– Не хочется уходить отсюда, – с сожалением сказал ихлак, не в силах оторвать взгляд от живописной местности.
– Да, я тоже не хочу возвращаться. Здесь так красиво и спокойно, – Дели смотрела на Истана, который самозабвенно носился за радужными насекомыми и, судя по виду, был совершенно счастлив, крикнула: – Истан, мы уходим!
И они втроем направились к эстелу. Распрощавшись с Юл-Каном, Дели полетела к Дворцу, мрачно думая о грядущем заключении в подземелье.
Едва она вошла во Дворец, как навстречу ей вышел Инканон, непривычно огромный для деллафийца.
– Мое приветствие, империта, – сказал он, склонив голову. – У меня приказ Императора.
– Да, да, я знаю, уважаемый Инканон, – перебила его Дели обреченно, понимая, что теперь уж не отвертеться. – Что ж, ведите меня.
Главный Страж покосился на девушку сочувственно, сказал:
– Следуйте за мной, империта, – и пошел вперед.
Плетясь позади него, Дели раздумывала, а не долбануть ли Стража по голове и сбежать подальше из Дворца? Но она со вздохом отбросила эту мысль. Мало ли? Вдруг он окочурится, да и насилие было отвратно ей.
Они переходили многочисленные пролеты и лестницы, которые были совершенно незнакомы девушке. Возможно, это был какой-то тайный путь в подземелье, но, тем не менее, они спускались все ниже и ниже, когда, наконец, лестницы кончились, и перед ними предстал мрачный коридор с глухими каменными стенами. Пройдя несколько десятков шагов, путь им преградила мощная решетка с толстыми прутьями.
– В этой тюрьме только пиратов держать, – усмехнулась Дели, не сдержавшись и ожидая, когда Страж откроет решетку.
– Да, она предназначалась для преступников, которые баламутили спокойствие Деллафии, – немного смущенно произнес тот. – Но это было давно, преступность утихла, а тюрьма и решетки остались. -Путь был свободен, они шли дальше, а Страж продолжал: – Не волнуйтесь, империта, я уверен, что скоро Император отменит свое наказание и вас освободят.
– Вряд ли.
По обе стороны тянулись стены с прямоугольниками крепких дверей – камеры. По их большому количеству можно было догадаться, что раньше преступников было хоть отбавляй, даже жуть пробирала.
– Хорошо, что мы смогли покончить с преступностью, – произнес Инканон, словно прочитав ее мысли.
Они свернули направо, миновали несколько ступеней, прошли еще немного и остановились у двери.
– Ваша…комната, империта, – окончательно смутился Страж, впервые оказавшись в такой ситуации, когда в подземелье сажали королевскую особу. – Простите, что вынужден делать это, но приказ Императора.
– Все в порядке, – преувеличенно весело заявила девушка. – Только не забывайте, что я здесь, иначе я рискую тут сгнить.
– О чем вы говорите, империта? Голову даю на отсечение, не пройдет и даальса, и вы выйдете отсюда. Император не может быть так жесток, – Инканон открыл дверь, повернулся к Дели. – Если вам что-то понадобится, можете связаться со стражей.
– Да, благодарю.
Крепкая дверь за ним захлопнулась намертво, и девушка оказалась в маленькой каморке с голыми стенами. Стол с модулем, стул, узкая кровать, одна единственная световая панель и малюсенькая щель окошка с решеткой под самым потолком. Дели обнадежила мысль, что она находится не так глубоко под землей, как боялась. Окошко было слишком высоко, и пришлось подтащить стол, поставить сверху стул, вытянуться на цыпочках, чтобы с великим трудом дотянуться до него и мельком увидеть клочок свободы. Выбраться через окно не было никакой возможности. Чертыхнувшись, начала нервно ходить по камере взад-вперед. Это просто неслыханно! Дочь Императора сидит в тюрьме, как последний пират! Что она сделала такого ужасного, что теперь так жестоко наказана? Единственное, что утешало ее, это то, что здесь не было докучливых наставников и воспитателей, и что Истан в надежных руках. Дели отдала его Юл-Кану на время, пока не кончится ее заточение, иначе его бы снова отняли у нее и посадили в клетку. Сев за видеомодуль, попыталась связаться с Марионом, Джанулорией или Тасури, но тут же поняла, что модуль учебный. Девушка усмехнулась: это значит, чтобы не теряла времени даром, а проводила его с пользой для ума и развития. А вот не дождетесь! И она, завалившись на кровать, начала мрачно думать, что ей делать теперь.
День подходил к концу, она изнывала от скуки и злобы. Еще никогда ей не было так одиноко и плохо, даже на Камарлене.
Следующий день не принес ничего нового, как и последующие. От ужасной тоски Дели начала изучать модуль, это хоть и было безумно скучно, но все же как-то убивало время. Единственным развлечением были короткие бесеы со стражами, которые нет-нет и перекинутся с ней несколькими фразами, нарушая правила, за что империта была им очень благодарна.
Несколько раз связывался сам Император и каждый раз, когда Дели убивала время за просмотром нудных уроков, чем он был крайне доволен и говорил, что его наказание не проходит даром, что, наконец, его дочь становится похожей на настоящую империту и прочее, и прочее. А Дели, истратив все силы на злобу и ненависть к отцу в долгих нерадостных думах, в одиночестве, не имела ни малейшего желания пререкаться с ним и еще больше портить свое и без того ужасное настроение.
Однажды связалась Императрица, но лучше бы она этого не делала, потому что она принялась жалеть дочь, ныть, охать и ахать, а на просьбу Дели поговорить с Императором и уговорить его отменить наказание, лишь покачала головой и заявила, что не вмешивается в его дела. И из-за этого они с Дельфиной чуть не поругались. Мать своими словами едва не довела Дели до слез, и она сгоряча выпалила, что родители только портят всю жизнь своим детям. Это, конечно, было сказано в порыве ярости, и Императрица, пораженно замолчав, уставилась на дочь широко раскрытыми глазами, но Дели в тот момент думала именно так.
В итоге получилось, что Дели не только не собиралась усиленно заниматься и обучаться, готовясь к принятию правления, как хотел Император, не намеревалась менять своего поведения и решения, а обозлилась еще больше на родителей и окончательно уверилась, что никогда не будет Императрицей, и посвятит свою жизнь приключениям.
Так прошло 6 даальсов, и Дели совсем отчаялась. Ручной айон показывал 10-ый день месяца Полнолуния, через пять дней она должна была быть в Рокландоре. Отпустят ли ее до 15-го дня? Теперь империта начала представлять себе, каково Эрго сидеть в тюрьме, а там ведь не простая тюрьма, оттуда редко кто выходит.
–
Через два дня Рокландор стоял на ушах: сбежал злостный пират Альфадей Эрго! Минуту спустя об этом знал Император, Кантан75 Иниор и весь ДОБ. На Аркон были брошены дополнительные силы для поисков, был обшарен каждый закоулок, каждый уголок, каждый миллиметр острова, прочесано несколько рондов воды, проверены все суда, находящиеся в этот момент в плавании, и все летательные средства над морем, но все было безрезультатно: Эрго, словно испарился.
По всей Деллафии все офицеры ДОБ были задействованы в поисках, предупредили даже ПаРаСКоН. В штаб-квартире ДОБ творилось невообразимое: впервые в истории Рокландора кто-то сбегал из его стен.
–
Эрго лежал в какой-то роще золотолиственных деревьев, уставившись в ясное небо, мелькавшее между крупных листьев. Их приятная тень скрывала его от солнца и любопытных глаз. Спиной он чувствовал теплую мягкую землю и щекочущее покалывание травы, но это были сущие пустяки по сравнению с тем изумлением, которое он испытал сегодня и от которого до сих пор не мог отойти. Он полностью лишился сил и не хотел даже шевелиться, но мозг его лихорадочно пытался понять все то, что произошло, но понять был не в силах. Он был в камере Рокландора, и вот он на свободе, и как это случилось – выше его разумения. Но это не важно, главное, он вырвался с ненавистного острова смертников Аркон, а это значит, что у него появилась возможность снова стать неуловимым Альфадеем Эрго. От этой мысли пират злорадно ухмыльнулся и попытался подняться. После двух неудачных попыток это ему удалось. Огляделся: кругом только деревья, трава и тишина. Что ж, это даже к лучшему, его не увидят с воздуха, ведь наверняка весь ДОБ сбился с ног, отыскивая беглеца. Эрго быстро, насколько позволяли обессилевшие мышцы, двинулся вперед, зорко всматриваясь и вслушиваясь в окружающее спокойствие. Он прошел уже несколько рондов никем незамеченный, но тут деревья остались за спиной, а глазам открылся величественный город, немного смазанный солнечным светом и расстоянием.
