– Нет, – успокоил ее офицер.– Сейчас они подъедут… Вот и они.
Действительно, показался харуб, на котором восседали Джанулория и Тасури. Подъехав, они спешились, причем вид у констата был удрученным, видимо, получил от трайда хорошую выволочку за то, что оставил империту одну.
– Не поверите, империта, но мы были у черта на куличках! – воскликнул энод-арон. – Если бы Тасури не спас харубов, мы бы тащились сюда до вечера! А, если бы трайд не спас меня, то я бы был сейчас еще дальше – на пути к Воротам Вечности, как говорят ихлаки, – весомо добавил он, благодарно взглянув на Мариона.
Но трайд, видимо, не собирался тратить время на пустые разговоры, потому что сказал кратко:
– Ну что ж, раз мы все живы – в путь!
Дорога до леса была неблизкой, и они еще долго тряслись в седлах, прежде чем их взгляду предстало все величие и таинственность леса. Большие стройные деревья полыхали красно-бардовыми кронами с оранжевыми и вишневыми переливами, словно гигантский костер. Яркое солнце освещало каждый листок, отчего сходство с огромным огнем становилось еще сильнее.
– Деллафия! – выдохнула Дели, глядя на лес. – Это самое прекрасное, что я когда-либо видела!
– Когда я впервые увидел этот лес, то тоже испытал нечто подобное, – понимающе улыбнулся Джанулория. – Ихлаки называют его лесом Фохх, что в переводе с камарленского означает «огонь». Огненный лес, точно подмечено.
Вскоре они вошли во владения лиственного огня. Внушительные стволы деревьев, густые острова кустарника, земля, обсыпанная пестрыми листьями и поросшая короткой травой, клочки неба, что виднелись сквозь купол листвы. Причудливые размытые тени делали этот удивительный лес похожим на таинственный сказочный мир, полный призраков и ведьм. Но они все ехали и ехали, а никаких колдунов и духов так и не было видно, только то и дело из-за упавшего дерева или из-за куста вдруг выныривал какой-нибудь большой в бурых пятнах старый камень и, казалось, провожал их настороженным взглядом. А наверху раскинулось красное пламя леса – бесконечное, необъятное море пылающей листвы. Сухой ветер слегка касался ее, и деревья волновались, как неспокойный костер, выбрасывая в небо яркие языки пышных макушек. Лес пел о чем-то своем, временами задумчиво и печально, временами ликующе и торжественно, и Дели, словно была частью этого великолепного Огненного леса, вторила общему ритму, то тихонько плача, то радостно взирая на далекий купол, под которым каждая веточка, каждый листок сиял рубином, яхонтом, янтарем на лучах солнца.
Густой купол из листвы защищал от палящих лучей, отдыхали утомленные от света глаза, и ехать было гораздо легче. Позади осталось множество рондов леса, и Дели только удивлялась выносливости харубов, с виду слабых и хрупких.
Вдруг Мариону показалось, что где-то сбоку среди деревьев мелькнула какая-то подозрительная светлая тень. Он резко остановился, выхватывая бластер и вглядываясь в кусты.
– В чем дело, трайд? – тихо спросил Тасури.
– Там кто-то есть, – офицер заставил своего харуба бесшумно приблизиться к кустам. Оттуда раздалось угрожающее враждебное рычание. Марион, спрыгнув на землю, смело шагнул и чуть не вскрикнул от удивления. В нескольких шагах от него стоял лонг! Невероятно худой, пепельная шерсть свалялась и висела клочьями, но на загривке стояла дыбом, желтые безумные глаза, широко оскаленная пасть и прижатые к голове большие уши, – все говорило, что лонг готов к бою, хоть и едва держится на ногах от голода и усталости.
Но эта белая отметина на лбу! Неужели?..
– Эвиро? – вопросительно – неуверенно позвал Марион. – Ша ррах ма, Эвиро?
Лонг поднял уши, глаза его стали чуть спокойнее, осмысленнее, внимательно посмотрел на офицера и вдруг слегка дрогнул кончик его хвоста, шерсть улеглась, и он шагнул к нему.
– Эвиро! – Марион теперь был уверен, кто перед ним. Коснулся головы лонга, потрепал. – Бедняга, совсем ты одичала, озверела, оголодала, что готова разорвать любого, принимая за врага. Что же ты делаешь здесь, девочка, в лесу? Как же ты пережила своего хозяина?
– Да это же Эвиро – лонг Юл-Кана! – присвистнул Тасури. – Вот так встреча!
Лонг смотрел на них умными, какими-то почти говорящими глазами, беспокойно переминаясь с лапы на лапу и все посматривая куда-то вглубь леса. Потом подошел к трайду и, прикусив зубами его штанину, потянул.
– Что ты хочешь, Эвиро? – не понимая, спросил тот, а лонг продолжал тыкаться носом ему в ноги и тихо скулить.
– Наверное, он хочет есть, – предположила Дели, глядя на его впалые бока.
Тут Эвиро отбежала на несколько шагов и нетерпеливо посмотрела на них, потом в лес, снова на них.
– Она зовет нас куда-то, – решительно заявил Марион, вскакивая на харуба. – Что ж, веди нас, подруга!
Лонг радостно рыкнул, словно говоря: ну, наконец-то вы меня поняли! – и припустил вперед одному ему известной дорогой.
Дели думала, что это глупо – следовать за неразумным животным, которое, возможно, сошло с ума от голода, и теперь ведет их неизвестно куда и зачем, а может прямо навстречу гибели, но не стала высказывать свои мысли вслух.
А Эвиро все бежала и бежала. Наконец, она остановилась, оглянулась на всадников и вдруг исчезла, словно сквозь землю провалилась.
– Что за дьявол? – процедил Марион.
Но лонг не исчез, как призрак, а просто нырнул на дно небольшой лощины, поросшей кривыми чахлыми деревьями, с крутыми песчаными склонами. Все вчетвером они спустились вниз. Эвиро была здесь, лежала у какой-то темной груды и смотрела на приближающихся офицеров.
Кровь отхлынула от лица трайда, когда он увидел, что за груда лежит на земле. Это был ихлак. Его сильное разметавшееся тело с налипшей грязью, засыпанное опавшими листьями, было неподвижно. Запавшие глаза закрыты. Коричневую грудь пересекала глубокая рваная рана, доходящая до живота. Рядом с ним – длинный тусклый от засохшей крови меч. Видимо, ихлак не выпускал его из рук до последней минуты.
– Так вот зачем ты привела нас сюда, Эвиро, – сдавленным голосом произнес Марион. – Ты до конца служишь своему хозяину.
Лонг ткнулся мордой в бессильную руку ихлака, заскулил, словно плача, лизнул. И вдруг эта рука пошевелилась, потом раздался тяжкий вздох, и закрытые веки затрепетали.
– Живой! – воскликнул трайд. – Юл-Кан, слышишь меня, дружище?
Глаза ихлака смотрели устало и мутно, безгубый рот открылся:
– Это и в самом деле звездные люди или я сплю? – хрипло прошептал он на контарта.
– Это я, Эрадорх! Узнал? – с волнением спросил Марион.
– Хоть я чуть жив, но тебя узнаю из тысячи, – тихо рассмеялся тот, к удивлению офицеров. – Раз вы здесь, значит, все не так плохо.
Неожиданно из-под руки Юл-Кана высунулась белоснежная любопытная мордашка маленького лонга. Он удивленно глянул блестящими глазками на чужаков, что разбудили его и, смешно зевнув, вскарабкался на широкую грудь ихлака.
– Уберите его от меня! – взмолился Юл-Кан. – Вот уже сколько солнц он разгуливает по мне, как букашка по земле.
– Да у тебя здесь целый зверинец! – Смеясь, воскликнул Джанулория, осматривая рану.
Вскоре, благодаря стараниям энод-арона, Юл-Кан уже мог встать на ноги, но был очень слаб. Жадно поглощая пищу, он поведал о своих злоключениях.
Когда марганы напали на луйхар, его ранили и, потеряв много крови, он лишился сознания. Чудо, что его не разорвали в клочья, как многих его соплеменников. Очнувшись, обнаружил, что в луйхаре не осталось никого, лишь его Эвиро и несколько других лонгов. Предал огню тела погибших. Отлежавшись полдня, Юл-Кан решил пойти в пещеры Долгого Хребта, надеясь с помощью камней залечить свои раны и заодно помолиться, посоветоваться с духами. Кое-как переправившись через реку, еле живой он полз к лесу Фохх. За ним неотступно следовала верная Эвиро, прихватившая своего единственно уцелевшего детеныша. Теряя сознание, с передышками, умирая от голода и жажды, в конце концов, добрался до леса. И снова шел, шел, шел, никак не желая умирать. Пару раз Эвиро приносила ему свою добычу, и он съедал мясо сырым и снова шел, пока, наконец, не свалился в эту лощину. Подняться больше не было сил. Так он лежал, упорно не желая сдаваться, а Эвиро приносила мясо – ему и детенышу, охраняла от хищников, возвращала к действительности тихим поскуливанием. А однажды ночью он услышал марганов. И снова его спасла преданная Эвиро, бесстрашно бросившись навстречу врагам. Куда она увела их – это так и осталось загадкой, только вернулась она с бешеными глазами, торчащей дыбом шерстью, но, к счастью, невредимая.
