– Наверное, да. Но быть в курсе происходящего в твоих владениях – обязательное правило для правителя.

– Даже конкретно в этом замке? – удивилась я.

– Действую так по выработавшейся привычке и еще потому, что Виль мне друг, и я старше его, и часто в состоянии дать ему верный совет.

– Виль?

– Да. Уильям, сокращенно Виль или Ви. Последнее только для самых близких.

– Почему же вы так удивились, когда услышали от меня слово «Макс»?

– Дурачился. И хотел услышать, как бы назвали меня. Надеюсь, ничего страшного этим не совершил? Нет?

Дальше он задал мне несколько вопросов про мой мир. Обсудили наши там жилища и транспорт. А потом заметили, что солнце совсем низко опустилось к горизонту, и повернули коней к городу. Когда проезжали по неизвестной мне ранее довольно широкой улице, обратила внимание, что на ней стояли богатые особнячки с тенистыми ухоженными садами. Предположила, что здесь жили самые обеспеченные горожане.

– Это так, – подтвердил такие мысли Георг. – Это один из самых престижных районов города. Если бы вы захотели, то и ваш дом находился бы здесь, а не рядом с базарной площадью.

Намек был слишком прозрачным, чтобы его обсуждать, поэтому я просто отвернула голову в сторону и принялась с повышенным вниманием рассматривать дом, что проезжали в тот момент. Тогда и заметила за высокой металлической изгородью даму на скамье, отдыхающую в тени раскидистого куста сирени, и ребенка, играющего неподалеку.

– Какой прелестный ребенок, – невольно вымолвила, когда девочка лет двух-трех подбежала ближе к ограде и уставилась на нас удивительно синими крупными глазенками. – Она мне кого-то напоминает. Не могу понять, кого.

На эти мои слова маркиз засмеялся и приподнялся немного в седле, чтобы поприветствовать мать ребенка, что посмотрела в нашу сторону.

– Добрый вечер, Мариэль!—вежливо раскланялся с ней Георг.

– Вы знакомы? – отчего-то удивилась я.

– Да. Это бывшая любовница Уильяма. Поэтому девочка показалась вам знакомой. Она очень похожа на своего отца.

– Вот как?! Ничего себе! В таком возрасте и уже имеет ребенка…– Я с силой сжала конскую уздечку.

– А что здесь такого? Почему вы так зациклены на возрасте Виля? Далось оно вам! Зачем-то нанесли обиду, назвав юнцом при первой встрече, и теперь все еще странно реагируете. Да, за его плечами две локальные войны и немалый опыт правления герцогством. У нас здесь вообще мужчины взрослеют рано, а учитывая, сколько пришлось пережить ему…

– И это вы мне сейчас показали то, как поступают зрелые мужчины со своими женщинами? Наглядно продемонстрировали покой и благополучие покинутых любовниц, когда уже ими наигрались, и они наскучили хозяину?

– Отчего вы так рассердились, Аглая? Поверьте, Мариэль довольна своей жизнью, а ее дочь будет всегда под опекой герцога и обеспечена на всю жизнь. И конечно, Уильям позаботится о судьбе своего внебрачного ребенка. Он, наверняка, выдаст потом ее замуж за приличного и богатого человека.

Говорить на эту тему мне было крайне неприятно. Это поняла сразу. А смотреть на ту красивую девочку и вовсе стало невмоготу.

– У вас тоже есть бастарды? Или как здесь называют таких детей?

– Я не допускаю их появление на свет. Желаю если и иметь когда-нибудь, то законных детей. Такой ответ вас устроит? И кстати, уже проводил, было дело, сравнение между мной и Уильямом. У него отличная от моей судьба. Вам должно это уже быть понятно.

– Речь теперь про пророчество? Хотите сказать, что это такой его метод борьбы с ним? Пробовать счастья на стороне? – фыркнула и засмеялась. И сразу поняла, что у меня это вышло как-то агрессивно.

– Я бы воздержался судить герцога. Если бы надо мной висел такой же груз ответственности за род и государство, то не исключаю, что пытался бы всеми способами заиметь сына. Даже если для этого понадобилось бы переспать с сотней женщин и оплодотворить их всех.

– О, да! Тогда ваше поведение было бы оправдано по всем статьям. А сейчас вам приходится, бедняжке, себя сдерживать и предохраняться, и волочиться не за каждой юбкой, а через одну. Действительно, какие разные у вас с герцогом судьбы! – не знала, отчего меня так понесло, но язык мой и взгляды на ехавшего рядом мужчину становились все злее и злее.

– Замолчите! – сверкнул маркиз на меня глазами. – Я вижу ваше настроение сегодня совсем пошло под гору. Возможно, я зря задумал эту прогулку, а говорить на поднятую тему точно с вами не стояло. Поспешим-ка мы к вашему дому, Аглая.

Ясно, что мы подстегнули коней и ускорились, имея обоюдное желание расстаться друг с другом быстрее. Но надо было отдать маркизу должное, прощался он со мной у дверей травяной лавки спокойно и вежливо. И пропал потом из поля моего зрения на длительное время. Даже когда минула им же отпущенная неделя срока на обдумывание его предложения, на пороге не появился. Но не могу сказать, что это меня как-то задело. Я вообще после того вечера чувствовала сильное недовольство собой, и еще после него остался горький осадок в душе. Правда, разбирать, отчего и почему случилось так, не стала. Не было на это ни сил, ни возможностей – для меня настали трудные времена.

Да. Череда испытаний продолжилась. В виде приставаний пьяных и грязных личностей или грубого заигрывания местных обывателей. А еще отсутствием покупателей и поползшими про меня необоснованными сплетнями. Но теперь к ним присоединилось и безденежье. А я к такому совсем была непривычна. Поэтому, наверное, и запаниковала. Что было делать? На что жить? Чем, элементарно, питаться? Обращаться снова к Максимилиану – сколько можно? Пользоваться добротой Оксанки, подкармливавшей меня тайком, стало в конец совестно. Вот я и надумала сбыть с рук свои свадебные украшения. Решила, и сделала! В смысле, узнала, где в городе находились ювелирные лавки и ростовщики и пошла к ним.

И надо было такому случиться, меня задержал и сдал городским стражникам первый же владелец ювелирной лавки, в которую обратилась. Он посчитал, что дама моего внешнего вида и, предположительно относящаяся к среднему и ниже сословию, не могла иметь столь дорогие вещи. Меня заподозрили в краже украшений. Ни много, ни мало. Арестовали, привели в участок, а там обнаружилось, что не имела на руках никаких документов, удостоверяющих личность. В тюрьму мне не хотелось. До дрожи, до зубной боли. Вот и назвала поручителем придворного мага, объявив, что приходилась ему дальней родственницей. Думала, он за меня замолвит словечко или заплатит залог, и, в любом случае, разрулит ситуацию. Но прождала его заключенная в темном и сыром помещении полдня, ночь и утро, а он так и не явился на выручку. Правда, меня из камеры к полудню следующего дня выпустили. Но на свободу не отпустили. Меня под охраной в пару полицейских отправили в известный мне замок.

– В вашем деле может разобраться только герцог, – сказал, какой-то усатый дядька при местных погонах.

И пошли мы грустной процессией от тюрьмы к владениям местного правителя. Шли прилично долго. Но я не унывала от этого, потому что не торопилась снова оказаться в заточении, хотелось, хоть сколько, подышать свежим воздухом и погреться на солнышке. Эх, не ценим мы то, что дается просто так, а вот лишившись этого… В общем, я наслаждалась каждой минутой пребывания на свободе и еле перебирала ногами, чтобы дольше побыть вне стен каземата.

В этот день герцог решал не мое одно дело, к нему привели пятерых подобных мне бедолаг. В чем были их провинности, не ведала, но моя очередь оказалась крайней. Я дольше всех сидела в темном гулком коридоре, дожидаясь своего часа. А когда он настал, мне велели подняться со скамьи и пройти в громоздкую дверь, ведущую, так сказать, в зал правосудия. Вот там я и увидела Его Сиятельство, восседающим в кресле с высокой спинкой за широким столом. А кроме него в помещении еще имелись два невозмутимо вытянувшиеся каменными изваяниями гвардейца и человек, очень похожий на исполняющего обязанности секретаря.

– Встаньте сюда, – сказал мне тот и указал на темный квадрат на мозаичном мраморном полу. – Вы должны отвечать на вопросы немедленно, как только те прозвучат, и чистую правду.