестьянским дворам, и ведение помещичьего хозяйства на оставшихся десятинах стало не рентабельным. Однако дед быстро сумел перестроиться. Треть земли сдал в аренду, научился собственными руками делать большую часть работ, и обходиться минимальным привлечением сезонных рабочих. Преодолев сословные предрассудки, он стал одним из организаторов и бессменным председателем первого в уезде земледельческого товарищества, объединившего крепких крестьян и малоземельных помещиков. На общественные деньги товарищество содержало небольшой парк грузовых автомобилей, несколько тракторов и сенокосилок. Осуществлялась совместная закупка семян, наем сезонников и сбыт продукции. По инициативе деда в уездном центре даже арендовали для этих целей магазин. Все это дало возможность хоть как-то конкурировать с крупными помещичьими хозяйствами и купеческими сельскохозяйственными концернами. Помимо всего прочего, товарищество, в традициях русской общины, помогало овдовевшим хозяйкам и осиротевшим детям. Фактически осуществлялось то, к чему призывали авторы статей сборника. Только делалось это без всякой политической подоплеки и призывов к захвату власти.
Имение Чангаровых не приносило больших доходов. Но хозяйство крепко "стояло на ногах", а фамильный особняк в летний период собирал целый выводок внуков. Однако, в отличии от других стран с патриархальным укладом, в России часто не умеют поддержать добрые традиции. Поле того как Николай Чангаров в шестьдесят семь лет умер от сердечного приступа, все быстро покатилось под гору. То, что хорошо получалось у деда, опять вдруг стало не рентабельным, не оправдывающим трудовые и финансовые затраты. Через несколько лет, с общего согласия наследников, имение было заложено в Земельном банке. После чего земля несколько раз переходила из рук в руки, так и не находя достойного хозяина. А старый фамильный особняк, постепенно разрушаясь, превращался в обиталище призраков...
