– Верно, луйхар,– облегченно вздохнул он, когда и его взгляд различил далекие крохотные хижины аборигенов.
Катер приземлился недалеко от поселения, похожий на чужеродную комету рядом с небольшими легкими хижинами. Не успели они коснуться земли, а уже собралась толпа камарленцев, которые,задрав вверх головы, неотрывно наблюдали за кораблем и, кажется, ничуть его не боялись. А из катера на них во все глаза смотрела Дели, как ребенок, впервые увидевший непонятную игрушку.
– Идемте, империта,– мягко позвал ее Джанулория.
Их было много. Они удивительно походили друг на друга, хотя, наверное, и для них все деллафийцы на одно лицо. На них смотрели возбужденно-радостные огромные глаза без капли страха и недоверия. Так могут смотреть только очень доверчивые, чистые, искренние существа, или дети. На макушках безволосых голов подрагивал на стебельке еще один третий глаз – круглый, любопытный, беспокойно вертящийся из стороны в сторону, словно живя независимо от хозяина. И все вместе эти дополнительные глаза напоминали стрелы молодой травы, что только-только показались над землей.
Огромные складчатые души, которые либо сворачивались, походя на нераскрывшиеся бутоны цветка, либо раскрывались во всю ширь и становились похожими на ракушки, которые в изобилии лежат на берегах морей Имберии, поражали больше всего.
– Миндур ша цирхарр охно трорк! – Громко произнес трайд, останавливаясь.
Из большой толпы выбрался высокий абориген мощного телосложения с открытым спокойным взглядом темных глаз. На его широкой груди, обтянутой гладкой темно-коричневой кожей, висел кулон на толстой цепочке, изображающий сплетение непонятных символов. На широком кожаном поясе – добротные ножны, из которых виднелась рукоятка меча, за плечами – арбалет и колчан со стрелами. Его голос прозвучал внушительно и раскатисто:
– Кнот ррах ма одони! Ша гор ррах ту зонк-во!
– Хи луйхар ювони чулар, – улыбнулся Марион и добавил на контарта8: – Надеюсь, ты еще не забыл мои уроки, Сира-Мадок?
– Как видишь, не забыл, рахим Эрадорх, – добродушно отвечал тот тоже на контарта, сильно выделяя согласные, что немного резало слух.
– Позволишь ли ты, уважаемый Сира-Мадок, ступить нам на твои земли и найти ночлег в твоем гостеприимном доме? – Спросил Марион, соблюдая правило «странника» по древнему обычаю камарленцев, хотя и знал прекрасно, что им не откажут, войди они хоть даже без спроса.
– Мой дом – ваш дом, – почтительно отозвался Сира-Мадок и взмахнул трехпалой рукой в направлении луйхара.
– Благодарим, – и офицеры непринужденно зашагали за камарленцем.
Со всех сторон на них были устремлены открытые и радостные глаза. Они устроились у хижины Сира-Мадока.
Заботливая хозяйка – статная, по-своему красивая, увешанная украшениями, – хлопотала возле гостей, бросая на Дели любопытные робкие взгляды.
– Вы прилетели в нужное время, и я этому очень рад. – Сказал Сира-Мадок и Марион понял, что
тому есть, что сказать им, но решил немного отложить с расспросами, поинтересовался:
– А где же малютка Мира-Лор?
Из груди камарленца вырвался вздох.
– Он вместе с сильными моего луйхара отправился в луйхар До-Граха два солнца назад, и я никак не могу дождаться их.
– Что-то случилось в луйхаре До-Граха? – насторожился Марион.
– Страшные времена настали, – глухо пророкотал Сира-Мадок, и пальцы его крепко сжали рукоять меча. – И, если ты не против, я все расскажу после трапезы. Духи услышали наши молитвы, и вы прилетели. Это меня успокаивает.
Между тем на большой поляне между хижинами вовсю шло приготовление к трапезе. А через несколько минут они уже сидели кругом на горячей земле вместе со всем луйхаром. Было много рыбы или чего-то очень похожего на рыбу, пресные лепешки, овощи, фрукты с непередаваемым вкусом, похлебки, мясо, медоподобные сладости и напиток, очень крепкий, но невероятно ароматный.
Разговоры шли на отвлеченные темы: о жизни луйхара, о детях, о животных, но ни слова не было упомянуто о тревогах, что так мучили Сира-Мадока. Хотя офицеры прекрасно видели в лицах и глазах камарленцев какой-то затаенный страх, даже ужас. Марион сидел, как на иголках, почти ничего не ел и мало говорил, а по лицу его ходили мрачные тучи недобрых предчувствий.
Наконец, трапеза подошла к концу. Офицеры и Сира-Мадок сразу же куда-то удалились.
– Так что случилось? – накинулся Марион.
– Позволь все рассказать по порядку, рахим Эрадорх. – Они уселись под большим, раскидистым деревом с огненно-красной листвой, что росло немного в стороне от поселения. – Ничто не предвещало беды, все шло своим чередом. Но однажды до нас дошел слух, что на луйхар Маро-То напали. Потом напали на луйхар Эл-Йона. Погибло множество ихлаков9. И многие луйхары ушли в более безопасные места или объединились между собой. И вот как-то на восходе к нам прискакал ихлак из луйхара До-Граха – израненный, еле живой и сказал, что на них напали, и уже немного осталось живых ихлаков славного луйхара и просил помощи. И мой сын Мира-Лор собрал сильных и тотчас же помчался на подмогу. А мне сказал: « Береги наш луйхар и, если случится беда – защищай его до последнего вздоха. Обо мне не волнуйся, я нужен там, а ты здесь». А, когда солнце перевалило далеко за полдень, на нас напали, неожиданно, внезапно. Это были сами духи тьмы – безобразные, кровожадные, ужасные. Даже женщины взяли оружие и бились наравне с сильными, и мы сломили их, а сами не пострадали. Может потому что нас было больше их, а может потому, что не растерялись мы и не поддались страху. Но с тех пор мы в постоянном ожидании беды. Мы не решаемся идти на охоту и оставлять луйхар. Я жалею, что отпустил Мира-Лора и думаю, что напрасно жду его, ведь я видел, что за демоны напали на нас и на До-Граха. Впервые в жизни я боюсь – не за себя, а за сына и ихлаков. Но вы прилетели, значит, все будет хорошо.
Офицеры слушали его очень внимательно, ловя каждое слово. Тасури нервно покачивал кончиком длинного хвоста. Джанулория сидел, прикрыв глаза, и со стороны казалось, что он заснул – так неподвижна и спокойна была его худощавая фигура. Марион мрачнел, как грозовая туча, глядя прямо перед собой в одну точку, а дослушав до конца, вскочил на ноги, невольно сжав пальцами бластер, словно собирался кого-то немедленно расстрелять, спросил у Сира-Мадока:
–Ты можешь показать мне этих тварей, что напали на вас?
Тот покачал головой:
– Нет, рахим Эрадорх, мы немедленно сожгли их. Сейчас даже косточки не найдется.
– А ты видел их раньше?
– До вчерашнего дня – никогда. Я думаю, это действительно злые духи во плоти: рыжие, клыкастые, рогатые, красноглазые, вонючие.
При этих словах Джанулория открыл глаза и посмотрел на трайда. Они обменялись странным, тревожным взглядом.
– Сира – Мадок, – повернулся к ихлаку т, ахьянец. – ты не знаешь, где сейчас луйхар Юл– Кана? На старом ли месте или и он ушел в безопасные места?
Ихлак как-то горько взглянул своими глазами на энод-арона, что тот сразу понял, что случилось что-то непоправимое.
– Страшные времена настали, – повторил Сира-Мадок. – Нет больше луйхара Юл-Кана, да и самого Юл-Кана больше нет, не миновала и его беда, рахим Дентр.
Марион так и подскочил к нему, глаза его лихорадочно блестели, он почти крикнул, на мгновение даже забыв, что перед ним добрый друг.
– Ты что болтаешь, Сира-Мадок?! – Но почувствовав на плече легкую руку Джанулории, немного остыл: – Прости, просто я не верю.
– Я и сам не верю, рахим Эрадорх, – произнес ихлак, – но ведь вы знаете, что обманывать вас мне нет нужды. Насколько я знаю, и на его луйхар напали те существа. Они не смогли отбиться, ведь их было очень мало. Пали все, даже сам Юл-Кан. Самое древнее, уважаемое и малочисленное племя исчезло, погибло.
– Почему же никто не пришел им на помощь? – Кричал Марион. – Почему Юл-Кан не ушел в другое место? Почему он не попросил помощи?
