Диалог Тысяча Двадцать Второй.

28 октября 1988 года. Москва,

Музей. Центральный зал. Левая

половина зала заставлена полками с

"Новым мышлением", правая - лесами

перестройки. Лысый агроном-юрист

раскладывает в порядке важности

завоевания первой апрельской

революции: мыло, стиральный

порошок, сахар и другие реликты. Из

кладовой выходит профессиональный

революционер со значком "153

квартала в партии". На нем шинель

Ф.Э.Дзержинского и шляпа

И.И.Бухарина

МИХАИЛ. Чего нос повесил, Егор Кузьмич? ЕГОР. Нинка письмо прислала. Обижается, что мало ее печатаем. МИХАИЛ. Какая Нинка? ЕГОР. Ну эта, Андреева. Я ведь ей тогда пообещал все передовицы в "Пионерской правде" для ее стихов зарезервировать. МИХАИЛ. Она что, и стихи пишет? ЕГОР. Только стихи и пишет, такая романтическая девушка. Она мне целый ямб посвятила. МИХАИЛ. Ну-ка, ну-ка. ЕГОР. (читает) "Беспринципных я не люблю,

Беспринципных всех удавлю.

Днем и ночью ору сгоряча,

Что давно хочу Кузьмича! МИХАИЛ. Везет же тебе. Постой, ты говоришь: "только стихи и пишет" А кто же тогда ту статью написал? ЕГОР. Вы что, забыли? Как и договаривались - камраде Медведев. МИХАИЛ. Ты что-то напутал. Вадим ответную статью в "Правде" писал. ЕГОР. И в "Правду" и в "Советскую Россию" - все он писал. МИХАИЛ. А Нинку зачем мы в это дело впутывали? ЕГОР. Ну как же? Вы же сами просили, чтобы все выглядело демократично, чтобы голос масс слышен был. МИХАИЛ. Да, демократия - это мой конек. ЕГОР. Как бы на этом коньке шею нам не сломать, Закон о выборах никак из ума не идет. По-моему, мы с ним переборщили. МИХАИЛ. А что такое? ЕГОР. Да по этому закону верных коммунизму людей на съезд можно только через общественные организации протащить. МИХАИЛ. Ну, это ты преувеличиваешь. Я думаю, что этот закон сильно увеличит партийную группу в высшем органе Советской власти. ЕГОР. Да причем тут партийная группа! Я про верных ленинцев говорю, а не про партийную группу, это разные вещи. Если бы все члены партии настоящими коммунистами были, мы бы уж давно до светлого будущего дошли. МИХАИЛ. А что такое, по-твоему настоящий коммунист? ЕГОР. Настоящий коммунист - это член партии, который не может прожить более 12 часов без руководящего указания. МИХАИЛ. Надо работать с теми, кто есть. ЕГОР. Про то и речь. Я и говорю: хорошо бы всех депутатов от общественных организаций выбирать. МИХАИЛ. Ты слишком прямолинеен, Егор. Не забывай, что на нас смотрит весь мир. И оттого,что он видит, зависит многое. Запад должен увидеть у нас то, что он так хочет увидеть: де-мо-кра-ти-за-ци-ю. Иначе он с нами разговаривать серьезно никто не станет. ЕГОР. Обойдемся. У нас своих собеседников хватает. МИХАИЛ. Ты, может и обойдешся, а я нет. Страна в глубочайшем кризисе. Того и гляди, народ сам начнет действовать. Сам понимаешь? Без тебя, без меня, без партии. ЕГОР. Это из области фантастики. Народ наш без нас и сопли-то подтереть не сможет. МИХАИЛ. Ты на периферии зациклился. Томскими категориями мыслишь. Пора понять, что Европа - это не Сибирь. Москва, Ленинград, Литва, Эстония - вот наши болевые точки, вот откуда следует ждать удара. А здесь ударят, по всей стране круги пойдут. И тогда уж тебе прийдется собственные сопли дегустировать. Да и Сибирь долго спать не будет. ЕГОР. Я не думаю, что все так серьезно. МИХАИЛ. Очень серьезно! Кредиты нам нужны. Товары ихние, ширпотреб, чтобы народ хоть немного успокоить. Ты думаешь мне охота клоуна из себя строить: ездить повсюду и людей работать уговаривать, причитать, что жизнь лучше стала. Эту пластинку первые два-три года крутить можно, а потом все равно придется платить по векселям. Так что с выборами вопрос непростой. Надо отвлечь народ. Карнавал ему устроить. Пусть в демократию поиграет. Да и Запад, глядя на игрища, подобреет. Ты думаешь, зачем мы Ельцина на октябрьском Пленуме заклевали? ЕГОР. Честно говоря, до сих пор не пойму. Как-то спонтанно получилось. МИХАИЛ. Спонтанно только птицы галдят. После этого Пленума Борис получил статус обиженного партией. А в народе это все равно, что национальный герой. Октябрьский Пленум для Бориса - это начало его предвыборной кампании. Мы его еще раза два так "обидим" и он нам такое шоу устроит, что все ахнут: "Вот это демократия!" Вся шушера вокруг него сплотится, все неформалы и крикуны на него молится будут. ЕГОР. А партии-то какой навар от этого шоу будет? МИХАИЛ. Ну, во-первых, левое крыло нашего парламента будет возглавлять наш человек. Во-вторых, наши потенциальные кредиторы из-за океана подумают, что лед тронулся, в-третьих, люди воспримут депутатство Бориса как свою историческую победу и это отвлечет их хоть немного от пустых прилавков. Да, кстати, как там твоя "Память поживает? Эти ребята скоро могут понадобится. ЕГОР. Шумят понемногу. На большее их не хватает. А зачем они могут понадобится. ЕГОР. Шумят понемногу. На большее их не хватает. А зачем они могут пригодится? Разве что стекла в магазинах бить и взрывпакеты в метро забывать. МИХАИЛ. И стекла тоже. Нам нужны собственные резервы для наведения порядка. Армия хочет оставаться чистой. ЕГОР. Ишь какие чистюли нашлись! МИХАИЛ. Это требование армии и сним, я думаю, надо согласится. Без нее мы ничто. ЕГОР. За нами партия и народ, Михаил Сергеевич. МИХАИЛ. Ах, оставь! Они действительно за нами ... гонятся. Пока нам еще удается маневрировать, но даже мои способности не безграничны.

Диалог Тысяча Двадцать Третий

Москва. Кремль. Зал заседаний

Президиума Верховного Совета. Над

председательским местом висит еще

раз отреставрированная картина

"Три богатыря". На лошади Ильи

Муромца сидит лысый джентельмен.

В левой руке у него "Новое

мышление", правой он упирается в

грудь волосатого богатыря в юбке,

который пытается дотянуться до

авторского экземпляра. Третий

батыр звездно-полосатым лассо

удерживает железную леди,

предлагая ей попробовать СОИ.

Конь ковбоя маленьким глазом

неодобрительно косит на своего

всадника, а большим

заинтересованно смотрит в зал.

МИХАИЛ. Сегодня у нас один вопрос. Как случилось так, что горный Карабах совсем никого не слушается? Давайте послушаем для начала товарищей оттуда, может они нам объяснят, почему они не могут справится с положением на месте. СЕКРЕТАРЬ. Я думаю, что ... МИХАИЛ. А вот этого не надо. Я не против того, чтобы руководители вашего ранга иногда задумывались, нов условиях пролетарского интернационализма надо выражаться более конкретно. СЕКРЕТАРЬ. Дело в том, Михаил Сергеевич... МИХАИЛ. То, что я Михаил Сергеевич об этом вся страна уже три года знает. А то, что дело совсем не в том, о чем вы хотите сказать, ЦК и Президиум тоже знают. Ты давай по существу вопроса и не стесняйся признавать ошибки. СЕКРЕТАРЬ. Конечно, если вспомнить историю этого ... МИХАИЛ. Стоп, стоп, стоп. Историю с географией мы все в школе проходили. Где и как все было, об этом другие товарищи лучше тебя раскажут. А тебе надо больше упор на специфике делать. Истина конкретна. Специфичность безобразий, которые ты там допустил, так и бьет в глаза, а ты скрываешь. СЕКРЕТАРЬ. Я еще ничего не успел сказать, Михаил Сергеевич. МИХАИЛ. Опять Михаил Сергеевич. У тебя время в обрез, а ты все Михаил Сергеевич, Михаил Сергеевич. Сегодня, когда вся страна хочет по-быстрому перестроится, вы у меня как кость в горле (кашляет. Егор подходит и бьет по спине). Спасибо, Егор Кузмич. Перестройка - это общенародное дело, а вы хотите это дело под откос пустить. СЕКРЕТАРЬ. Мы тоже на пере... МИХАИЛ. Слушай, что-то я тебя не пойму. Я тебе про Фому, ты мне про Ерему. Может, тебе легче на азебарджанском доклад делать, так сразу и скажи. СЕКРЕТАРЬ. Я армянин, Михаил Сергеевич, и на азербайджанском говорить не буду. МИХАИЛ. Вот, вот. С этого надо было начинать. При чем тут армянин? У нас, может все армяне, а говорят на том языке, на котором положено. Чем тебе азербаджанский не нравится? СЕКРЕТАРЬ. Я этого не говорил. МИХАИЛ. Я вас всех насквозь вижу. Дай вам волю, вы все начнете на армянском говорить, а о последствиях подумали? СЕКРЕТАРЬ. Но каждый имеет право... МИХАИЛ. Право, право. Научились говорить. Ты знаешь, где твое право? Твое право вон у тебя около правой руки. А лево - это право? Твое право вон у тебя около правой руки. А лево - это там, где ты партбилет носить должен. А ты небось, его дома забыл. СЕКРЕТАРЬ. Нет вот он (достает из заднего кармана брюк) МИХАИЛ. Так я и знал. Теперь все ясно. Вы видите, товарищи, где он партбилет носит? Он ему, оказывается, не сердце греет, а жо... трусы греет. Так, так, так. А я удивляюсь, что он два слова связать не может. СЕКРЕТАРЬ. Могу, но вы не ... МИХАИЛ. Опять Михаил Сергеевич виноват, ха-ха-ха. ПРЕЗИДИУМ. Хи-хи-хи. Здорово вы его, Михаил Сергеевич! МИХАИЛ. Ты мне вот лучше что скажи: ты сам лично где жить хочешь: в Азебарджане или в Армении? СЕКРЕТАРЬ. В Армении, но это не значит... МИХАИЛ. Все ясно. О чем с ним можно разговаривать? СЕКРЕТАРЬ. Но все-таки, я хотел бы, чтобы вы поняли, что все не так просто. МИХАИЛ. Ты нас сложностями не пугай. Сложностей боятся - при социализме не жить. Без сложностей нам нельзя. ПРЕЗИДИУМ. Правильно. Что же мы без них делать будем! Регламент! У него время вышло. МИХАИЛ. И точно вышло. Ишь как разговорился. Кто следующий? Товарищ Амбарцумян, давайте, давайте, только поконкретнее, пожалуйста. РЕКТОР. Я буду говорить... МИХАИЛ. Для этого мы вам и слово дали. Давайте так, товарищи, договоримся, чтобы зря время не тратить, без вводных слов, пожалуйста, а то мы до ночи не кончим. А у нас и дома еще дела есть. Воспитание подрастающего поколения нельзя откладывать в долгий ящик. А дома, небось у каждого что-нибудь подрастает. Иначе нельзя.. Надо думать о будущем. Наша перестройка, по всему видать, так народу понравилась, что его теперь от нее лет сто-двести за уши не оттянешь. Так что нужны целые поколения перестройщиков, чтобы перед историей не краснеть. Да и перед ботаникой тоже. РЕКТОР. Я буду говорить о тех... МИХАИЛ. И о тех и об этих. Постарайтесь ничего не упустить. А то у нас, знаете, как бывает: вроде бы есть о чем человеку сказать, а он как раз об этом и промолчит. А про то, что можно и не говорить пока, кричит почем зря. Меня вот что тревожит, товарищи. Советские люди понимают, что наши достижения - это их достижения. Но они иногда ставят вопрос: а почему сегодня хуже чем вчера, несмотря на планомерное улучшение. Правильный вопрос, товарищи, но сегодня я попрошу вас об это не говорить, потому что об этом мы будем говорить на Мартовском Пленуме, а сегодня у нас... ПРЕЗИДИУМ. Декабрь, Михаил Сергеевич! МИХАИЛ. Как быстро время летит. Нельзя терять ни минуты. Что же вы молчите товарищ Амбарцумян? РЕКТОР. Я буду говорить о тех сложностях... МИХАИЛ. Правильно, именно о сложностях. Все простые задачи уже решены: коллективизация, индустриализация. Все, что на "ция" кончается, уже решено. Будем откровенны, товарищи, в Нагорном Карабахе люди потеряли чувство времени, а самое главное - пространства. В Армении им жить захотелось. Среди нас тоже есть товарищи, которые в Париже хотели бы жить. Есть? ПРЕЗИДИУМ. Есть! Есть! МИХАИЛ. Но, однако, живут и работают в Москве. И неплохо, надо сказать, живут (долгие продолжительные аплодисменты). Вот и вам надо работать, больше работать. О чем вы задумались, товарищ Амбарцумян? РЕКТОР. Вас слушаю. МИХАИЛ. А че меня слушать? Это мы вас слушаем. Давайте поконкретнее, а то время идет. РЕКТОР. Я буду говорить о тех сложностях, которые... МИХАИЛ. Мы это, кажется, уже говорили. Что-нибудь новенькое, посвежее. Вы вроде ученый. И работы я ваши вроде читал. Так что давайте что-нибудь из последней статьи. Как там у вас: "В Омской области производство мяса в личном подворье за последние 70 лет возросло с 27 до 25 тысяч тонн или почти в 2 раза". Здорово это вы проанализировали. РЕКТОР. Это не я. Я в Омской областью не занимаюсь. МИХАИЛ. А зря! Омская область, она побольше вашей Армении будет. Вот вам куда просится надо. Это нас, товарищи, и губит - национальная ограниченность. Если вы думаете ведомственные барьеры заменить нп республиканские заборы, то у вас ничего не получится. Во-первых, древесины не хватит, а во-вторых, народ не позволит на личное подворье все ваши ограды разберет и правильно сделает. Советский народ - это вам не фуникулер. А судя по статьям, ты мне умнее казался. А тут слова из тебя не вытянешь. РЕКТОР. Я буду говорить о тех сложностях, которые были... МИХАИЛ. Молодец! Наконец-то! Правильно: были и сплыли, благодаря решительной постановке вопроса. РЕКТОР. ... были и остаются нерешенными. ПРЕЗИДИУМ. Регламент! МИХАИЛ. Стоп, стоп, стоп. А ну, повтори, что ты сказал. РЕКТОР. Мы с вами, Михаил Сергеевич, на брудершафт не пили. МИХАИЛ. И не буду! Я с тобой, извините, с вами, на одном гектаре заседать не буду. РЕКТОР. Так вот, я эти сложности решил. ПРЕЗИДИУМ. Регламент! МИХАИЛ. Цыц! Как решил? Ну-ка, ну-ка. РЕКТОР. Надо ввести во всех Нагорных Карабахах особое правление. МИХАИЛ. Что значит во всех? Разве он у нас не один? РЕКТОР. Скоро таких карабахов в каждой республике столько расплодится, что лучше заранее меры принять. МИХАИЛ. А что такое "особое управление"? РЕКТОР. Это когда каждым городом или поселком прямо из Москвы управляют (долгие аплодисменты, переходящие в авацию). МИХАИЛ. Сколько у нас городов и поселков? Москвичей не хватит? ПРЕЗИДИУМ. Хватит! Да здравствует перестройка! МИХАИЛ. А как к этому отнесутся республиканские руководители? АЗЕРБАЙДЖАН. Я лично в Москву перееду хоть завтра. АРМЕНИЯ. А я хоть сегодня! МИХАИЛ. Значить здесь единодушие. это хорошо. Я недавно, товарищи побывал во Владимирской области. Там тоже все хорошо. У них большой потенциал. И вообще там,где быстро, по-настоящему поняли смысл перемен, оценили мощный толчок от перестройки - там все хорошо. А где еще не поняли, там скоро тоже поймут. РЕКТОР. Мы уже поняли. МИХАИЛ. Молодец! А насчет гектара я передумал - обязательно будем. Новый поход к делу дает убедительные примеры эффективной работы. В Полтавской районе партийную организацию недавно возглавил молодой секретарь Воробьев Н.Н. С помощью ученных коммунисты в районе разработали меры по подъему экономики хозяйства. В районе после войны было 46 тысяч жителей, сейчас 17 тысяч осталось, а мяса съедают столько же. Такие примеры есть повсеместно. Чтобы их обобщить, нужен ну, догадываетесь? ПРЕЗИДИУМ. Всесоюзная партийная конференция! МИХАИЛ. Я же сказал нужен, а не нужна. Ну, нужен ... ПРЕЗИДИУМ. Мартовский Пленум! МИХАИЛ. Правильно! В марте решим, а на сколько времени продуктов осталось, а летом по национальному вопросу ударим. А то теперь что же получается, товарищи? Раньше все на татар валили, а теперь евреев во всем обвиняем. Оно, кончно, и эти руку приложили, но нельзя так метаться, Нужна какая-то преемственность. Есть у меня одна задумка: ввести единую для всех республик национальность "татей". Улавливаете мысль? В почти каждом из нас либо течет татарская кровь, либо бьется еврейская жилка. Правильно? ПРЕЗИДИУМ. Бьется! МИХАИЛ. Поэтому я и предлагаю "тата" от "татарина" и "ей" от "еврей". ПРЕЗИДИУМ. А кать быть с руководством, которое несмотря ни на что сохранило чисто славянскую породу. Мы же не татареи! МИХАИЛ. А вот это Июльский Пленум и решит. Думаю, что Пленум поддержит мое предложение: для руководителей высшего ранга ввести национальность "ручистый". "Ру" - от русский, а "чистый" от речистый.