Мэддокс встревожено оглянулся. Казалось, никого в таверне не волновало, что ведутся переговоры и на кону жизнь или смерть. Желудок свело, но заинтересованное выражение лица Барнабаса помогало ему оставаться спокойным.

— Валория послала за нами всего одного наемника. — сказал Барнабас, вращая кинжал в руках. — Что ж, черт побери. Как будто мы побеждены.

— Ты говоришь насмешливо. — сказал Горан. — Не советую.

— О да, ты прав. Я невероятно напуган. — Барнабас шагнул ближе и посмотрел ему прямо в глаза. — Прочь с дороги, или я отправлю тебя обратно к твоей лучезарной богине по частям.

— Не надо сыпать угрозами. — прошептала Дамарис, крепче сжимая руку Мэддокса. — Можно найти мирное решение.

Мэддокс почти улыбнулся ее словам. Мама всегда искала мирные решения. Как часто он находил большого паука на кровати и только смотрел, как мама осторожно ловит его в котелок, чтобы потом отпустить, пока он искал, чем бы его прихлопнуть.

«— Каждое существо имеет право на жизнь, — говорила она ему. — Даже самое уродливое и восьмилапое.»

Но наемник, работающий на Валорию, несомненно мог сделать что-то намного ужаснее, чем паук.

Мэддокс внимательно рассматривал Горана. Его шея и мускулистые плечи были покрыты татуировками в виде черно — золотого письма. Мэддокс не мог прочесть на этом языке, хотя тот казался ему странно знакомым. Он отвел взгляд в сторону, когда почувствовал, что наемник заметил его взгляд.

— Мои татуировки, — сказал Горан, вытягивая руки вперед. — Чернило еще такое свежее, что не совсем высохло. Это подарки самой богини. Она сказала, что будь у нее кинжал, она бы смогла сделать метки глубже, постоянней, чем с помощью одной магии земли. Хотя и эти получились прекрасно.

Среди всех предметов, которые богиня неистово разыскивала, больше всего она хотела заполучить золотой кинжал. Этот кинжал, как она верила, обладал способностью превращать смертных в рабов, если с его помощью на теле вырезались особые символы.

На данный момент Мэддокс подозревал, что все символы были словами, написанными на языке бессмертных — те же слова и символы из магической книги, приславшей дух Бэкки Хэтчер в Митику.

— Как нарядно, — сухо ответил Барнабас. — Но твои маленькие рисунки ничего не изменят. И ты стоишь на нашем пути. Предлагаю убраться.

Он поднес кинжал к горлу Горана, но тот даже не дрогнул.

— Когда вернешься к своей богине с поджатым хвостом, можешь милостиво ей передать, что она может поцеловать меня в зад.

Горан двигался с сверхчеловеческой скоростью, выхватив кинжал из рук Барнабаса. Тот посмотрел на свою пустую руку с изумлением. У него не было времени больше ни на что, кроме как взглянуть вверх, в то время как Горан схватил Барнабаса и швырнул его через всю комнату, как будто для него это было не тяжелее, чем бросить камешек в реку. Барнабас глухо ударился об стену и приземлился на стол, от чего тарелки и кружки, стоявшие на нем, разлетелись в разные стороны.

Дамарис вскрикнула и отпустила Мэддокса. В таверне мгновенно стало тихо, все удивленно смотрели на такое проявление жестокости. Мэддокс не ждал ни секунды. Он сжал руки в кулаки и высвободил магию смерти. Достаточно, чтобы навредить, но не убить. Внутри него словно подымалась тень, заполняя тело темной силой, и он сфокусировал ее на врага.

— Да, — хрюкнул довольно Горан. — Я чувствую ее. Будто чья — то рука приходит сквозь мою грудь, чтобы сжать сердце. Как и предупреждала богиня.

Боковым зрением Мэддокс видел, что Барнабас поднялся на ноги и подкрался ближе. Шатаясь, Горан сделал шаг вперед. Следующий шаг был уже уверенней. И еще один. Прежде никто не был в силах устоять перед магией Мэддокса. Перед ними стоял не обычный человек.

Мэддокс, будь осторожен. — предупредил Барнабас.

— В общем, не такой уж и сильный. — констатировал Горан сквозь сжатые зубы. — И это все на что ты способен, мальчик?

«В метках Горана магия земли.» — подумал Мэддокс. Может ли она ослабить эффект от его магии?

— Нет, вовсе нет. — выплюнул Мэддокс в ответ.

Мэддокс потянул еще больше магии. Холод пронизывал его вены и все внутри, а на лбу выступила испарина от усердий. Раньше ему никогда не нужно было столько энергии, и он удивлялся, сколько еще ее у него оставалось в запасе. Будет ли ее достаточно?

Он сжал зубы и руки в кулаки, при этом мышцы напряглись настолько, что его начала сотрясать дрожь от попыток остановить этого мужчину, стремившегося приблизиться к нему.

Хватит! — сказала Дамарис. — Мэддокс, остановись!

Она встала перед ним. Женщина подняла руку и взглянула на Горана.

— Я не позволю кому — нибудь пострадать сегодня ночью. Сейчас уходи.

Передай богине, что если она хочет встретиться с Мэддоксом, пусть придет к нам сама.

— Отойди от него! — прошипел Барнабас.

Но она обратила все свое внимание на наемника.

— Нет, Барнабас, позволь мне уладить самой. Ты сделал достаточно.

Горан остановился всего на расстоянии вытянутой руки от Мэддокса и Дамарис. Уголки его губ изогнулись в улыбке.

— Знаешь, о чем говоришь, да? И хочешь найти мирное решение всему этому.

Дамарис вздернула подбородок.

— Да.

— У меня не много слабостей, особенно сейчас, — сказал он, поглядывая на свежие метки, — но одна из них относится к храбрым женщинам, которые стоят грудью за то, во что верят. Которые защищают тех, кого любят. Я восхищаюсь ими больше, чем могу сказать.

Удивленный, Мэддокс наблюдал за переменой в Горане. Неужели его мама может остановить наемника, используя лишь слова в качестве оружия?

Дамарис твердо кивнула.

— Хорошо.

Улыбка Горана стала еще шире.

— К счастью, я научился игнорировать эту слабость давным — давно.

Серебряный клинок мелькнул в тусклом свете таверны, Горан полоснул кинжалом, выхваченным у Барнабаса, и разрезал горло Дамарис одним движением.

— Мама, нет!! — Мэддокс подхватил ее, когда она упала на пол, прижав руки к горлу, пытаясь остановить кровь. Она встретилась глазами с Мэддоксом, в ее взгляде читались боль и сожаление. Барнабас оказался тоже рядом, опускаясь на колени перед сестрой и сжимая ее руку.

Горан взглянул на них сверху вниз.

— Идем со мной, мальчишка, и больше никому не придется умереть.

Мэддокс оторвал взгляд от умирающей матери и направил волну холодной черной энергии смерти на убийцу. Глаза Горана расширились от боли, он выпустил из рук окровавленный клинок и схватился за горло. Наемник сделал шаг назад, лицо стало красным и по нему пробежали конвульсии.

— Что…? — едва выдохнул он. — Твоя магия….намного….сильнее…

Он упал на колени, когда Мэддокс выбросил магию, как черный клинок, и из носа наемника хлынула кровь. Таверна мгновенно превратилась из пристанища пьяниц в хаос. Посетители сообразили, что их жизням угрожает опасность и рванули к выходу, закрывая убийцу от Мэддокса. К тому времени как они выбежали, Горана нигде не было видно. Наемник сбежал.

— Черт побери!! — сказал Барнабас дрожащим и полным боли голосом. — Черт все побери! И Валорию за это!!

По щекам Мэддокса текли горячие слезы. Дамарис из последних сил взяла его за руку.

— Прости меня, — прорыдал Мэддокс. — Мамочка, мне так жаль, прости меня!

Он вглядывался в лицо Дамарис Корсо — женщины, ставшей ему матерью. И в ее глазах, наполненных слезами, он видел только любовь. Спокойствие. Затем взгляд стал пустым и безжизненным. Мэддокс прижал ее тело к себе и, не таясь, зарыдал на ее плече. Горе и боль, волнами захлестывавшие его, умножили силу взрыва темной магии, высвободившейся наружу, отчего каждое окно в таверне разлетелось на осколки.

Глава 2

Кристал

Торонто — наши дни

Бэкка начала дергаться во сне, лицо напряглось, она наморщила лоб и еле слышные болезненные вздохи сорвались с ее губ. Сестры, лежавшие рядом, были очень похожи на котят. И можно было легко угадать, что одной из них снились кошмары.