Один фаэримм двигался так же заторможено, как и эльфы, под властью той же изменяющей реальность магии, что и Рийенс с его высшими магами. Создатель этого заклинания плыл вперёд через группу телохранителей и наносил резкие удары четырьмя руками, вскрывая их глотки, прокладывая себе путь к Рийенсу. Если бы Хелбен думал, что целью был только военнокомандующий эльфов, он сделал бы всё возможное для его спасения, поразил бы врага смертельным заклятием или сослал бы существо в глубины девятого ада.

Но эльф был не один. Он был с высшими магами, и Арансан не мог рисковать тем, что его магия была бы отражена или поглощена фаэриммом. Архимагу нужно было что-то мощное и точное, что пробилось бы даже сквозь природную устойчивость существа к магии.

Ему был нужен Серебряный Огонь.

Уже не в первый раз Хелбен помянул недобрым словом Лаэрма Рийенса. Фаэримм справился с последними стражами и потянулся к горлу эльфа одной рукой, а к Бладуиду другими тремя. Архимаг бросился вниз за спиной существа, пикируя с неба головой вперёд, он выставил руку в направлении открытого рта фаэримма и взывал к Серебряному Огню. Блаженная боль устремилась по его телу, собралась на мгновение в животе и вырвалась из левой руки длинной лентой ревущего пламени. Чудовище развернулось на звук за спиной, и Серебряный Огонь ударил его прямо в глотку. Существо разорвало на части в ореоле белого пламени.

Изменяющее реальность заклинание исчезло вместе со смертью своего создателя. Рийенс и высшие маги закончили падение, рухнув в воду с громким всплеском. Хелбен летел к оставшемуся фаэримму, лихорадочно придумывая самый безопасный способ быстро уничтожить тварь. Его телу потребовался бы час, чтобы впитать достаточно первородной магии Мистры для повторного использования Серебряного Огня, поэтому приходилось попробовать заклинание.

Оглушительный клокот наполнил воздух, и эльфы начали отчаянно кричать. Под фаэриммом появился переливающийся цветами драгоценных камней смерч и затанцевал по реке, захватывая стражей высших магов извивающимися щупальцами смертоносного сияния. Каждый цвет приносил конец более страшный, чем предыдущий. Тех, кого ударил красный, охватил огонь. Плоть любого, кого коснулся зеленый, с шипением исчезала в облаке изумрудного дыма. Синий вызывал удушье, жёлтый – самые омерзительные болезни, оранжевый – кровотечение из каждой кожной поры. Попавшие под чёрное щупальце разваливались, сгнивая за мгновения, а пойманные белым – немедленно замерзали и были унесены холодным течением.

Никогда ещё Хелбен не видел подобного боевого заклинания. Почти половина стражей лежала мёртвыми или умирали, а остальных раскидало по сторонам. Тварь же, казалось, не знала о присутствии Избранного Мистры. Высоко в небе, оставив смерч двигаться дальше сам по себе, существо направлялось к упавшим в воду высшим магам.

Спасаться было слишком поздно. Хелбен застыл в воздухе и вызвал в памяти своё самое страшное заклинание. Фаэримм задержался над переплетёнными трупами эльфов, затем спустился за покрытый льдом валун достать обрывок хвоста своего сородича. Архимаг повернул ладонь в направлении существа и выкрикнул заклятье.

Тварь не взмахнула руками, не попыталась взмыть выше или предпринять последнюю отчаянную атаку. Она просто перенеслась прочь, услышав голос Хелбена, оставив заклинание безвредно исчезнуть в ледяном потоке.

Проклятье, до чего же они были быстры.

ГЛАВА 15

28 Найтала, год Бесструнной Арфы (1371 ЛД)

Праздник получился тревожным, и не только потому, что Эльминстер провёл вечер, глядя исподлобья на Мелегонта. Краешком глаза Галаэрон несколько раз ловил тёмный силуэт сразу за границей круга света, но стоило воину повернуться, чтобы рассмотреть его как следует, плотная маленькая фигурка в тот же миг растворилась в темноте. Он принял бы это за плод утомлённого разума, если бы не волнение часовых. В свете звёзд ночные дозорные носились туда-сюда, перемахивая с дерева на дерево, или бесшумно сновали меж голых ветвей, стараясь разглядеть что-то на земле. Однако совиных криков слышно не было, так что, возможно, это была всего лишь волшебная забава озорных детей лесных эльфов, и Нихмеду удовольствовался тем, что взял пример с родичей своей матери и примкнул к общему веселью.

Взошла луна серебряная и яркая, заполняя лес молочным отсветом снега, и заиграли звёздные лютни. Полились беззаботные весёлые мелодии, какие всегда звучат у лесных эльфов. Такари демонстративно оттащила Галаэрона от матери - и по удачному стечению обстоятельств от Мелегонта и Валы тоже - и открыла танцевальный вечер. Несмотря на то, что песня подразумевала скорее плавные движения, она втиснула себя в объятия Галаэрона и понеслась вскачь.

- Не переусердствуй, - сказал Галаэрон, изо всех сил пытаясь удержать ритм, пока они прыгали в залитом лунным светом снегу. - Ты всё ещё выглядишь слабой.

- Я вполне оправилась, - Такари поджала губы в шутливой гримасе. - Единственная рана, которая тревожит меня, находится в моём сердце - та, что ты нанёс сегодня.

- Мне жаль, - извинение Галаэрона звучало искренне, поскольку его мысли были так поглощены Эльминстером, Турлангом и остальными, что ему даже в голову не пришло удостовериться, прибыла ли Такари. - Я должен был навестить тебя в твоём гнездовье, как только мы пришли.

- В моём гнездовье? - Такари провезла пяткой по его голени. - Я говорю о Вале, орочий нос! Что с тобой такое, взял человека в качестве своей второй половинки... в обход меня?

- Валу? – Галаэрон чуть не оступился. - Я её не брал!

- Даже ни разу? - Такари вперила в него недоверчивый взгляд.

Теперь Нихмеду действительно поскользнулся, споткнувшись о наполовину скрытое бревно, и утащил их обоих в снег. Падение вызвало взрыв хохота, а музыканты продолжили их смущать, перейдя на медленный темп.

- Ни разу, - прошептал Галаэрон, уже лёжа в снегу. – Хотя, вообще-то, это не твоё дело, кого мне брать.

Такари одарила его игривой улыбкой.

- Но могло же быть! - С этими словами она вскочила на ноги и добродушно кивнула, затем протянула руку в сторону Валы: - Помоги мне, человек. У этого эльфа копыта вместо ног; понадобятся двое, чтобы держать его стоймя.

Прежде чем Вала смогла возразить, Моргвэйс толкнула её к Такари и Галаэрону, и вскоре все трое кружились в круге света рука об руку. Вала могла выдержать даже самый быстрый темп, но по эльфийским меркам её поступь была тяжёлой и нарочитой. Тем не менее, их шутовские выходки оказались заразительными, и вскоре остальные лесные эльфы плавно перекочевали в круг света кружащимися трио, отбивая ногами ритм и вскидывая колени, как кентавры на параде. Даже леди Моргвэйс присоединилась к веселью, обвив одной рукой талию Эльминстера, а другой - Мелегонта: нелёгкая задача, учитывая обхват парочки.

А Арис тем временем примостил рядом с Почётным Креслом шестифутовый валун и приступил к работе, постукивая и позвякивая в такт музыке. Валун быстро приобрёл грубые очертания трёх кружащихся тел, и немного погодя танцоры стали вертеться поблизости, чтобы понаблюдать за его превращением. Фигуры появлялись как по мановению волшебной палочки; великан не столько придавал им форму, сколько отыскивал её внутри камня, и вскоре стало очевидным, что Арис покинет гостеприимных хозяев с наградой, достойной величайших мастеров Рэйтейллаэтора.

Полночи спустя у людей начали слипаться глаза, как и у Галаэрона. Не желая публично признавать, что сейчас он испытывал потребность во сне, воин откланялся под предлогом показать своим спутникам место, где они могли бы отдохнуть - Такари поспешила предложить своё гнездовье - и они заснули под звуки эльфийских звёздных лютен и звон инструментов Ариса.