– Но вы же можете его вылечить, энод-арон?

– Увы, нет, империта, – грустно покачал головой тот. – Я бессилен помочь трайду.

Дели еще раз взглянула на неподвижные тела аборигенов, что минувшей ночью сражались, как демоны, и медленно зашагала прочь. Она села у какой-то хижины подальше от глаз. В горле что-то защипало, и Дели неожиданно заплакала. Не этого она ожидала от Камарлена! Ей чудилась волшебная сказка со злыми и добрыми героями, где добрые герои обязательно побеждают злых, но при этом сами никогда не умирают. Чудились невероятные приключения, от которых захватывает дух. Она была так счастлива, когда летела сюда, в неведомый мир, а вместо этого перед ней вдруг развернулся кошмар, где убивали по-настоящему и добрые герои, несмотря на то, что они добрые, почему-то умирали жестоко и несправедливо. В ее сказках Марион стал бы героем Деллафии, а теперь он лежит при смерти или вообще умер. И никто, даже всемогущий Джанулория не может ему помочь. От этих мыслей она разревелась пуще прежнего и не услышала, как к ней подошел Мира-Лор.

– Вода? – Удивленно посмотрел он на ее залитое слезами лицо. – Почему у тебя вода на глазах, Шалкай?

– Это не вода, – выдавила империта, – я плачу… Больше никогда в жизни не полечу ни на одну планету! Хоть убейте, а не полечу!

Ихлак осторожно прикоснулся к ее щеке, лизнул палец.

– Не вода, – еще больше изумился он.

– Ты разве никогда не плачешь?

– Не плачешь, – смешно повторил незнакомое слово.

Через силу улыбнувшись, взглянула на луйхар: Джанулория колдовал над раненными, ярко пылал костер, бродили, как потерянные, камарленцы.

Дели посмотрела на Мира-Лора. Он молчал и смотрел на пламя костра, и было в его взгляде что-то необъяснимо трагичное, какая-то безысходная тоска и отчаяние.

Занималась заря, прогоняя сумрак, страх, печаль, вселяя новые силы и надежду.

От Джанулории она узнала, что их катер разворотили чудовища и что взлететь на нем уже невозможно. Узнала, что в бою погиб вождь Сира-Мадок и многие ихлаки, и для всех это стало страшным ударом, особенно для Мира-Лора, который отныне считается новым вождем луйхара. Узнала, что трайд Марион продержался первые полночи и полдня, а, значит, по мнению лекаря, должен выкарабкаться. Узнала, что Тасури уже на ногах и готов выдержать еще один такой бой.

На все расспросы империты т, ахьянец лишь делал мрачную физиономию и неопределенно отвечал:

– Не знаю, империта, – больше же из него ничего нельзя было вытянуть.

Потом Дели и Джанулория отправились к лекарю.

В просторной хижине было сумрачно и сильно пахло чем-то незнакомым. Здесь смешивались приятные запахи и отвратительные, что и создавало атмосферу лечебницы. В хижине был довольно-таки тщедушный ихлак – лекарь Су-Лан, – перед которым разместились разнообразные закупоренные горшочки, связки каких-то трав, плошки, наполненные вонючими отварами, снадобьями и мазями. В дальнем углу набросаны груды шкур наподобие кроватей, на одной из которых лежал Марион и, казалось, крепко спал. На щеках проступил легкий румянец, а грудь его мерно вздымалась. Тасури мрачно сидел на своей кровати, вытянув хвост. Его длинное зеленое тело было густо смазано какой-то коричневой жижей, издающей мерзкий запах. При виде их, пасть имберианца растянулась, обозначая улыбку.

– Простите, мы вам не помешали? – вежливо осведомился Джанулория у лекаря.

– Вы хотите узнать о здоровье рахима Эрадорха и Имбиса, рахим Дентр? – Су-Лан не поднял головы от своих многочисленных зелий, но его третий глаз тут же уставился на вошедших.

– Да. Как себя чувствует рахим Эрадорх?

– Он жив, но очень слаб, – наконец лекарь оторвался от своего занятия и теперь на них смотрели темные глубокие глаза. – Вы можете поговорить с рахимом Имбисом, но не тревожьте рахима Эрадорха, – с этими словами Су-Лан вышел.

– Хорошо, что вы пришли, – заговорил Тасури. – Здесь можно сгнить от скуки.

– Зато два даальса назад было не до скуки, – серьезно ответил энод-арон, склонившись над трайдом. – Как он? Я вижу, Су-Лан приложил немалые усилия.

– Ночью бредил и метался, я думал, что не выживет, но Су-Лан дал ему какой-то порошок, смазал чем-то раны, пустил дым с мерзейшим запахом, и вскоре трайд успокоился и заснул. Вот спит до сих пор. Я тут допустил мысль, не перестарался ли лекарь с порошком?

– Су-Лан знает свое дело, – твердо заверил т, ахьянец. – Ну а ты как, Тасури?

– Я абсолютно здоров, но этот лекарь не разрешает мне ни встать, ни выйти. А я никак не могу ему втолковать, что я здоров.

– Лекарь прав, иначе вы своим неповторимым запахом распугаете весь луйхар, – засмеялась Дели, и было странно слышать этот звонкий смех на фоне всеобщего уныния.

– А вы подумайте, как я здесь дышу, империта, – горестно вздохнул констат.

Дели посмотрела на трайда. Он был очень бледный, но лицо его было спокойно.

– Думаете, он поправится?

– Благодаря стараниям Су-Лана, надеюсь, да, – ответил энод-арон. – Трайд – крепкий орешек и выживал и не в таких передрягах. Офицеры привычны к ранам.

– Констат, но хоть вы скажите, кто были те страшилища, что напали на аборигенов? – Попросила Дели. – От энод-арона ничего не добьешься.

– Откровенно говоря, я и сам не знаю, империта.

– Вы просто сговорились ничего мне не говорить, – надулась девушка.

– Разве вам мало того, что вы видели, империта? – Вдруг раздался голос трайда. – Это отвратительные, кровожадные, хитрые твари с очень острыми зубами и когтями, с которыми лучше не иметь дела.

Дружно вздрогнув, Дели, Джанулория и Тасури недоуменно уставились на него.

– Ну что вы смотрите на меня так, словно увидели привидение? – После минутного замешательства недовольно спросил он. – Я не говорящий покойник, а вполне живой офицер.

– А мы думали, вы спите, – удивленно отозвалась Дели.

Марион усмехнулся:

– Я уже давно не сплю, все жду, когда вы начнете говорить про меня всяческие гадости, но вы все больше болтаете чепуху, словно ничего не случилось.

– Что вы называете чепухой? – Возмутилась девушка. – Между прочим, мы говорили о вас.

– Да, вы говорили обо мне, – согласился тот. – Умрет – не умрет, живой – мертвый. Согласитесь, что не очень-то приятно слушать это о себе.

– Сказали бы, что вы живой и не собираетесь умирать, мы бы и не стали говорить вовсе о вас, – обиделась Дели.

– Как бы я сказал, если спал?

– Но вы же не спали!

– Я спал, как мертвый, после порошков Су-Лана. Это даже Тасури подтвердит.

– Ну, знаете ли! – Вспыхнула девушка. – Врать не к лицу офицеру.

– Я вру? Да что же я вам наврал, империта?

– Хватит, хватит!– вмешался Джанулория. – Вы, право, как дети.

– Это трайд все придирается, – буркнула Дели.

Т, ахьянец укоризненно посмотрел на нее.

– А ведь это трайд спас вам жизнь, – сказал он весомо.

Девушка покраснела, а Марион недовольно, с упреком повернулся к энод-арону, произнес, немного смущаясь:

– Не я, а Мира-Лор.

– Хорошо, пусть будет Мира-Лор, – согласился тот, хотя знал, что Марион, лишившись чувств, своим телом прикрыл империту и, благодаря этому, ее не заметили чудовища. – Как вы, трайд? – заботливо осведомился он, меняя тему.

– Великолепно! Этот мир гораздо лучше того, где я побывал одной ногой. Убеждался в этом не раз и, видимо, поэтому меня нелегко туда затащить.

– Су-Лан просто волшебник, – не обращая внимания на его шутливый тон, сказал Джанулория. – Он может, я думаю, оживить даже камень, не говоря уж о живой плоти.

– Надеюсь, от его лечения у меня не вырастет третий глаз или огромные уши, – ввернул Марион. – Тасури, посмотри, у тебя не появился бугорок на макушке?

Т, ахьянец, в отличие от Мариона, был невероятно серьезен и сосредоточен.

– Трайд, – заговорил он, – мы хотели поговорить с вами о деле, но я вижу – вы не расположены сегодня к серьезным разговорам.

– Я весь внимание, Джанулория, – заинтересовался Марион. – В какую важную тайну вы хотите меня посвятить?