Литмир - Электронная Библиотека

– Не сердись, дьяк Лаврентий. Отпросились они у него на два денёчка. Сегодня же и отбудут на службу. Видя горе моё, взялись они помочь в дознании…

В этот момент в их сторону со стороны темницы неторопливо и вальяжно направились боярин Пешков и боярин Усов. Дьяк с усмешкой глянул на них и тут же нахмурился:

– Рассказывайте, что тут у вас произошло?

Дьяк внимательно выслушал бояр, тиуна Устина. Побывал он и на леднике, где молча, осмотрел окоченевшее тело погибшей девушки.

– Что думаешь теперь делать? – спросил он у боярина Светозара Алексеевича.

– Первым делом прикажу повесить на воротах холопа Артёмку, что ворота охранять должен был. С его упущения Богданушка за ворота вышла без моего разрешения, – жёстко произнёс боярин Скобелев.

– Ну, вешай, раз так решил, – важно кивнул головой дьяк. – Да и выгони во двор своих холопов на это посмотреть, чтобы всем им впредь наука была к послушанию и усердию. А этим бабам запрети выть, пока дознание буду проводить, а то уже голова разболелась от их воя, – махнул рукой в сторону плакальщиц.

Через несколько мгновений на подворье наступила тишина. Посередине двора, ближе к воротам, уже был установлен навес с белым полотняным верхом, под которым поставили деревянные лавки, застеленные кусками мягких материй, и деревянный же стол с запотевшим жбаном холодного кваса и деревянными расписными ковшами.

Дьяк и бояре расположились на лавках. Вокруг навеса стали четверо ратников с саблями наперевес. Несколько других так же одетых молодых мужчин быстро шныряли по избам и постройкам, находившимся на дворе, и молча, взашей выталкивали оттуда всех, кто попадался под руку. Всё это происходило в странной тишине, даже малые дети испуганно смотрели на происходящее и молчали.

– Больше никого нет, – доложил один из ратников тиуну Устину. – Остались только потешники в своей избе.

Тот поклонился боярам и передал им его слова.

– Так скоморохи ещё здесь?! – гневно обернулся к боярину Скобелеву дьяк Лаврентий. – Не их ли поганых рук это дело?! Вот повесишь сейчас холопа своего, и сразу за них возьмёмся. Ох, зря ты вчера не послушался меня, боярин! Я же тебе говорил, что все эти бесовские забавы только беду и несут, – и обратился к тиуну Устину: – Давай скоморохов тоже сюда. Сейчас и до них очередь дойдёт. Чует моё сердце – не обошлось тут без их подлой натуры.

– Ну, раз дьяк Лаврентий взялся за дело, то нам тут и делать уже больше нечего, – неожиданно заявил боярин Усов. – Благодарю тебя, Светозар Алексеевич, за то, что пригласил на именины. А мне уже нужно торопиться, делами заниматься при Великом государе. Служба требует…

– Ишь ты, про службу вспомнил, – ухмыльнулся дьяк Лаврентий. – Я уже давно приметил, что не любишь ты, Семён Иванович, при таких представлениях находиться. Тебе же богопротивных скоморохов интереснее смотреть. Да ещё и сам бы с ними ногами своими бы притоптывал бы, да?

– А почему бы и не приплясывать, если сам царь не брезгует ими, – вполголоса огрызнулся боярин Усов, вальяжно приподымаясь со скамьи.

– Что ты там себе в бороду бормочешь? – вскинул голову дьяк Лаврентий. – Думаешь, что я не расслышал, что ты там батюшку-царя упоминаешь?

– Я говорю, дьяк Лаврентий, что и у нашего батюшки-царя есть свои скоморохи. Каждый раз их рожи в царских палатах вижу…

– Да уж, есть такой грех за нашим царём, – вздохнул дьяк Лаврентий. – И я ему уже выговаривал, и царица-матушка, что не богоугодное это дело. Нет же, на вечерние трапезы каждый раз требует их приводить…

Боярин Усов с усмешкой глянул на озабоченного дьяка, потом перевёл взгляд на боярина Пешкова:

– Ты, Антон Спиридонович, едешь или остаешься здесь?

– Пожалуй, останусь, если дьяк Лаврентий не против.

– Да не против я, не против, – махнул тот. – Великому государю доложи, что я попросил боярина Пешкова остаться, чтобы помочь дознание проводить.

– Тогда с вашего позволения удаляюсь я, – заторопился боярин Усов и подал знак своим слугам, стоявшим в стороне. Те тут же засуетились, готовясь к отъезду.

– Проводить нужно, – с каким-то безразличием в голосе произнёс боярин Скобелев и медленно поднялся со скамьи.

– А ты иди и проводи, Светозар Алексеевич, – кивнул дьяк Лаврентий. – И возвращайся к нам поскорее. А то мне тоже к вечеру нужно быть у Великого государя с докладом. Поспешить нужно с дознанием. Гаврила твой очень даже сейчас может понадобиться.

– Гаврила уже ждёт в своей каморке, – ответил боярин Скобелев и направился к распахнутым воротам, куда уже подъехала повозка боярина Усова. Вокруг повозки гарцевали на породистых скакунах его ратники.

В это время несколько ратников боярина Скобелева ворвались в избу, где находились скоморохи, и с криками принялись выгонять их из избы.

– Да что же вы делаете, гады?! – тоненько запищала карлица Авдотья, отбиваясь коротенькими ручками от тащившего её за шкирку, как котёнка, рослого ратника.

– Что же это делается, люди добрые?! Ратмир, да скажи ты им, что боярин уже допрашивал вас! – закричала Елена, отталкивая от сына Теодорки другого ратника.

– Ничего не знаем! Велено доставить вас всех на допрос к дьяку. Живо все на двор и молчать! – метались по комнате боярские слуги, выталкивая растерянных скоморохов из избы.

– Не нужно, Василий! Хуже будет, – Ратмир перехватил за руку рыжеволосого силача, собиравшегося ударить чугунной гирей одного из боярских слуг. И крикнул, обращаясь к своим товарищам: – Не сопротивляйтесь. Спокойно выходите во двор. Всё будет хорошо… Сейчас во всём разберутся, только успокойтесь все!

– Да иду я, иду! – прикрикнул старик Никифор на ретивого ратника, пытавшегося вытолкать его взашей из избы. – Не видишь, что ли – старый я! Не могу так быстро.

Перепуганный Теодорка держался за мамкину руку и прижимался к Елене в поисках защиты.

– Всё! Все уже выходят! – крикнул Ратмир чересчур усердным ратникам и оттолкнул одного из них, протянувшего было к нему свои руки. – Тебе же сказано, что все сами выходят!

– Ты ещё и перечить мне тут будешь! – замахнулся на него саблей разозлившийся ратник. Ратмир уклонился от удара, ловко махнул рукой – и каким-то чудесным образом сабля оказалась у него в руке. Он тут же бросил её под ноги оторопевшему ратнику: – Держи свою сабельку. В следующий раз смотри, на кого лезешь.

В тот момент, когда боярские слуги выгоняли скоморохов в толпу людей, находившуюся во дворе, несчастный охранник ворот Артемка уже корчился на импровизированной дыбе: на высокие ворота была перекинута толстая канатная верёвка. Один её конец был привязан к кистям заведённых за спину рук холопа. Второй конец находился по другую сторону забора в руках троих боярских ратников. По команде Гаврилы эти трое то подтягивали верёвку, и тогда несчастный Артемка с нечеловеческими криками взмывал вверх с вывернутыми в суставах руками, то опускали вниз, и тогда он просто шлёпался на землю как мешок с картошкой и тоже кричал от боли.

– Смилуйся, боярин, Христа ради! Не выходила боярышня через ворота! – кричал Артёмка, не сводя умоляющих глаз со своего хозяина. По его опухшему, разбитому лицу и светлой бороде текла кровь, пачкая изодранную светло-зелёную рубаху. – Нет моей вины, боярин! Клянусь всеми святыми – не выходила она за ворота!

– А как же она оказалась в поле?! – фальцетом, стараясь его перекричать, с ухмылкой визжал ему в ответ дьяк Лаврентий. – Врёшь ты всё, подлая твоя душонка! Без особого усердия ты свою службу исполнял. Давай, Гаврила, вздёрни его ещё разок!

Тот согласно кивнул и трубно рявкнул в сторону ворот:

– А ну, поддай там!

Через секунду тело Артёмки с жуткими криками опять взмыло ввысь. У Теодорки перехватило дыхание, и с закатившимися глазами он ничком упал на землю. Ратмир с Еленой тут же опустились рядом с ним на колени и начали приводить мальчишку в чувство.

9
{"b":"608930","o":1}